Похождения Гекльберри Финна (пер.Энгельгардт) - Марк Твен

Мне сразу не пришло в голову никакого названия порядочной болезни, а потому я необдуманно выпалил:

— У нее свинка!

— Что за чушь вы городите? Свинка — вовсе не такая опасная болезнь, чтобы из-за нее приходилось безотлучно сидеть возле больного.

— Ну, нет, знаете, свинка свинке рознь, а эта свинка, как объяснила мне мисс Мэри-Джен, совсем какая-то новая и неслыханная.

— Что же такого в ней нового и неслыханного?

— Осложнение разными другими болезнями и на пастями.

— Чем же именно?

— Да вот корью, коклюшем, рожей, чахоткой, желтой горячкой, воспалением мозга и Бог ведает еще чем.

— С какой же стати называть тогда эту болезнь свинкой?

— То же самое заметила и мисс Мэри-Джен.

— Я, право, не понимаю, при чем же тут свинка?

— Да ведь болезнь-то именно с нее и началась. Понятно, что такую болезнь следует назвать свинкой.

— А по-моему, это совершенно бессмысленно. Положим, что человек ушиб себе на ноге палец, а потом принял яд, бросился в колодец, сломал себе шею и размозжил голову. Если теперь кто-нибудь придет и спросит: Отчего умер этот человек? — какой-нибудь болван скажет: оттого, что он ушиб себе палец на ноге. Вы ведь найдете такой ответ совершенно бессмысленным. Точно так же бессмысленно называть такую кучу болезней свинкой. А что, она заразна?

— Разве можно задавать подобный вопрос? Понятное дело, заразна! Она может подцепить человека так же ловко, как борона не глядя подцепляет сорную травинку. Что не попадет на один зуб, наверное застрянет на другом. А между тем, зацепившись за один какой-нибудь зуб, придется тащить с собою всю борону. Да, такая свинка, как эта, настоящая борона, и к тому же еще очень увесистая, так что, попавшись ей на зубок, не больно-то скоро сорвешься.

— Выходит, что эта свинка и в самом деле страшная болезнь, — сказала девушка-подросток с заячьей губой. — Я сейчас же иду к дядюшке Гарвею…

— Ну, разумеется, советую поторопиться. Только этого не хватало! Пожалуйста, только не откладывайте!

— Отчего же, скажите на милость, не посоветоваться теперь с ним?

— Обождите минутку, и, может быть, вы поймете тогда сами. Вашим дядюшкам надо ведь, кажется, торопиться теперь с возвращением в Англию? Пред ставьте себе также, что с их стороны было бы порядочной низостью уехать без вас, предоставляя вам потом совершить заокеанское путешествие одним, по собственному вашему усмотрению. Вы знаете, что они этого не сделают и станут вас дожидаться. Заметьте себе к тому же, что ваш дядюшка Гарвей, если не ошибаюсь, состоит пастором. Прекрасно, неужели вы думаете, что священнослужитель станет обманывать шкиперов на речном и океанском пароходах для того, чтобы они приняли на борт мисс Мэри-Джен? Вы сами знаете, что он ни за что на свете не согласится взять на свою душу такой грех. Как же он поступит в таком случае? Понятное дело, он скажет: «Жаль, очень жаль, но пусть себе дела моей паствы идут как знают; раз Мэри-Джен могла заразиться свинкой с такими ужасными осложнениями, я обязан отсидеть здесь три месяца в ожидании, пока выяснится, не заразились ли остальные племянницы этой болезнью… Впрочем, мое дело сторона, если вы считаете благоразумнее всего рассказать вашему дядюшке Гарвею».

— За кого вы нас принимаете? Неужели вы считаете нас дурочками, способными сидеть у моря и ждать погоды, вместо того, чтобы ехать в Англию, где можно так весело проводить время? Мэри-Джен умная девочка и сумеет уберечься от заразы, а вы, сударь, болтаете чистейший вздор!

— Быть может, вы переговорите об этом с соседями?

— Этого еще только недоставало! Вы, дружочек, как я вижу, могли бы заткнуть хоть кого за пояс по части природной глупости! Неужели вы не понимаете, что соседи сейчас же передадут дядюшке решительно все, от слова до слова? Нет, нам придется никому про это не рассказывать!

— Ну что же, быть может, вы и правы… Да, по жалуй, что так…

— А все-таки дядюшка Гарвей будет, пожалуй, о ней беспокоиться. Надо объяснить ему, что Мэри отправилась куда-нибудь в гости.

— Таково было желание самой мисс Мэри-Джен. Она поручила мне сказать вам: «Пусть они поклонятся от меня дяде Гарвею, поцелуют его покрепче и сообщат ему, что я поехала за реку повидаться с мистером…» — как бишь его? Я, право, забыл фамилию богатого джентльмена, которого так уважал ваш дядюшка Питер. Он еще хотел…

— Вероятно, дело идет об Апторпе?

— Ну да, разумеется!.. Прах бы побрал здешние фамилии, их ни за что не упомнить! По крайней мере, я никак не могу их запомнить. Сестрица ваша просила сказать, что она поехала к Апторпам. Она хочет уговорить их приехать на аукцион и купить этот дом. Ей кажется, что покойному вашему дядюшке Питеру было бы приятнее, чтобы его дом достался лучше Апторпам, чем кому-нибудь другому. Она будет приставать к Апторпам, пока они не изъявят согласия приехать на аукцион. Сама мисс Мэри вернется сегодня же вече ром домой, если только не будет чувствовать себя очень усталой. Во всяком случае, завтра утром она будет дома. Она не велела рассказывать про Прокторов и просила упомянуть лишь про Апторпов, к которым заедет и в самом деле, так как намерена переговорить с ними о покупке дома. Я это знаю. Она сама ведь рассказывала мне об этом!

— Ну и прекрасно, — сказали девушки, отправляясь поджидать своих дядюшек, чтобы передать им от Мэри-Джен поклон и крепкий поцелуй и вместе с тем сообщить, что она отправилась хлопотать о про даже дома.

Все у меня было налажено превосходнейшим об разом. Я был уверен, что девицы Уилькс не проговорятся, так как им хотелось как можно скорее уехать в Англию. Королю и герцогу было приятнее знать, что Мэри-Джен хлопочет за городом об аукционе, чем видеть ее в городе, где доктор Робинсон мог ежеминутно представить ей какие-либо новые доказательства их обмана. Я был в прекраснейшем настроении и находил, что замечательно ловко провернул все дело. По всей вероятности, даже и Том Сойер был бы не в состоянии обделать его чище. Без сомнения, интрига у него вышла бы изящнее, но я по этой части не могу похвастать особенной художественностью, так как не получил надлежащей для этого подготовки.

Аукцион проходил на городской площади. Он начался уже под вечер, но шел вообще довольно бойко. Старый плут, разумеется, был на своем посту возле аукционера. Напустив на себя вид праведника, спустившегося на землю в кратковременный отпуск из рая, он подогревал усердие покупателей приветливыми замечаниями по их адресу, щедро пересыпанными коротенькими текстами из Священного Писания. Герцог, в свою очередь, превосходно разыгрывал свою роль глухонемого. Он весело гугукал, как новорожденный младенец, и приятно усмехался, зарабатывая себе таким путем общие симпатии.