Мыс альбатросов (СИ) - "-Edelweiss-"

Его передёрнуло.

«Совершенно чокнутая».

Если рассудить, они все безумцы, раз когда-то купились на речи Тома Риддла. Они выбрали метку, и она привела их сюда этой сырой осенней ночью.

— Поттер был здесь! — негодующе произнёс Тёмный Лорд, обратившись к материализовавшемуся Яксли. — Прятался в этом доме, пока твои никчёмные подчинённые разыскивали его по всей Британии. Такие же никчёмные, как ты, Корбан.

Он не шипел, не тянул с указаниями, не занимался тошнотворным самолюбованием, а откровенно злился и, как ни странно, больше походил на человека, чем обычно.

— Найдите мальчишку! Пока Поттер на свободе, недобитки из Ордена не успокоятся. Проверьте дома известных фениксовцев, припугните пару-тройку волшебников. При малейшем сопротивлении используйте показательные аресты, конфискацию палочки… Ты знаешь это не хуже меня, Яксли. Сутки в компании дементоров развязывают язык эффективнее веритасерума.

— Вы правы, мой Лорд.

— Пошёл прочь, — раздражённо откликнулся Волдеморт.

Корбан, обрадованный и удивлённый тем, что не получил проклятье на дорожку, тотчас аппарировал.

— Повелитель, — подал голос Амикус. — Чем мы можем быть полезны?

— Полезны?

Тут-то уж Кэрроу в полной мере ощутил сомнительную сладость собачьей преданности, когда тебя, как не вовремя подвернувшуюся шавку, охаживают хозяйским кнутом. Режущее заклинание ударило его в лицо, располосовав щёку от подбородка до уха. Не то чтобы Северуса это заботило. Он видел раны похуже, оставленные той же Сектумсемпрой.

Амикус вскрикнул и рухнул на колени, прижимая ладони к лицу, а его сестрица бросилась к нему. Её единственное достоинство — любовь к брату.

В то же время крыша дома рухнула, выстрелив обугленным деревом и каменной крошкой. Пожиратели смерти машинально отшатнулись. Кроме Беллатрисы. Она не сдвинулась с места, как будто была зачарована. Прижала руку к груди, где к платью была приколота угольно-чёрная брошь, и приоткрыла рот в немом восхищении. По крайней мере, ей хватало ума не приближаться к Волдеморту в минуты его бешенства.

— Проверьте здесь каждый дом, если потребуется! Соседи могли что-то знать или даже помогать Поттеру. Теперь он будет искать новое убежище, — Волдеморт с шумом втянул воздух: — Люциус!

Малфой вздрогнул и с опущенной головой, что можно принять за полупоклон, приблизился к повелителю.

— Уизли навести в первую очередь. Возьми с собой парочку оборванцев из шайки Грейбека. Скоро полнолуние. Может, они учуют Поттера. Если Уизли решат упрямиться, можешь не сдерживать спутников. Детей у этих предателей крови и без того больше, чем нужно. А теперь прочь! Убирайтесь и выполняйте указания! — Лорд отвернулся и резко добавил: — Идём, Северус.

Снейпу оставалось только подчиниться. Он услышал приглушённые дождём хлопки аппарации за спиной. Все знали, Лорд не любит ждать.

Чего Северус не ожидал увидеть в Годриковой Впадине, так это чуть живого Уолдена Макнейра на ступенях беседки.

Любитель помучить магглов теперь мало отличался от своих жертв.

Выглядел он так, словно прошёл глубины ада и по пути окунулся во все его котлы с кипящей смолой.

От него несло горелым мясом. Волос не видать, голова — почерневшее от копоти яйцо, а лицо — буро-чёрная маска. Дыхания не было слышно, но грудная клетка слабо поднималась.

«Он не жилец», — подумал Северус, но не почувствовал жалости, только отвращение. Как учит одна любопытная «комедия» — грешники не стоят сострадания. (1)

Обратив взгляд на Тёмного Лорда, Снейп понял, что состояние Макнейра того совершенно не волновало. Его глаза с ссуженными зрачками были прикованы к другому существу.

Жуткая тварь — чёрный шрам на залитой влагой земле — лежала неподалёку. Чешуя с головы змеи слезла, тело испещряли красные следы укусов, но терзал Нагини не зверь, а огонь. Она обгорела и страдала от боли не меньше злосчастного Макнейра.

— Что можно сделать, Северус? — свистящим шёпотом поинтересовался Волдеморт.

«Добить. Обоих».

— Это ожоги от адского пламени, — проведя палочкой над змеёй, произнёс Снейп. — Они слишком серьёзны. Чудо, что магический огонь не сжёг её целиком. Мне жаль, Повелитель. Боюсь, мы можем сделать только одно — дать змее умереть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я появился слишком поздно! — прошипел Волдеморт, едва сдерживая ярость. — Поттер был здесь, и Макнейр не сумел его поймать, не справился с подростком. Уолден должен был подойти тихо, прикончить старуху Бэгшот и оставить вместо неё замаскированную Нагини. Рано или поздно сентиментальный мальчишка явился бы сюда поплакать над могилками своих безмозглых родителей, но он и тут нас опередил.

Тёмный Лорд бросил брезгливый взгляд на Макнейра.

— Я хочу, чтобы ты проник в его сознание, Северус. Уолден теперь бесполезен, но, возможно, что-то из увиденного им поможет нам поймать Поттера.

Северус покосился на Макнейра, поймав тяжёлый вздох этого мерзавца.

— Едва ли он выдержит вмешательство.

Лицо Волдеморта сделалось непроницаемым.

— Это не имеет значения. Он допустил столько ошибок, что может винить в своём жалком конце только самого себя.

«Ты бы всё равно его прикончил, — догадался Северус. — Из-за того, что он покалечил твою любимую зверушку».

Дамблдор считал, что однажды Волдеморт начнёт опасаться за жизнь своей змеи, будет держать в безопасности рядом с собой, окружив магической защитой. Может, Альбус заблуждался? Или нет? Этого уже не узнать из-за безалаберности Макнейра.

Как сейчас Северус видел измождённое лицо директора, когда тот сказал:

— В ту ночь, когда Волдеморт явился в Годрикову Впадину…

В дом Лили.

— …убивающее заклятие отскочило.

Благодаря Лили.

— Осколок души Волдеморта, о котором он и сам не догадывается, живёт в Гарри.

В сыне Лили.

— Если я не ошибся в нём, он устроит всё так, что, когда выйдет навстречу своей смерти, это будет означать настоящий конец Волдеморта.

Чего стоит одна жизнь против тысячи?

Говорят, что умирают только за то, ради чего стоит жить. За идею, за родину, за любимых… Ради чего должен пойти на смерть мальчик, едва вкусивший жизнь?

Но Поттер ведь пойдёт. Он скроен из другой материи. Есть тип людей, для которых быть добровольцем совершенно естественно.

Снейп опустился перед Макнейром на одно колено и приподнял его лицо так, чтобы видеть глаза. Только теперь он заметил, что правый глаз Уолдена практически вытек из глазницы, оставив тёмную впадину, а левый не открывался до конца. Веко над ним распухло и почернело. Одна щека практически отсутствовала. Между тонкой вязью лицевых мышц виднелись зубы. Возможно, жизнь в Уолдене до сих пор поддерживала лишь магия Тёмного Лорда.

Северус вскинул волшебную палочку. Макнейр невразумительно замычал.

— Легилименс!

Если обезображенная физиономия Макнейра представляла собой месиво из плоти и копоти, то мысли являли безумную квинтэссенцию образов. Сначала Северус увидел замученную девочку. Из ран на теле ребёнка сочились кровь и гной, девочка звала на помощь, но никто не торопился её оказать. Затем возникла комната, с пола до потолка заваленная манускриптами вперемешку с мышиным помётом. Лезвие топора, начищенное до блеска. Перья и чешуя. Какофония звуков. Писк, хлопанье крыльев, шипение и треск гнилых досок. Взорванный трансформатор и мокрый маслянисто-чёрный газон. Вот и Гарри Поттер в свете золотого купола Протего, а с ним — девушка.

Взглянув на неё, Северус содрогнулся.

Лицо её было размыто, но копна медно-красных волос выделялась в полумраке ослепительным ореолом. Лили? Живая? Невредимая? Мираж? Призрак мщения за спиной сына?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Нет.

Лишь девчонка, отдалённо похожая на любимую женщину.

Северус вновь углубился в поток памяти.

По-хорошему, нужно было больше времени, чтобы понять, не ранен ли Поттер после падения со второго этажа, куда делись его рыжие друзья из одной неугомонной семейки, но Макнейр резко согнулся, пронзённый предсмертной судорогой и выкашлял внутренности на руки Снейпа. Разум Уолдена закрылся, глаза — тоже, и сердце остановилось.