Неземная - Синтия Хэнд

— О, слава Богу, — говорит он, — Ты в порядке.

Я не была в этом уверенна. Ладно, кажется, это я зря. Я кашляю и кашляю, наконец, могу четко увидеть Такера. Взглянула в его озабоченные глаза, я попыталась улыбнуться. И кашель начинается незамедлительно.

— Я в порядке, — говорю я.

Кха, кха, кха.

— Держись. Мы почти на месте.

Такер снова начинает идти, и через пару минут мы возвращаемся в грузовик. Он открывает заднюю дверь и расстилает большое, знакомое мне, одеяло. Все одной рукой, так как второй он поддерживает меня. Такер нежно кладет меня на эту постель в грузовике, а затем ложится рядом.

— Спасибо, — говорю я отрывисто, — Ты мой герой.

Преуменьшение. По крайней мере, кашель перестал.

— Что случилось?

Я смотрю вверх, на небо. Большие пушистые облака медленно передвигаются над нами. Крошечная дрожь проходит через меня. Такер наблюдает за всем этим.

— Ты можешь рассказать мне.

— Я знаю.

Я смотрю на него. Его детские голубые глаза наполнены такой любовью и заботой, что у меня встает ком в горле.

— С тобой все в порядке? Тебе нужен доктор?

— Нет, я просто потеряла сознание.

Он ждет. Я делаю глубокий вдох.

— У меня было видение, — начинаю я.

Ну, а потом рассказ получается сам собой.

— Где мы? — спрашиваю я, когда наконец заканчиваю свой рассказ.

Мы оба сидим сейчас: Такер, прислонившись спиной к кабине, пытаясь осмыслить все это. Я не могу сказать, чувствует ли он бешенство от того, что Кристиан присутствует во всем этом, или испытывает облегчение, что моя одержимость Кристианом Прескоттом была по уважительной причине. Он ни чего не говорит в течение минут десяти.

— О чем ты думаешь? — спрашиваю я, когда уже не могу выносить это молчание.

— Я думаю, что это потрясающе.

Опять это слово.

— Это как священный долг, который ты должна выполнить.

— Верно.

Конечно, я рассказала Такеру версию, не включающую в себя те моменты, где Кристиан держал меня за руку и нежно прикасался к моей щеке, и то, как мы оба, Кристиан и я, были совершенно поглощенный друг другом в тот момент. Я не знаю, что и думать об этих вещах.

— Так, где же мы? — снова спрашиваю я.

— Мы хорошие, я думаю. Не так ли?

— Нет, я имею в виду, где мы? Буквально?

— Ох. Мы вышли на дорогу, называемую «Фокс Крик»[77].

Дорога «Фокс Крик». Такое простое, скромное название для того места, где могут разрушиться судьбы. Теперь я знаю, где это. И кто это, и что. Все, что мне осталось выяснить — это когда. И почему.

Глава 18

Моя предназначенная жизнь

(Переводчик: Наталья Цветаева; Редактор: [unreal])

Мы с Такером сидим в лодке на середине озера Джексон, когда Анжела наконец-то перезванивает.

— Ладно, что случилось? — спрашивает она. Я слышу колокола, звонящие на заднем плане. — Пожар уже произошел?

— Нет.

— Но между вами с Кристианом уже что-то есть?

— Нет, — нервно отвечаю я, запинаясь. — Он не… я не… его нет в городе. — Я смотрю на Такера. Он поднимает брови и спрашивает:

— Кто это?

Я слегка покачиваю головой.

— Так что за срочность? — нетерпеливо спрашивает она.

— Я послала тебе сообщение несколько недель назад. Ты что, его только получила?

— У меня некоторое время не было интернета, — словно защищаясь, произносит она. — Я немного выпала из происходящего. Так у тебя все хорошо? Кризис миновал?

— Да, — говорю я, все еще глядя на Такера. — Все нормально.

— А что случилось?

— Надо возвращаться? — спрашивает Такер. Я трясу головой и улыбаюсь, показывая ему тем самым, что все просто отлично, как я и сказала.

— Давай, я тебе потом перезвоню? — предлагаю я Анжеле.

— Нет, ты не перезвонишь мне потом! Кто это был?

— Такер, — отвечаю я с напускной небрежностью. Он пересекает лодку и опускается на сиденье рядом со мной, хитро улыбаясь, от чего у меня перехватывает дыхание и сердце начинает биться быстрее.

— Такер Эвери, — уточняет она.

— Да.

— А Венди тоже с вами?

— Нет, Венди все еще в Монтане.

Такер берет мою свободную руку и начинает по очереди целовать каждый палец. Я дрожу и пытаюсь вырвать руку, но он не отпускает.

— Значит, только Такер.

— Правильно. — Я подавляю смешок, когда Такер прикусывает мне палец.

— Что ты делаешь с Такером Эвери?

— Ловлю рыбу.

Мы провели полдня, медленно нарезая круги по озеру, целуясь, брызгая друг в друга водой, поедая виноград, брецели[78] и сендвичи с индейкой, снова целуясь, обнимаясь, щекоча друг друга, смеясь, ну да, опять целуясь, но в промежутках мы определенно ловили рыбу. Я точно помню, что сегодня зачем-то держала удочку.

— Нет, — громко говорит Анжела.

— Что?

— Что ты делаешь с Такером Эвери? — с нажимом повторяет она.

Иногда она слишком умна, и это ей вредит. Я сажусь и отодвигаюсь от Такера.

— Сейчас, правда, не самый подходящий момент. Я тебе перезвоню.

Она отказывается ждать.

— Ты все забросила, да? — говорит она. — Ты перестала концентрироваться, в то время как ты должна быть особенно внимательна, готовить себя. Не могу поверить, что ты сейчас путаешься с Такером Эвери. А как же Кристиан? Как же судьба, Клара?

— Ничего я не бросала. — Я встаю и аккуратно иду к другой стороне лодки. — Я все еще могу сделать то, что должна.

— Ну конечно. Звучит так, будто у тебя все под контролем.

— Отвяжись. Ты вообще ничего не знаешь.

— А мама твоя знает?

Когда я не отвечаю, она издает короткий горький смешок.

— Зашибись, — говорит она. — Круто.

— Это моя жизнь.

— Да, так и есть. И ты полностью ее рушишь.

Я бросаю трубку. Затем поворачиваюсь и встречаюсь с полными непонимания голубыми глазами Такера.

— Что это было? — мягко спрашивает он.

Он не знает, что в Анжеле тоже течет ангельская кровь, и я не могу об этом рассказать, это не мой секрет.

Он хмурится:

— Думаю, нам надо вернуться. Мы пробыли здесь уже достаточно долго.

— Еще нет, — возражаю я.

У нас над головой сгущаются грозовые тучи. Такер поднимет на них глаза.

— Нам, правда, надо уйти с озера. Начинается сезон дождей, когда гроза может разразиться совершенно внезапно. Они длятся всего-то минут двадцать, но могут быть просто чудовищными. Нужно идти.

— Нет. — Я хватаю его за руку и тяну к краю лодки, заставляя его сесть, и сворачиваюсь вокруг него, размещая его руки вокруг себя и окунаясь в их надежное тепло, в его знакомый, уютный запах. Я прижимаюсь губами к его пульсу, бьющемуся на шее.