О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов» - Владимир Мединский

Революционеры XVIII века провозгласили: нация имеет право выступить против короля. Получилось как-то странно. Содержание термина оставалось неясным. При королях общность подданных была чисто политической. Бретонцы, гасконцы и бургундцы были подданными монарха и могли быть вполне лояльны трону… Они подчинялись французскому королю, а никакой не «французской нации».

Революционеры говорили от имени всех, но лихо включали во «французскую нацию» народы, которые себя французами вовсе не считали. Стремление бретонцев и жителей Юга Франции обрести независимость от Парижа они «почему-то» считали не стремлением нации к самоопределению, а государственной изменой. В результате в Бретани было убито больше 100 тысяч крестьян и священников, которые полагали: они должны или подчиняться общему с французами королю, или быть независимыми. Подчиняться французам они не хотели, частью французской нации себя не считали.

Вандейские войны вспыхнули в 1793 году и повторялись несколько раз до 1815 года, до вступления союзников во Францию. До сих пор считается, что это были восстания упертых роялистов, поощряемых Англией, что революционная армия входила в Бретань, якобы как в гнездо контрреволюционеров. До сих пор во Франции не хотят замечать национальной подоплеки «восстаний в Вандее».

С легкой руки французов идеи национального самоопределения и национального суверенитета покатились по Европе… и по всему миру.[238]

Идеология национализма проста: нужно обособить и вычленить отдельную нацию из общего числа народностей, проживавших до ее возникновения на определенной территории. Стоит обособиться, и национализм начинает работать на становление, защиту и укрепление своей нации. Своей — но вовсе не всех остальных!

В Австрии во время революции 1848 года венгры требовали освобождения от власти немцев и их императоров. Освободились. На месте Австрии возникла Австро-Венгрия, состоявшая как бы из двух государств. Но уже в ходе революции венгры подавляли восстания румын и славянских народов. И подавляли более жестоко, чем австрийцы: сносили артиллерийским огнем деревни с лица земли, убивали пленных, сгоняли с земли людей по национальному признаку…

С их точки зрения это было логично: венгры боролись за демократию… Но за какую? За венгерскую. Для венгров, а вовсе не для словаков или румын.

Так повторялось потом много раз, когда необходимо было обосновать государственность колоний, поставить под сомнение власть Австро-Венгерской, Британской, Германской, Российской империй. И каждый раз была востребована идея национального суверенитета.

При распаде Российской империи в 1918 году в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа от 12 января 1918 года говорилось: «Советская Российская Республика учреждается на основе свободного союза свободных наций», то есть как федерация советских национальных республик.

Фактически эти республики выйти из СССР не могли, но прелести национального суверенитета россияне познали не только в 1918, но и в 1991 году. Когда Грузия вышла из состава СССР и тут же ввела войска в Абхазию и Южную Осетию. Когда Армения и Азербайджан стали суверенными и тут же начали войну за Нагорный Карабах.

Сейчас понятия государственного и национального суверенитетов закреплены в Уставе ООН в виде положения о суверенном равенстве государств и праве наций на самоопределение.

Но если идея суверенитета нации неотделима от идеи демократии, тут еще подумаешь, становиться ли демократом…

Правда, есть и другая модель демократии, в которой суверенитет нации никак не предусмотрен. Придумали его англосаксы.

Парламент

Лучший аргумент против демократии — пятиминутная беседа с избирателем.

Английское слово «парламент» (parliament) происходит от французского parlement. Parler, парлэ — говорить. То есть, попросту, по-русски — говорильня, место, где говорят.

Парламент — особый инструмент демократии. Его выбирает все население государства, независимо от национальной принадлежности и от сословия. В Генеральные Штаты депутатов выбирали по сословиям. В английском парламенте уже в XIII веке депутаты разных сословий сидели вместе.

В самой Британии считается, что парламент ведет свое начало от народных собраний, которые собирались несколько раз в год. Со временем часть своих членов народные собрания стали содержать весь год — чтобы они могли постоянно совещаться и издавать законы, по которым живет страна. Греки избирали должностных лиц, римляне — сенаторов, некоторые германские народы также стали избирать законодателей.[239]

В 1066 году норманн Вильгельм Завоеватель в точном соответствии со своим прозвищем[240] захватил англосаксонские королевства Британии. Он был весьма неглупым человеком и не собирался резко менять систему управления. Кучка франкоязычной знати, потомки галлов и норманнов, терялась в море местных жителей. Раздражать их «по мелочам» было слишком опасно. При Вильгельме Завоевателе и при его потомках действовал совет, в который все местные дворяне избирали своих представителей.

В совет при короле входила и нормандская аристократия. Она говорила по-французски, не отождествляла себя с завоеванными и в совете держалась отдельно. К аристократам примыкали священники.

В 1215 году бароны выступили против своего короля: по их мнению, он собирал слишком много налогов. А в Англии налоги платили все, в том числе и дворяне. К высшей знати присоединились мелкие рыцари и горожане. И тогда король Иоанн Безземельный подписал так называемую «Великую хартию вольностей». С нее британцы и ведут начало современной демократии.

Согласно Хартии, король не мог назначать новых налогов без согласия королевского совета, не мог отнять чьей-либо собственности, кроме как по решению суда, не мог никого арестовать по своему произволу. Если король нарушал Хартию, 100 самых богатых и знатных баронов имели право объявить ему войну.

В 1265 году собрали первый парламент. Избирать в него могли все, независимо от сословий. Правда, только те, кто владел землей, приносившей ежегодную ренту в 40 шиллингов. На эту сумму тогда можно было купить дом.

К XV веку складывается представление о статусе депутата. Он включал ряд юридических привилегий, прежде всего депутатскую неприкосновенность. Последняя подразумевала охрану жизни и имущества депутатов, а также свободу от ареста (правда, и то и другое — только на время сессии[241]).

Сегодня парламент считается одним из высших органов государства, представляющим волю всего населения: ведь он формируется путем всеобщих выборов. В современных государствах парламенты, как правило, наделены властью принимать законы, в той или иной мере формировать и контролировать исполнительную власть. Например, выносить вотум недоверия правительству и осуществлять процедуру импичмента президенту.

Демократия или плутократия?

Демократия? Все могут избирать и быть выбранными? Формально — да…

Но с самого начала в парламенте огромное значение имели деньги. Мало того, что существовал имущественный ценз: право избирать имели не все, а уж тем более не все могли избираться. Так еще и шел подкуп избирателей. Увы, это не изобретение современных политтехнологов. Поэтому сознательно дам небольшой экскурс в историю родины парламента — Британии.

Итак, голос избирателя уже в XV веке был капиталом, который нетрудно было превратить в наличные, фунты и шиллинги.

В ХѴІІІ веке в Британии говорили, что цена голоса избирателя установлена с такой же точностью, как на хлеб или на землю. В среднем место в парламенте в первой половине XVIII века можно было купить за 1–1,5 тысяч фунтов стерлингов. Это была огромная сумма по тем временам.

Однако, инфляция. И во второй половине XVIII века цена на депутатство возросла до 5 тысяч фунтов. Во времена промышленной революции стало больше тех, кто обладал значительными капиталами. Они не пользовались политическим влиянием, а покрасоваться в парламенте хотели. Все логично! Спрос определяет предложение.[242]

Но это мы — про простую продажу своего голоса за деньги. Обычнейшая сделка, не более. Один английский избиратель XIX века описывал, что он, как и каждый голосующий, опускал бюллетень в одно отверстие в стене, а через другое получал соответствующую сумму. Удобно.

Иногда удавалось купить избирателя и дешевле — за «халявную» выпивку и еду. Уже в конце XIX века лорд Рассел уверял, что спаивание избирателей — это типичная сторона английской демократии, которая резче всего бросается в глаза чужестранцам.

Поначалу, в ХѴ-ХѴІІ веках, покупку голосов еще как-то маскировали. Например, кандидаты в депутаты парламента или их агенты покупали у избирателей ничего не стоящие подержанные вещи за несоразмерно большие деньги.