История Древней Греции - Николас Хаммонд

На рассвете Ксеркс, усевшись на троне, окинул взором панораму. У восточного входа в пролив зеркальную поверхность моря от мыса Киносура до побережья Аттики рассекал плотный строй его кораблей. В передней линии насчитывалось около 90 судов, выстроившихся борт о борт: финикийцы справа, ионийцы слева, прочие в центре. За авангардом цепочками примерно по 10 кораблей растянулись вспомогательные силы. В целом армада состояла из трех тесно прижавшихся друг к другу главных колонн, собранных по национальному принципу, но каждая возглавлялась персидским флотоводцем. При движении вперед левый фланг армады нарушил целостность строя: проходя между Аталантой и Киносурой и огибая оконечность полуострова, строй чрезмерно уплотнился, и корабли начали сталкиваться друг с другом. В итоге финикийский правый фланг двигался намного быстрее, чем ионийцы слева.

Не видя перед собой врага, финикийцы уверенно наступали, когда неожиданно для них прозвучал сигнал трубы и боевой клич эхом отразился от утесов Саламина. Из северной части пролива несколькими колоннами вышел греческий флот: эгиняне в авангарде, афиняне с тыла. Эгиняне полным ходом приближались к мысу Тропея. Затем длинные колонны сделали левый поворот, выстраиваясь в боевую линию носами к персидскому флоту. Пока финикийская эскадра на глазах у царя продолжала стремительно идти вперед, афиняне четко отступили, заманивая финикийцев в узкий пролив между Пситталией и материком.

Таким смелым маневром афиняне продиктовали всю тактику боя. Теперь греческий флот выстроился полумесяцем; его фронт составлял около 75 кораблей, а в глубину строй имел, вероятно, четыре шеренги, причем у левого фланга оставалось достаточно пространства для маневра. Финикийская же эскадра втягивалась эшелоном в узкий пролив, лишаясь поддержки центра и правого фланга, которые не могли теперь вести бой. Основная часть персидского флота, по меньшей мере тысяча кораблей, оказалась так тесно сжата, что постоянно происходили столкновения. Казалось, что наступил подходящий момент для атаки греков. Но Фемистокл, командовавший афинской эскадрой в 180 кораблей, выжидал, пока в проливе не началась зыбь, сбивая высокие финикийские галеры с курса. Когда они повернулись к врагу бортами, приземистые афинские триремы, менее подверженные качке, устремились в атаку, тараня вражеские корабли и ломая им весла или пробивая борта. Корабли сцеплялись, тяжеловооруженные афинские солдаты бросались на абордаж и сбрасывали своих легковооруженных противников в трюмы или в море. По этому сигналу весь греческий флот вступил в бой.

Во время ожесточенного сражения на левом фланге греки на берегу Саламина впервые заметили, что Пситталия занята персидской пехотой. Аристид немедленно собрал у города Саламин отряд гоплитов, погрузил его на вспомогательные судна, очистил Пситталию от врага и удерживал ее, чтобы дать пристанище поврежденным кораблям. Финикийская эскадра билась стойко, но, в конце концов, пришла в полное расстройство.

Многие корабли разбились о побережье Аттики. Некоторые финикийские капитаны явились к Ксерксу с докладом и за свои труды были обезглавлены. Другие пытались бежать обратно по проливу, но натыкались на корабли своего же флота. Афинская эскадра направилась на помощь греческому центру и правому флангу, которым противостояли многократно превосходящие силы. Здесь греки также сломили сопротивление врага. Когда потрепанный персидский флот отступил, в проливе поднялся западный ветер, и персы подняли паруса, чтобы воспользоваться им и уйти на открытое пространство к Фалерону. Эгиняне, стоявшие на правом фланге, вышли в пролив и таранили арьергард беглецов, представлявший собой остатки финикийской эскадры.

Великая победа была одержана благодаря тактическому мастерству, применению тарана и боевому опыту греческих морских пехотинцев. Первый приз за доблесть достался эгинянам, которые удерживали наиболее незащищенную позицию на правом фланге греков; а второй приз – афинянам, доставившим грекам победу. Один трофей, увековечивший место победы, был установлен на Саламине, другой – на острове Пситталия.

Однако опасность еще не миновала. Греческий флот понес тяжелые потери. Погибших, вероятно, было немного, так как команды потопленных кораблей добирались вплавь до Саламина, но многие корабли не подлежали восстановлению. Большинство брошенных персидских судов унес западный ветер, и поэтому греки не могли возместить свои потери. Поредевший флот собрался снова, готовый продолжать бой. Персы по-прежнему намного превосходили его численностью. Но поражение произвело на Ксеркса крайне тягостное впечатление. Он вернулся к первоначальному плану – перекрыть пролив дамбой, защитив ее волноломом из связанных вместе корпусов торговых кораблей. Пока велись приготовления к этой грандиозной инженерной задаче, стало очевидно, что благоприятный сезон безнадежно упущен. Ксеркс приказал своему флоту под покровом темноты уйти к Геллеспонту. Сам он вывел свою армию в Фессалию, где оставил значительные силы на зимовку под командованием Мардония. С большей же частью армии Ксеркс дошел до Геллеспонта за сорок пять дней, в течение которых его войско сильно пострадало от голода, болезней и холода. Мост через Геллеспонт был разрушен бурей; армию переправили через пролив кораблями и разместили на отдых в Абидосе. Оттуда остатки огромного войска вернулись в Сарды. Ксеркс обставил свой въезд в город с большой помпой, но священной колесницы Ахура-Мазды, верховного персидского бога, не было в процессии, ее также потеряли в Европе.

Греческий флот дошел до Андроса, нигде не видя следа врагов. Эврибиад и пелопоннесские капитаны не решились плыть дальше, и Фемистокл, от имени афинян предложившей дойти до Геллеспонта и разрушить мост, подчинился решению пелопоннесцев. Но он постарался воспользоваться ситуацией и отправил к Ксерксу Сикинна и других посланцев с сообщением, что от разрушения моста через Геллеспонт греков удержал афинский командир Фемистокл. С Андроса и других островов, помогавших Персии, греческий флот потребовал денежную контрибуцию. Андрос отказался и был подвернут безуспешной осаде. Другие подчинились; согласно ряду источников, некоторые из них дали взятки Фемистоклу за защиту их интересов. Вернувшись в Саламин, победители воздали должные почести греческим богам. Из военной добычи они посвятили Дельфам колоссальную статую Аполлона, держащего в руке нос триремы, а из числа трофеев принесли по финикийской триреме в жертву Аяксу Саламинскому, Посейдону Истмийскому и Афине Сунионской[32].

5. Победы греков под Платеей и у Микалы

Кампания 480 г. отнюдь не определила исход войны. Персидская армия осталась непобежденной. Под командой Мардония в Фессалии стояла лучшая кавалерия и пехота Персидской империи, а затем к нему присоединился и корпус, сопровождавший Ксеркса к Геллеспонту. Армия Мардония, несомненно, представляла большую опасность, чем войско Ксеркса, ибо, лишившись значительного количества второстепенных войск, она выиграла в мобильности, а ее снабжение упростилось. Македония, Фессалия и Беотия предоставили не только фураж и продовольствие, но и бойцов, особенно конников. Греческой армии в целом не довелось проверить на прочность персидскую мощь, да и кавалерии у нее почти не было. Пелопоннесские командиры, разумеется, предпочитали удерживать подготовленные позиции на Истме, где персидская конница не могла бы действовать. С другой стороны, персидский флот потерпел под Саламином тяжелое поражение и потерял множество людей, так как большинство азиатских моряков не умели плавать. Но потеря кораблей лишь несколько уменьшила его численное превосходство, и в течение зимы можно было построить новые корабли и набрать новые команды. Тем не менее Ксеркс до самого лета бездействовал в Сардах, а его флот стоял без движения в Киме и на Самосе, утрачивая отвагу. Таким образом, на море инициатива перешла к грекам. Но поскольку их в первую очередь волновала армия Мардония, весной 479 г. они собрали лишь 110 кораблей у Эгины и не пошли дальше Делоса. Судьба Греции должна была решиться на суше.

Зимой персы еще раз продемонстрировали, как они обращаются с бунтовщиками. После того как восставшая Потидея выдержала трехмесячную осаду, Артабаз схватил Олинфа, которого заподозрил в измене, загнал все население города в болото и там уничтожил. Такая свирепость предотвратила новые восстания. Сопротивление свелось к партизанским вылазкам фокийцев, совершавших их с горы Парнас. Первой целью Мардония весной 479 г. было поссорить Афины с их греческими союзниками. Посланец Мардония – царь Македонии Александр – обещал афинянам союз, независимость и репарации от Персии, но получил отказ. В начале июля, сразу после сбора урожая, Мардоний вторгся в Аттику. Он отправил нового посла с точно такими же предложениями к афинянам, которые снова эвакуировались на Саламин под защитой флота. Но хоть они снова ответили отказом, он не предпринимал никаких действий в надежде, что они передумают. Когда аргивяне донесли ему, что греки выступили с Пелопоннеса, Мардоний сжег все, что еще уцелело в Афинах, разграбил страну и отступил через Декелею в Беотию, ландшафт которой больше подходил для действий кавалерии, а население было лояльно к персам. Пусть Мардонию и не удалось поколебать решимость афинян, но он выманил пелопоннесцев с их оборонительной позиции на Истме, посеял семена раздора между союзными греками и теперь надеялся провести решающее сражение на своих условиях.