Жизнь в зеленом цвете - 7 - MarInk

- На убой? Тогда какой смысл вообще во всём этом, если нам никогда его не победить? Какой смысл, если ты сидишь здесь, хотя тебе напророчествовано убить его? Зачем всё это, все эти тренировки, вся эта оппозиция, если у нас нет шансов?

- Попроси кого-нибудь из первого состава Эй-Пи процитировать тебе пророчество, - посоветовал Гарри. - Они все помнят его наизусть и скажут тебе, как я сейчас говорю, что мне не суждено убить Вольдеморта. Пророчество о том, что один из нас убьёт другого. Шансы пятьдесят на пятьдесят.

- Тогда…

- Тогда прежде, чем обвинять меня в трусости, подумай несколько раз и реши не делать этого, - Гарри слегка склонил голову к плечу. - Ты не знаешь ничего о том, что нужно сделать для того, чтобы убить Вольдеморта, и не имеешь права об этом рассуждать, как я о китайской кухне - признаться, не имею о ней ни малейшего понятия…

- Кто говорит о трусости? - у Смита, оказывается, были голубые глаза. Яркие, отчаянные, потому что ему самому казалось почти кощунством то, что он делал - пусть все его слова и были проговорены в тесных компаниях поздно вечером в гостиных и много раз обдуманы, обкатаны до шёлковой гладкости. - Ты доказал, что ты не трус, с этим никто не спорит. Но желание жить - не трусость… ты - слизеринец. Естественно, если ты попытаешься извлечь из ситуации максимальную пользу для себя…

Гарри вздрогнул, как от удара.

Шесть с половиной лет его так или иначе попрекали принадлежностью к змеиному факультету. Подозревали во всевозможных злодеяниях и самых разнообразных пороках. Отрекались от него из-за одного слова, выкрикнутого Сортировочной Шляпой первого сентября тысяча девятьсот девяносто первого года. Но ни разу за всё это время обида так не перехватывала дух - Мерлин уж знает почему. Быть может, потому что он не ждал предательства от кого-то из тех, кто однажды назвал его своим командиром.

- Тот, кто предал моих родителей, учился в Гриффиндоре, - глаза непроизвольно закипали злыми слезами, и Гарри старался дышать глубже и ровнее. - Человек, который без малейшей выгоды для себя не раз спасал мне жизнь, учился в Слизерине. Весь Хаффлпафф считал, что я злонамеренно украл славу Седрика Диггори на чётвёртом курсе, и только сам Седрик понимал, что это не так. Пока я пытался предупредить Магический мир о том, что Вольдеморт вернулся, люди со всех факультетов считали меня психом и выскочкой, но в Эй-Пи собрались и гриффиндорцы, и хаффлпаффцы, и рэйвенкловцы. Распределение - это не диагноз и не приговор.

- Не приговор, - согласился Смит, которому нечего было больше терять. - Но всё-таки распределяют по качествам, которые преобладают… ведь не зря почти все слизеринцы сидят в подземельях взаперти!

- А был ли у них другой выход? - устало спросил Гарри. - Такие, как ты, годами ждали от них любой подлости - и они решили, что ни к чему обманывать ожидания. Проще оправдать, потому что тогда Слизерин всё равно будут винить во всех смертных грехах, но уже с некоторым основанием.

- То есть, ты признаёшь, что тебя есть в чём винить? - уцепился Смит за слова, как за соломинку.

- Меня есть в чём винить. У тебя волосы встали бы дыбом, если бы ты знал, в чём я виноват, - огрызнулся Гарри. - Но ни в одном из твоих обвинений нет ни капли смысла или правды.

Слишком тягостный и неожиданный разговор, чтобы сказать что-нибудь умнее - Гарри посчитал это не оправданием для себя, но причиной.

- Докажи! - ощетинился Смит.

- Какое доказательство будет для тебя достаточным?

Вопрос оказался сложным.

- Э… может, ты хотя бы поделишься с остальными своими планами? Если у тебя есть какие-то причины, чтобы запираться здесь и говорить, что так и надо, почему ты никому о них не рассказываешь?

- Я молчу о них потому, что есть вещи, которые слишком важны, чтобы их трепали по гостиным. Сейчас идёт война. Не игра, чёрт побери, а война. Я не могу позволить слухам о том, что я делаю, просочиться к Вольдеморту. Есть тайны, раскрыть которые можно только после войны.

- Это очень удобная отговорка, - с вызовом заявил Смит. - Просто донельзя!

- Я сказал всё, что считал нужным, - всё это начинало изрядно надоедать Гарри. - И я полагаю, если уж ты выступил рупором недовольных, посчитав, что для полного счастья оппозиции не хватало только раскола, то у тебя есть какие-то предложения. Сместить меня с должности командира армии и поставить на это место тебя? Или кого-то ещё? Кто-то здесь полагает, что дерётся на дуэли лучше меня? Кто-то готов стать главной мишенью Вольдеморта? Или всё это было затеяно с целью всего лишь высказать мне своё «фи»?

Кажется, такого поворота никто не ожидал.

- Ну? - безжалостно спросил Гарри. - Я жду. Если всё, чего вы хотели - это всколыхнуть раздоры в армии, то не стоило, право, так утруждаться.

- Мы хотим, чтобы ты делал что-нибудь! - вспыхнул Смит. - Чтобы не бегал, спасая кого-нибудь поодиночке, а взял и покончил с Вольдемортом, наконец!

- Есть такая хорошая поговорка, - сдержанно сказал Гарри. - Всяк сверчок знай свой шесток - не слышал? Ну, если не слышал, то, думаю, смысл очевиден. Ты же не учишь машиниста Хогвартс-экспресса, как вести поезд? О том, что требуется предпринять для убийства Вольдеморта, ты знаешь ровно столько же, я тебя уверяю. И все остальные, кто мной недоволен, поступают по крайней мере недальновидно. Если бы они тратили время на то, чтобы тренироваться, было бы во много раз больше толку…

- Мы и так тренируемся круглые сутки, Мерлин побери! - возмутился Смит. - Во сне уже снится, как палочкой машем!

Гарри глубоко вдохнул и напомнил себе, что трёхэтажный мат не вяжется с имиджем молчаливого сурового командира.

- А как насчёт того, что именно это махание палочкой помогает вам всем выжить? - вкрадчиво спросил он. - В каждой битве у Вольдеморта было больше потерь, чем у нас - и, похоже, вы все не понимаете, какая это невероятная удача и сколько усилий надо было приложить, чтобы ухватить счастливый шанс за хвост! Люди Вольдеморта опытнее, решительнее и дисциплинированнее. Но побеждаем пока мы - как раз потому, что я пытаюсь сделать всё, чтобы помочь вам выжить.

Гарри помолчал, глядя Смиту в глаза - колючие, светлые.

«Что я вообще тут делаю? Если им это не нужно…»

- Вы меня разочаровали, - сказал он честно, развернулся и вышел.

«Малолетний истерик», - хладнокровно отметил внутренний голосок, когда Гарри тяжело сел на пол смотровой площадки Астрономической башни. Пол обжигал холодом сквозь мантию и старые джинсы; Гарри зябко обхватил себя за плечи, ёжась под каждым порывом ветра.

«Знаю, что истерик, - ответил он досадливо. - Просто… противно так стало». «И обидно». «И обидно. Если вдуматься, я и правда изо дня в день ерундой маюсь… смотался бы тогда со свадьбы Билла и Флёр, не отвоёвывал бы Хогвартс… смотал бы куда-нибудь в леса подальше от Вольдеморта, прятался бы, за свою бы шкуру опасался, а они выкручивались бы, как знают…» «Сколько можно ныть? Делай своё командирское дело, а «спасибо» тебе скажут после войны, если скажут… когда про хоркруксы узнают». «Да отстань ты. Не кому-то ною, а тебе - а ты изволь терпеть, если живёшь у меня в голове. Кроме того, надо же чем-то время занять, если пол-занятия не состоялось…»