Так кто же развалил Союз? - Олег Мороз

— Мы по своей искренности все считали, что там все-таки политика нравственная. Ничего там нравственного нет. У них политика безнравственная, грязная. Сегодня кое в чем нам тоже пора, как шахтерам, засучить рукава и кулаки поднимать.

В это время наиболее твердо свои права отстаивали именно шахтеры. Отсюда у Ельцина постоянные ссылки на них. Шахтерам он неизменно оказывал помощь.

Как сказал Ельцин, к тому проекту, который как бы уже со всеми согласован, на самом деле с российской стороны имеется несколько десятков серьезнейших замечаний, начиная с заголовка: вместо «Союза Суверенных Государств» в проекте стоит «Союз Суверенных Республик». Горбачев доказывает: это ведь все равно, что «республика», что «государство». Раз все равно, давайте и поставим «государств». «Нет, уж как записано, так и оставим», — упирается Горбачев.

В принципе-то, может быть, эти два слова и впрямь примерно равноправные, однако от «Союза республик» явно веет «Советским Союзом»: в составе СССР республики лишь номинально считались государствами, — есть опасность, что такой подход сохранится и в новом Союзе.

Главная же претензия к проекту — он опять спускается республикам «сверху», вместо того, чтобы исходить от самих республик.

За неделю до референдума, 10 марта, в Москве на Манежной состоялся очередной грандиозный митинг (300–500 тысяч участников), организованный «Демократической Россией». Открыла его записанная на пленку речь Ельцина, с которой он выступил накануне не уже упомянутой встрече с демократами в Доме кино. Главные темы ораторов и лозунгов на плакатах: требования отставки Горбачева, союзного Верховного Совета и правительства, роспуска Съезда народных депутатов СССР, передачи всей власти Совету Федерации, запрета КПСС и суда над ней, призывы сказать на предстоящем референдуме «нет» «обновленному Союза» и «да» введению поста российского президента, безоговорочная поддержка Ельцина.

С такими же речами и лозунгами в этот день прошли митинги и в других городах России — Ленинграде, Ярославле, Барнауле, Владивостоке, Петропавловске-Камчатском…

Как водится, один из коммунистических соглядатаев (на этот раз — замзавотделом ЦК Зараменский) докладывал «по своим каналам» об увиденном и услышанном на митинге: «ДемРоссия» собирается стать политической партией, изменить государственный строй и обеспечить приход оппозиции к власти; Ельцин «сделал выбор в пользу борьбы за власть любыми средствами»; решающим периодом борьбы оппозиции за власть названа весна этого года, а методом действий — всемерная поддержка Ельцина в качестве кандидата на пост президента России; чтобы обеспечить «триумф Ельцина», с началом работы российского Съезда народных депутатов 28 марта планируется организовать «серию массовых акций в поддержку его борьбы с М.С. Горбачевым»; в качестве благоприятной почвы для наступления оппозиция рассматривает «реформу цен» (то есть, называя вещи своими именами, планировавшееся тогда премьером Павловым — впрочем, секретно — внезапное троекратное их повышение. — О.М.) — это, мол, даст оппозиции «значительное число сторонников из малоимущих слоев населения», приведет к «массовым народным выступлениям».

Вот ведь сколько полезной информации можно извлечь из внимательного наблюдения за одним только митингом!

Чтобы нейтрализовать козни оппозиции и Ельцина товарищ Зараменский предлагал Центральному комитету КПСС осуществить ряд убойных мер; «сконцентрировать усилия», «дать решительный отпор», «принять экстренные меры противодействия» и т. д. и т. п.

Напомню, как был сформулирован вопрос, выносимый на референдум:

«Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?»

15 марта, за два дня до референдума. Горбачев выступил по телевидению с отеческими напутствиями соотечественникам. Он напомнил, что такое событие происходит впервые в отечественной истории и что каждый, кто участвует в референдуме, должен отдавать себе отчет: он решает главный вопрос, от которого зависит дальнейшая судьба «нашего многонационального государства».

Естественно, призвал всех сказать «да» «обновленному Союзу», призвал эмоционально и вдохновенно:

− Наше «да» сохранит целостность государства, которому тысяча лет и которое создано трудом и разумом, неисчислимыми жертвами многих поколений. Государства, в котором неразрывно сплелись и судьбы народов, и миллионы человеческих судеб, наших с вами судеб. Наше «да» — это уважение к державе, которая не раз доказывала способность отстоять независимость и безопасность народов, в ней объединившихся. Наше «да» — это гарантия того, что никогда пламя войны не опалит нашу страну, на долю которой и так выпало немало испытаний.

Горбачевские спичрайтеры потрудились на совесть: не речь, а прямо стихи в прозе!

Естественно, Горбачев сказал и о том, что «да» не означает «сохранение старых порядков» с засильем Центра и бесправием республик. Все теперь будет по-другому, по-новому. «Да», сказанное, на референдуме, «откроет путь к радикальному обновлению союзного государства, превращению его в федерацию суверенных республик, где надежно будут гарантированы права и свободы граждан всех национальностей».

Вместе с тем, разумеется, президент предупредил и о тех бедах, которые могут случиться, если итоги референдума окажутся негативными:

− Твердое мое убеждение состоит в том, что если в обществе произойдет глубокий раскол, победителей не будет. Проиграют все. Все мы с вами будем в проигрыше. Трудно даже вообразить, сколько бед и несчастий повлечет разъединение страны, противопоставление людей и народов. И это была бы не только наша с вами беда. Распад державы, которая сегодня является одним из устоев современного мира, чреват всеобщим потрясением, я бы сказал, небывалых масштабов.

В конце выступления — снова обращенная ко всем, едва ли не слезная мольба. Такое ощущение, что Горбачев готов опуститься перед телезрителями на колени:

− Обращаюсь ко всем вам, дорогие соотечественники: скажите на референдуме свое твердое «да» нашему великому союзному государству, сохраните его для себя и для своих потомков.

В канун референдума, чтобы не оставлять телезрителей один на один с Горбачевым, по телевидению решил выступить и Ельцин, — высказать свое мнение, какие цели преследуют инициаторы этого мероприятия. Попросил Кравченко, чтобы ему предоставили сорок минут прямого эфира 15 марта. Однако, как и в предыдущий раз, Кравченко тянул с ответом. 11 марта всесоюзный теленачальник в своем интервью заявил, что так как политика Ельцина противоречит государственной программе (что это за программа, интересно?), то телеэфир ему предоставлен не будет. Об этом Ельцину сообщили журналисты на встрече 12 марта. Ельцин сказал, что сам он никакого ответа от Кравченко пока не получал, а ответ должен последовать.

− Если Кравченко не даст мне эфир 15 марта… — сказал Ельцин, — буду это расценивать как еще один шаг по удушению гласности в СССР. Я выйду в эфир другим путем, более трудным, более сложным, но это будет так. Перед референдумом я скажу свое слово.

Какой именно «другой путь» имел Ельцин в виду, было непонятно.

С требованием предоставить Ельцину телеэфир выступила группа депутатов российского парламента и местных советов. Выступила 16 марта. До голосования времени оставалось «всего ничего». Собравшись на Васильевском спуске рядом с Кремлем, депутаты выразили протест против произвола Кравченко. Собравшиеся приняли обращение к Горбачеву, в котором, в частности, говорилось:

«Мы, народные депутаты РСФСР и местных Советов, считаем, что позиция, занятая Всесоюзной государственной телерадиовещательной компанией в отношении Председателя Верховного Совета РСФСР, — произвол, дискриминация по политическим мотивам видного государственного деятеля страны. Такая позиция неприемлема, является свидетельством полного служебного несоответствия руководителя монопольной телерадиослужбы. В связи с тем, что председатель Всесоюзной телерадиовещательной компании Леонид Кравченко был назначен на эту должность Вашим Указом, мы обращаемся к Вам с призывом отменить это решение… Мы настоятельно требуем предоставить Борису Ельцину сегодня, 16 марта с.г., не менее 30 минут времени в прямом эфире по Первой программе Центрального телевидения».

Предоставить эфир Ельцину требовали не только депутаты, но и простые люди в своих телеграммах, посылаемых в Останкино и в Кремль.