Unknown - Unknown

Но все изменилось, когда я увидел в толпе два карих янтаря, блестящих от слез. Мика так трепетно сжимала кулон, который я ей подарил, что смотреть было невыносимо.

Кто поймет эту девочку. Сначала посылает меня, обвиняет во всех грехах, а потом прибегает, и молится за меня.

Не понимаю.

Но, черта с два, моя девочка увидит, как я проигрываю, захлебываюсь кровью и умираю на ринге.

Да никогда.

Эванс хотел нанести мне очередной сокрушительный удар, но я заблокировал его, от чего он слегка впал в ступор. Эванс уже в мыслях отпраздновал победу, надел на себя медаль и потратил незаработанные деньги.

Получай, сука.

С бешенными мыслями о расправе я начал дубасить его, сражаясь не на жизнь, а на смерть.

Однажды, хоть и давно, я уже положил его. Пришло время положить его снова.

И мне плевать, чего это будет стоить.

Сердце в груди не выдерживало, но тело и мои рефлексы опережало его. Руки были мощными и стремительными и били прямо в цель – по голове, по плечам, под дых этому ублюдку Эвансу.

Он начал истекать кровью, как и я. Толпа улюлюкала и визжала, заводя мою кровь, но больше всего сил давал взгляд Мики, сосредоточенный на моих руках.

Вдох. Удар. Выдох. Удар. Удар. УДАР.

Я забил его до беспамятства, но у ублюдка было еще много сил, потому что он вновь разозлился и начал наступать на меня.

Я то пропускал удар, то наносил ему его снова. Более мощный, чем предыдущий. И он отвечал мне тем же.

Мы собирались убить дуг друга на этом ринге.

Я знал, что Мика шепчет. И ее шепот для меня был громче, чем крики других людей.

На самом деле силы заканчивались. Я не чувствовал боли, словно находился под кокаином, как и раньше, но что-то внутри меня давало сбой.

Сердце так быстро отсчитывало удары, что, казалось, больше не выдержит. Перед глазами все плыло, когда я нанес по роже Эванса последний удар, благодаря которому он повалился на пол.

Не знаю каким чудом, но мне удалось отправить его в нокаут. Как бы самому не упасть, твою ж мать.

Начался отсчет.

— Семь…

— Девять…

Эванс лежал и не мог встать. Он неловко барахтался на полу ринга, но я не особо чувствовал радости. Потому что знал, что скоро грохнусь сам. Меня тошнило. Все внутри скрутило…

— Десять!

Моя рука взметнулась в воздух, а потом в глазах резко потемнело.

Мика. Прощай.

Если бы я знал, что вижу тебя в последний раз, я бы никогда не наговорил тебе этого дерьма.

Я бы поцеловал тебя так, чтобы ты привычно растаяла в моих руках.

Простила.

Мое сознание поглотила тьма, но мне уже было знакомо это чувство. Я уже умирал, и это не так уж больно. Гораздо менее болезненно, чем испытывать чувства.

POV Мика

Отчаянный вой застрял у меня в горле, я хотела кричать, но голоса не было. Задыхаясь от слез, я начала карабкаться на ринг, но десятки чужих рук, пытались меня оттащить. Оттащить от моего Майкла…Эванс подавал признаки жизни. Майкл же лежал, раскинув руки по полу.

Ни единого признака жизни.

— Отвали! — оттолкнула я незнакомого парня, который не давал мне взобраться на ринг. Я забралась прямо на площадку, залитую кровью, и, не обращая внимания на помощника Майкла, кинулась к нему на грудь.

Боже…Боже…ну, только не это. Только не во второй раз.

Это какая-то ошибка! Этого просто не может быть, не может!

Моя щека оказалась на его мускулистой груди, запах крови и пота ударил мне в ноздри.

Грудь сотрясалась от неудержимых рыданий, пока я медленно осознавала, что потеряла Майкла.

Комментатор что-то говорил, люди орали, меня пытались оттащить от Майкла, пока я рыдала у него на груди, шепча бессвязные предложения.

— Вернись ко мне, Майкл. Пожалуйста …пожалуйста, — я прижалась губами к одной из его ласточек и чуть сама не погибла, когда почувствовала на своей пояснице чью-то тяжелую и сильную руку.

Какой придурок решил меня лапать, когда я тут оплакиваю Майкла?

Я хотела было возмутиться, но тут услышала сиплый голос с томной хрипотцой:

— Люблю, когда ты просишь, — выдохнул он, едва приоткрывая опухшие веки. От былой красоты и сладости на его лице не осталось и следа. Весь в царапинах и крови. Гематомах и синяках…и все равно чертовски красивый.

Живой.

Какая же глупая. Так перепугалась за него, что даже не почувствовала биение его сердца, не услышала прерывистого дыхания.

— Господи! Майкл, прости меня. Прости меня, прости меня, прости меня, прости… — я начала покрывать его губы короткими поцелуями, наплевав на то, что сама уже вся в крови и в слезах.

-— Никто не ожидал такого исхода, однако Айк победил в третьем раунде! А это значит между сегодняшними соперниками ничья! Что ж, предлагаем всем отправиться в «Арену» и отпраздновать это событие! Ну, а тем, кто проиграл свои деньги, забыть это, как кошмарный сон! Впервые, у нас на ринге такие страсти, кажется, у Айка-разрушителя появился кто-то, кто растопил его сердце!

Майкл молчал. Просто крепко прижимал к себе, позволяя мне целовать его. На его губах медленно проявлялась блаженная улыбка.

— Тебе нужна скорая. Как ты себя чувствуешь?! Майкл! — я похлопала его по красным щекам, но он только сильнее притянул меня к себе.

Его кто-то звал, к нам лезли люди, которые хотели помочь Майклу, но нам было все равно.

— Никогда не чувствовал себя лучше, — он обхватил мои губы своими, и его язык довольно ловко проник в мой рот, как будто он еще несколько минут назад не лежал здесь при смерти.

Вот засранец! Неужели симулировал?!

А, впрочем, какая разница. Он целует меня глубже, так, что теперь и у меня воздух в легких заканчивается.

Но мне все равно.

Потому что он выдыхает и тихо-тихо шепчет. Так, чтобы могла услышать, только я:

— Люблю тебя, малыш.

***

Неделю спустя.

— Уверена, что хочешь сделать это? — Лили смотрит на меня с тревогой, аккуратно складывая одну из рубашек Доминика.

— Да. ОНА сказала мне, что это необходимо, — я отметила, что мои чувства к вещам Ника довольно сильно изменились.

Весь этот год я цеплялась за них. Не трогала его рубашки, пиджаки и треники — все лежало на своих местах, будто он мог в любой момент прийти, взять свой любимый костюм, одеть, выпить кофе и отправиться на работу.

Но это было не так.

Вся одежда Ника была пропитана прошлым. Она была черно-белой, и каждый раз, когда я смотрела на его вещи или одежду, это причиняло боль. А я устала жить с болью. Я устала быть живым трупом.

Шесть дней назад я начала ходить к психотерапевту — то были уже не обычные собрания с группой поддержки, а настоящая проработка моих проблем и лечение всего сознания. Психолог лечил мой разум, любовь к Майклу — душу.

Уже после первого разговора с Роуз Монтгомери, моим психотерапевтом, мне стало легче. На втором сеансе, она посоветовала расстаться мне с вещами Ника и подробно объяснила мне, для чего я должна это сделать.

— Понимаете, мисс Янг, — она оторвалась от небольшого блокнота, который заполняла по мере нашей беседы. — Вещи, которыми вы уже не пользуетесь тянут энергию на себя. Как говорится в китайской поговорке…новое не появится в жизни, пока не уйдет старое. Что-то изменилось в вашей жизни, когда вы встретили этого молодого человека. Майкла, в нашем случае. Вы изменили привычный ход вещей, который повторяли изо дня в день, целый год…и это правильно. Вы стали на путь настоящего и исцеления вашей души. Память о Нике — вот, что важно. А не его вещи.

— Да, — я немного пошмыгала носом, понимая, что Роуз права. Почти все вещи Доминика все равно никогда мне не понадобятся. Конечно я оставлю некоторые ценности — его фотоаппарат, например. Фотографии, все до единой.

Мне понадобилось несколько дней, чтобы приступить к уборке, и Лили вызвалась мне помочь с этим. Мама уехала в Техас, убедившись в том, что со мной все в порядке, а папе пришлось сдать билеты в Калифорнию. Думаю, скоро я навещу их. И возможно, с Майклом…если мы умудримся не поссориться с этим безумцем.

— Куда пойдут эти вещи?

— Что-то на благотворительность, что-то на переработку. Я дам им новую жизнь, — «новая жизнь вещей Доминика. Как и его сердца.»

— Знаешь, Майкл не лучший вариант для серьезных отношений, и мы обе это знаем. Ты уже не маленькая девочка, Мика. Скоро ты захочешь ребенка, но захочет ли этого он?!

Лили задела меня за живое. Озвучила все мои сомнения вслух. Пока Майкл вел себя просто замечательно. Мне было трудно представить, что он способен на измену или способен по-настоящему обидеть меня. Майкл превратился в настоящего мужчину, за которым я всю жизнь буду себя чувствовать, как за каменной стеной.