Радужные листики - Леонид Николаевич Черепанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не, не получится, — решил Василий, — со здоровьем точно не получится. Вот случилась буря в пустыне — и пыль полетела повсюду. Или вулкан проснулся. А ещё из космоса валится ежедневно, а еще своя земляная пыль — не, с этим бороться невозможно. А еще из машинных выхлопов летит, из заводских труб. Это нужно ежедневно и сразу всю землю поливать дождями, а тогда всемирный потоп случится. И что толку, что станет чисто, если мало кто останется.
— Да, это проблема, — согласилась Маша, — но ведь тоже можно что–нибудь придумать. С машинами всё просто — перейти на электричество, с трубами — ставить мощнейшие фильтры, с песчаными бурями — подвешивать над городами огромные аэростаты–вентиляторы, чтобы на определённой высоте сдували всевозможные осадки в сторону, или вообще установить по периметру высоченные башни с вентиляторами. Так и дожди отгонять можно будет.
— Во, тебе надо фантастические романы писать, — улыбнулся Василий, — у тебя хорошо развито воображение.
— А между прочим, — насупилась Маша, — всё, что писали в фантастических романах, потом становилось реальностью. Фантасты, между прочим, — это генераторы научной мысли, без их идей и общество бы развивалось по–другому.
— Ну ладно, генератор научных мыслей, — примирительно сказал Василий, — но если твои аэростаты будут всё сдувать от городов, то вся пыль выпадет на деревни, и получится, что ты у себя из дома грязь вымела, а соседу намела.
— С этим тоже можно подумать, — сказала Маша, — решение всегда найдётся.
— Знаешь, что бы тебе на это сказала моя бабушка? — спросил Василий.
— Что!
— А то, что вместо того, чтобы обдувать города, вначале бы в деревни газ провели.
— Это правильно, — согласилась Маша, — вначале проведём газ, а потом начнём обдувать города.
— Спорить с тобой бесполезно, — вздохнул Василий, — поехали лучше, а то ребята нас так и не дождутся.
Они сели на велосипеды, выбрались на дорогу, и покатили под уклон.
— Нет, я всё–таки с тобой не согласен, — всё не мог успокоится Василий, — раньше был в стране лозунг: «Всё лучшее детям», а теперь получается: «Всё лучшее большому городу». И чем он больше, тем ему всё лучше и лучше по сравнению с остальными. Где живут лучше всего? В столице. А почему? А потому, что там денежные ресурсы. Вся страна работает на них, а они этим беззастенчиво пользуются. Получается, что большие города наживаются за счет остальных, маленьких. И у тебя сформировалось городское мышление большинства, которое не замечает проблем меньшинства, то есть нас, деревни.
Василий так увлёкся рассуждениями, не замечая ни начинающую серчать Машу, ни начинающую сползать закатанную до колена правую штанину. Когда такое происходит с велосипедистом (имеется в ввиду правая штанина, именно правая, потому что она располагается рядом с велосипедной цепью), ехать ему дальше обычно недолго. И Василий не стал исключением из этого правила. Его штанина попала в цепь, от чего внезапно поднялось заднее колесо, и бедняга полетел через голову, да и ещё с якорем–велосипедом на правой ноге. В общем приложился о дорогу крепенько. Хорошо, хоть асфальта не было, да и ехали они не очень быстро. Маше повезло — её не задело. Она тут же остановилась, но пришлось чуть подождать из–за окутавшего Василия облака пыли. Когда оно осело, Маша бросилась выручать пострадавшего, вид у которого был весьма неважный: грязный, с мокрыми разводами на щеках (это естественно от того, что пыль попала в глаза, и ничего другого, мужчины ведь не плачут), с разбитыми в кровь локтями, он сидел в пыли, баюкая ушибленную руку и морщась от боли. Одна нога была подвёрнута под себя, другая вытянута, и на ней лежал велосипед.
— Бедненький, — участливо склонилась над ним Маша, — где болит, где?
— Нигде не болит, — проскрипел Василий, — помоги ногу вытащить.
Маша приподняла заднее колесо, взялась за педаль и стала крутить её назад, ткань освободилась. Руль свернуло в сторону, пришлось его выправлять.
— Ну надо же, какая крепкая штанина оказалась, — посетовал Василий, — порвалась бы, и ничего бы не было. Отечественная текстильная промышленность работает на совесть.
— Ну да, — поддержала Маша, — оказывается, что когда есть совесть, это не всегда и не всем одинаково полезно.
Василий поднялся и тут же схватился за Машу, подогнув одну ногу. Стоять нормально у него не получалось. Когда кроссовок сняли, оказалось, что голеностоп распух.
— Ну вот, подвернул, — сказал мальчик с грустью, — теперь на пляж не получится.
— Ну и что, убежит он от нас что ли, — возразила Маша, — тебе сейчас не пляж, а доктор нужен. Садись ко мне на багажник, а велосипед рядом поедет, только держи его покрепче.
Вот так, спеша, но всё равно двигаясь медленно, они покатили обратно. Маша очень сильно переживала, как бы опять у Василия не случилось заражения крови, как бы опять он не попал в больницу, что с рукой, что с ногой, как лечить. Она изо всех сил налегала на педали, но сидящий на багажнике мальчик, да и ещё вихляющий рядом велосипед, который он держал одной рукой, сильно ограничивали её скорость.
«Вот тебе и накупались, — подумала Маша, — и всё из–за такой пустяковой конструкции. Зачем производить вещь, от которой можно травмироваться. У них там что, совсем головы нет? Наверняка ведь целое конструкторское бюро велосипед разрабатывало, умные дяди и тёти много дней и ночей придумывали. Допридумывались. Нет, пускать пыль в глаза у нас умеют, и умников — как этой пыли, а вот умных решений — увы — пылинки. От того и пылятся большинство в своих исследовательских институтах, занимаясь бесполезными вещами, вместо того, чтобы пылать любовью к науке. Всё–таки науке нужны пылкие творцы, а не пыльные жрецы».
Глава 56. В которой Маша чаёвничает в гостях, а чаепитие обычно — долгое дело, так что запаситесь терпением.
Кое–как они доехали до деревни, но, проезжая дом Марфы Егоровны с зелёной крышей, Маша решительно остановилась.
— Знаешь, что, — сказала она Василию, прислонив велосипед вместе с ним к забору, — ты подожди меня здесь, а я к бабе Марфе загляну, а то мне одного твоего заражения
