Любовные утехи русских цариц - Эльвира Ватала

Ну, Анна Иоанновна видит, дело плохо и впрямь, огонь в сердцах разгорается злым языкам во утешение, и решила насильно этот пожар потушить, и Шубина от любовного жара подальше с глаз и лишних раз говоров упекли в Сибирь ли, на Камчатку ли, тут хроникеры и историки во мнении о географической местности расходятся, только очень уж далеко. И всякий след его, как уже не раз в истории бывало, затерялся бы, если бы не памятливость Елизаветы Петровны. Став русской императрицей, она в отличие от своей беспечной матери, не удосуживающейся голову своего любовника отыскать, приказала Шубина найти. И долго его чиновничья администрация искала, что-то около двух лет. Поскольку делом это было непростым: бывший сержант Шубин, дрожа от страха за свое прошлое и не надеясь на лучшее будущее, постарался все следы свои замести, а внешность ему время изменило. И когда наконец государственные полицейские чины добрались до него где-то там в дебрях Камчатки или в сибирских рудниках (вечно у историков проблемы с топографией местности), он всячески отнекивался и в своем знакомстве с матушкой-царицей не признавался. Но поняв в конце концов, что не наказание, а почести ждут его, перестал сопротивляться и признал в своей особе прежнего сержанта Шубина. Его вымыли, быстренько в генерал-майоры произвели, напялили генеральский мундир и во дворец к императрице доставили. Попробуем воспроизвести картину этой встречи со слов очевидцев:

«В углу одной из зал стоял, робко озираясь по сторонам, какой-то гвардейский офицер. Лицо его носило остатки былой красоты, но видно было, что ему пришлось много пережить. Вдруг он страшно побледнел, и рука его невольно схватилась за грудь. В дверях стояла Елизавета. „Кто это?“ — спросила она. Офицер сделал несколько шагов навстречу. Губы его от волнения дрожали, он не мог выговорить ни слова. „Ваше величество не изволит признать, это сержант Алексей Шубин, возвращенный всемилостивейшим указом Вашего величества из ссылки“. — „Шубин? Не может быть!“ — воскликнула императрица. „Боже мой, как он изменился!“ — и, окинув еще раз взглядом бывшего своего любовника, она удалилась»[149].

Но это одни историки говорят, а другие утверждают, что ничего подобного, Елизавета Петровна даже и не глянула на Шубина и вообще во дворец его не приглашала, нелюбопытно это ей было после стольких лет разлуки, но поскольку была женщиной справедливой и на благодеяния скорой, то дала сержанту быстренько чин генерал-майора да в придачу и хорошее поместье. И отправился бывший каторжанин новоиспеченным помещиком в свое имение, село Работки Нижегородской губернии, оставшуюся жизнь доживать в довольстве и почестях. Вот так-то!

Хочется верить, что все было именно так! И в самом деле, ну зачем Елизавете Петровне, переживающей в ту пору горячую любовь к Алексею Разумовскому, какого-то бывшего любовника выискивать по всей Руси? Чтобы убедиться, что время и каторга не сахар и никого не молодят? Из великого множества фаворитов Елизаветы Петровны, которых счесть невозможно, наиболее значительным был Алексей Разумовский, Розум — по его отцовской фамилии, с которым царица была в тайно венчанном браке.

То ли по странному стечению обстоятельств, то ли по личному вкусу и капризу Елизаветы Петровны, но многие из ее любовников — это бывшие церковные певчие. Таким певчим в царской капелле был Марк Полторацкий, которого царица, быстренько сделав своим любовником, произвела в директоры царской капеллы. Но там была мимолетная, не обремененная последствиями связь, с Разумовским было все посложнее. Алексей Григорьевич Разумовский родился в один год с царицей, то есть в 1709 году, в селе Лемешах Козельского уезда Черниговской губернии, конечно же, в семье простого казака. Уже с юного возраста имея хороший голос, пел Алексей на клиросе приходской церкви и, конечно, никогда в жизни, даже в самых лучших своих мечтах не думал ни о жизни в Петербурге, ни о звании фельдмаршала, ни о графском титуле, ни о любовнице — самой царице русской. Скромный простой человек должен был жениться на казачке, народить детишек, состариться и растить внуков. Ан судьба, прямо сказка, распорядилась иначе. Наша русская царица Анна Иоанновна, имеющая тенденцию все диковинки выискивать и во дворец привозить, поручила полковнику Вишневскому найти по России хорошие голоса для ее хора. Ну, полковник, зная, что малоросское солнышко хорошо на голоса влияет, направил свои стопы в Малороссию и тут услышал голос Алексея Розума. Взял его с собой в Петербург и определил в певчий хор царицы. И тут увидела его царевна Елизавета и обомлела. Любовь с первого взгляда. Случается же в жизни такое. Екатерина Великая потом утверждать будет, что более красивого мужчины, высокого роста, хорошо сложенного, с черной окладистой бородой, она в жизни не встречала.

А историк К. Бестужев так описывает знакомство Елизаветы с Разумовским: «Алексей был особенно в ударе: его бархатный голос выделялся из всего хора и наполнял всю церковь. В одну из пауз его вдруг подтолкнул товарищ: „Смотри-ка, цесаревна Елизавета!“ Алексей обернулся, и его глаза прямо встретились со взглядом огромных блестящих глаз, устремленных на него. Участь его была решена. С этого дня он сделался верным и преданным рабом Елизаветы, готовым Для нее на все!»[150]

Любовь с первого взгляда, она так же редка, как алмазный самородок на приисках. Но именно такую любовь испытала Елизавета Петровна, встретив Алексея Разумовского.

Его называли «ночным императором». Лишенный малейшего тщеславия и государственного честолюбия, он безраздельно царствовал в алькове императрицы до конца ее жизни, с умным благодушием и снисходительностью терпя всех ее многочисленных любовников и с готовностью уступая нагретое место в постели императрицы для очередного фаворита и без малейшего неудовольствия возвращаясь по первому ее зову. Даже завзятые скептики, отказывающие легкомысленной Елизавете в серьезных чувствах, признавали эту необыкновенную и долгую их взаимную любовь! Она была настолько серьезна, что императрица решилась на тайный брак с Разумовским. Правда, и тут мнения историков расходятся. Одни утверждают, что сынок у Елизаветы от Разумовского, да, был, но самого брака не было. Другие даже церковь и фамилию священника называют. Итак, 15 июля 1744 года царица обвенчалась с Разумовским в церкви Воскресения в Москве, что на Покровской улице. На венчании с Разумовским присутствовали только Лесток и Шувалов (оба были любовниками царицы), а обряд совершил Кирилл Флоринский. Елизавета Петровна украсила вызолоченным венцом церковь, в которой она венчалась о Разумовским. Сам Алексей Разумовский хранил эту тайну до конца жизни и не выдал ее, когда Григорий Орлов, вознамерившийся жениться на Екатерине Великой, к нему, как с ножом к горлу, приставал в этой тайне публично сознаться. Разумовский отказался: ни да, ни нет. А «на нет и суда нет».

Эта легкомысленная царица, Елизавета Петровна, с очень неуравновешенным характером, с частыми сменами настроений, к Разумовскому питала постоянную теплую привязанность. Он же любил свою Лизаньку простой человеческой любовью и царственными почестями ее не осыпал, токмо любовью красивого мужчины к красивой женщине. И была это, как нам кажется, самая лучшая, самая возвышенная любовь в мире, вообще-то царицам недоступная. Ибо всегда тут элемент тщеславия и собственной корысти вносился. Но именно к такой любви, как у Елизаветы и Разумовского, стремилась всю жизнь Екатерина Великая, но так и не смогла ее найти. Разумовский, надо сказать, любезное супружеское внимание Лизаньке не только в постели оказывал. Вы посмотрите, как он из театра ее выводит: сам на ее головку шляпку наденет, отойдет немного в сторону, полюбуется, на двор выглянет — холодно, на плечики ей бурнус накинет и с таким вот легким любовным пожатием, осторожно, как драгоценность хрупкую, к карете ведет. Да, нам очень хотелось бы, чтобы наши мужья нас так из театров выводили.

Да и царица платила ему горячей, но и ровной любовью. И в порыве нахлынувших на нее чувств она без меры его званиями и почестями награждала, что ему с его отсутствием тщеславных амбиций вовсе было ни к чему. Сначала произвела его в звание действительного камергера с поручением управления ее поместьями, потом подарила этому крестьянину звание графа. Этого ей показалось мало. Но когда ему письменный приказ императрицы доставили о награждении его чином фельдмаршала, он искренне возмутился. Еще заставят по походам и войнам таскаться, к чему обязывало звание. Схватил он эту бумажку и в одном халате помчался в опочивальню царицы. «Лизанька, — сказал он ей, — ты можешь из меня кого угодно сделать, но прошу, чтобы подданные меня выше поручика не считали». И ни в одном военном походе этот фельдмаршал не участвовал, а спокойно жил себе в свое удовольствие в подаренных Царицей дворцах.