Чародей и дурак - Джулия Джонс

«Роза и корона» была большой оживленной таверной. Когда они въехали в город, уже стемнело, но Джек, хоть и не видел моря, знал, что оно близко. В «Розе и короне» было полно кряжистых ребят с лицами, покрасневшими от соли и ветра. Джек догадывался, что это моряки. Но те двое, за которыми следил Таул, отличались от остальных. Не только бледными лицами, но и ростом и осанкой. Они, как и Таул, замечали все и всех, хотя, казалось бы, глядели только в свои кружки.

Служанка принесла пиво — огромный оловянный кувшин, увенчанный шапкой пены, и Хват взялся разливать напиток по кружкам так ловко, точно родился сыном трактирщика.

В Рорне они находились меньше часа. Как только они въехали в ворота, Таул направил их к гавани. Солнце вскоре зашло, и по городу они ехали уже в темноте. Джек не имел случая составить впечатления о самом известном городе Юга — заметил только, что воняет здесь немилосердно и что дома совсем не так белы, как кажется издали.

Джек подвинул Таулу его кружку и спросил еле слышно:

— Нож вынимать?

Таул поднес кружку к губам.

— Нож никогда не мешает держать наготове, Джек. — Таул выпил, вытер пену с губ и сказал Хвату: — Поди договорись с хозяином о комнате на ночь и конюшне для лошадей.

Хват медлил.

— Ступай!

Хват, негодующе стиснув губы, удалился.

Один из двоих встал, глядя прямо на Таула. Джек под столом увлажнившейся рукой стиснул нож. Человек, высокий и крепко сложенный, направился к ним, не сводя глаз с Таула. В руках у него ничего не было, но он явно прятал оружие под камзолом. Он подошел к столу почти вплотную и остановился. Джек, хотя не касался Таула и даже не смотрел на него, чувствовал, что рыцарь готов ко всему. От Таула пахло как от зверя, который вот-вот кинется в бой.

Подошедший к ним человек посмотрел по сторонам и прошипел:

— Это Тирен прислал тебя за нами?

У Таула не дрогнул ни один мускул.

— А вы что, дезертиры?

— А ты?

Джек не понимал, что происходит. Он начинал понимать, что этот светловолосый и его спутник — рыцари, но о чем идет речь? Таул и его собеседник держались все так же напряженно.

— Что ты делаешь в городе, где рыцарей казнят без суда? — спросил незнакомец.

— То же, что и вы, — я здесь проездом.

— И куда же путь держишь?

— Это мое дело. — Таул чуть подался вперед. — Думаю, и тебя не имеет смысла спрашивать о том же.

Незнакомец послал своему спутнику выразительный взгляд, говоривший «оставайся на месте», и спросил Таула:

— Случалось тебе бывать в Хелче последние пять месяцев?

Таул покачал головой.

— Ну, тогда нам и говорить не о чем. Как может судить обо мне человек, который отсиживается на Юге, пока на Севере бушует война? — Незнакомец сделал быстрое движение, но Таул схватил его за руку и сказал:

— Возвращайся к своему столу, брат. Ты прав — я никому не могу быть судьей. И не хочу с тобой драться.

Незнакомец освободился.

— Тирен убивает душу Вальдиса, — сказал он. — А тело без души остается лишь схоронить в безымянной могиле.

Он посмотрел напоследок Таулу в глаза, повернулся и пошел прочь. Его спутник встал, и они вместе вышли из таверны.

Джека пробирала дрожь. В воздухе ходили волны гордости, ожесточения и стыда. Он взглянул на Таула. Рыцарь сидел потупившись, с упавшими на лицо прядями золотых волос, и медленно покачивал головой.

— Неужто до того уже дошло, — каким-то детским голосом сказал он, — что рыцари бегут из Вальдиса, словно узники из тюрьмы?

Джек понимал, что Таул говорит не с ним, но должен был разобраться во всем этом.

— Эти двое — рыцари, как и ты?

— Нет, не как я, — не поднимая глаз, горько улыбнулся Таул. — А может быть, и да. Я ведь тоже дезертировал, только раньше.

— Так они дезертиры?

— Да. И они думали, что меня послали вернуть их назад. — Горькая улыбка перешла в смех. — Меня! Единственного рыцаря, который недостоин стоять даже и в тени Вальдиса. Такого же изменника, если не хуже.

— Рыцарь, который был здесь, не похож на изменника. Скорее на человека, утратившего всякую надежду.

Слова эти, как видно, не оказали никакого влияния на Таула — он не ответил. Свеча посередине стола догорала, и жидкий воск брызнул на дерево блистающей струей. Оба молча смотрели, как он застывает, снова становясь тускло-молочным.

Таул, отведя волосы с лица, посмотрел туда, где недавно сидели два рыцаря.

— Всякую надежду, говоришь?

Джеку стало не по себе — он сам не знал почему. Показалось вдруг очень важным найти верные слова.

— Если бы ты оставался в их рядах, как бы тебе понравилось сражаться за Кайлока?

— Я сделал бы все, о чем попросил меня Тирен. Верность — это нить, которая связует орден.

Свеча замигала и погасла. Огонек, из желтого ставший оранжевым, а после красным, оставил за собой только струйку дыма, струящуюся вверх, к потолку.

— Я не спрашивал, что бы ты стал делать, — я спросил, как бы тебе это понравилось.

Джеку отчаянно хотелось выпить — в рот ему словно опилок насыпали. Но он не решался — малейшее движение могло бы разрушить то, что происходило между ним и Таулом.

Таул впервые посмотрел на него прямо — голубые глаза рыцаря блестели то ли от слез, то ли от несбыточных мечтаний.

— Ты прав, мой друг. Я чувствовал бы себя как человек, утративший всякую надежду.

— Но ты не такой, как те двое. Ты сам творишь свою надежду. — Джек наклонился к Таулу. — Вместе мы можем положить этому конец. Хорошее не должно пропасть бесследно — орден еще вернет себе былую славу, и на Севере настанет мир.

— Джек, ты молод и не понимаешь…

— Ну так помоги мне понять.

Таул беспомощно взмахнул рукой.

— Глава ордена, человек, от которого бегут эти двое, был мне как отец. Это Тирен привел меня в Вальдис и сделал тем, кто я есть. Когда другие отвергали меня и осыпали насмешками, он поддерживал меня. Когда мне незачем стало жить, он придал моей жизни смысл. — Голос Таула, казалось, вот-вот сорвется. — Кем бы я был, если бы теперь восстал против него?

Сердце Джека часто билось. Слова Таула глубоко тронули его — между ними чувствовались целые миры невысказанного, горе, правда и ложь. Джек острее, чем когда-либо, понял, что в любом человеке есть две стороны. Люди могут хорошо поступать, говорить хорошие слова — и плести сеть обмана у тебя за спиной. Тарисса и Ровас, Тихоня, даже мать — все они улыбались ему, а сами лгали.

— Ты был бы человеком, Таул, обыкновенным человеком. Рыцарь, который подходил к нам, не лгал, и предателем он не был. Он просто прозрел — хотя в свое время, наверное, верил в Тирена так же, как и ты.