Большие девочки не плачут - Кэти Линц

— Именно это я и пытаюсь сказать.

— И все же причинил мне жестокую боль.

— Знаю. — Он с сожалением посмотрел Лине прямо в глаза. — Все так неуклюже. Сможешь простить?

— Эй, парень! Жизнь коротка. Поцелуй девушку, чтобы не плакала, — приказала путешественница с оранжевыми волосами.

Коул послушался и приник губами к губам. Лина доверчиво прильнула к доктору и ответила на поцелуй.

— И я тебя люблю, — прошептала она едва слышно. — На самом деле совсем не уверена, что хочу ехать в Чикаго.

— Если не поедешь, всю жизнь будешь гадать и раздумывать, что упустила свой шанс, отказавшись от выгодного предложения. А мне необходимо, чтобы ты не сомневалась в выборе. Вернешься в Рок-Крик не потому, что не сможешь придумать ничего оригинальнее и забавнее, а потому, что захочешь вернуться ко мне.

Еще один, последний и прощальный поцелуй, грустное прикосновение к волосам — и Коул Фланниган исчез.

Лина смахнула слезы. Что тут скажешь? Он прав. Лина не сомневалась, что следует поступить именно так, как посоветовал Коул. Но уверенность в правильном решении не принесла радости. Она так скучала по Коулу!

— Кажется, ты не в восторге, — заметила Айрин спустя сутки. — Хорошо расслышала, что я сказала? Из множества фотографий самых разных моделей клиент выбрал именно твою.

— Да-да, слышу и понимаю. Просто не знаю, как реагировать.

Айрин посмотрела недоверчиво. Дорогие очки от Шанель не могли скрыть застывшего во взгляде удивления. Остриженные по последней моде почти белые крашеные волосы не оставляли сомнений в безапелляционности и умении идти до победного конца. Агент явно стремилась составить компанию героине Мерил Стрип из фильма «Дьявол носит „Прада“.

— Что с тобой сделали в том захолустном углу, где ты пряталась с весны? Загипнотизировали? Приворожили?

— Влюбилась.

— Ну так разлюби, — сухо и строго приказала Айрин. — Речь идет не о какой-то сиюминутной чепухе, а о карьере. Причем здесь любовь?

— Не знаю. Но боюсь, что разлюбить я уже не в силах. Не смогу при всем желании.

— Разумеется, сможешь. Ты же профессионал. Не позволяй глупому парню и смешным чувствам встать на пути к цели.

— Дело не в парне. Нет, конечно, в какой-то степени и в нем тоже. Но все-таки главная проблема заключается во мне самой. За это время я изменилась, Айрин. Очень изменилась. — Лина посмотрела в окно офиса. Агентство хотя и не добралось до Мичиган-авеню, но все же обосновалось в престижной близости к звездно-гламурной главной улице. Соседство выдалось столь тесным, что стоило лишь немного наклониться влево, и можно было без труда увидеть машины, неумолимым потоком мчавшиеся по „Великолепной миле“, восхититься сиянием зеркальных витрин и даже с легкой грустью зацепить взглядом невозмутимое спокойствие реки Чикаго. Лина закрыла глаза. Представила волнистые зеленые холмы, замкнувшие Рок-Крик в тесное кольцо. Вспомнила бедную старую яблоню: она изо всех пыталась выжить на убогой центральной площади, возле танка времен Второй мировой войны. По сравнению с городом детства Чикаго казался райскими кущами.

И все же…

— Еще предстоит решить, что значит для меня модельный бизнес: любовь к туфлям или любовь к сумкам, — пробормотала Лина себе под нос.

Уже не оставалось сомнений, что Коула следует отнести ко второму типу. Будь Коул всего лишь любовью к обуви, он ни за что не смог бы доставить такую боль, которую довелось испытать Лине. Он оказался настоящим. Но путь к главному в ее жизни человеку преграждали неисчислимые препятствия. Чтобы обдумать жизненную ситуацию и найти дорогу, требовалось время.

Лина собралась с духом, спрятала чувства под замок в самом дальнем, самом темном чуланчике своей души и следующие три недели честно трудилась над возрождением юношеской мечты. Соседки по квартире так и не нашли ей замену, а потому можно было беспрепятственно вернуться в прежнее жилище. Больше того, обе девушки-соседки на целый месяц уехали в Южную Америку — играть в охоту на диких зверей, — и квартира неожиданно оказалась в полной ее власти.

Лина работала с раннего утра до позднего вечера. Поговорить с Коулом по телефону удалось лишь несколько раз. Она невыносимо скучала по нему. И все-таки это чувство еще можно было понять и объяснить. Куда более удивительной оказалась неожиданная тоска по железным, не слабее хватки удава, объятиям сестры. То и дело вспоминались Скай и Лулу с их парадоксальными замечаниями и экстравагантными выходками. Не хватало Барта Чамли с его спокойными и мудрыми рассуждениями. Не хватало Минди, ее скромности и безграничной доброты.

В Чикаго жизнь выглядела иной. У Айрин отсутствовало сердце. Его заменяла табличка на столе. А на табличке красовалась недвусмысленно измененная фраза из сказки Баума „Волшебник страны Оз“: „Злая стерва со Среднего Запада“.

— Ты когда-нибудь любила? — поинтересовалась Лина у Айрин.

— Скажешь еще! Влюблена в работу. Если не хватает сил и мужества отдаться делу всей душой и телом, то лучше сразу свалить.

— У меня мужества нет, — задумчиво заметила Лина. — Я же женщина. Зато у меня есть формы. — Она показала на свою футболку — под изображением статуи Свободы значилось: „Подари мне свои формы, свои морщинки, свою природную красоту, которая так жаждет свободы“.

— Это ты о весе? Единственное, что вчера отметил клиент, так это масштаб задницы. Но излишки запросто можно убрать на компьютере.

Понятно. И тем самым вновь показать женщинам, что необходимо выглядеть худее, чем ты есть на самом деле. Не поддержать, а унизить.

— Кстати, о компьютере, — вспомнила Лина. — Я говорила, что завела живой журнал? Так вот, опыт оказался чрезвычайно поучительным. Сотни тысяч женщин по всей стране неустанно борются с проблемами собственной внешности.

— Пока что имею дело лишь с одной такой особой — той, что сидит напротив, — съехидничала Айрин.

Стоило Лине вернулась в Чикаго, как внутренний диалог — вернее, яростный спор с собой — возобновился с новой силой. Стоило ли посвящать себя делу, которое на сто десять процентов концентрируется не на сущности, а на внешней оболочке? Лина чувствовала себя чужой в собственной жизни. Не хотела принять, что ее будут судить по величине пятой точки. Пусть люди говорят об уме, характере, а не о цвете губной помады. Да, правда жизни подсказывает, что скорее всего придется заботиться и о том и о другом. И все же…

— Речь идет не о размере платья. Речь о здоровье и счастье, — наконец заговорила Лина.

— Что касается меня, то здоровье и счастье в настоящее время напрямую зависят от согласия Лины Райли вернуться в агентство, — подытожила Айрин.