В объятиях демона - Лиза Дероше

— Нет.

— Тогда, полагаю, ты теперь человек?

— Думаю, да.

Я не могу дышать. Мне нужно поскорее выбраться отсюда. Я, не оборачиваясь, иду к двери.

— Мне, пожалуй, пора.

— Фрэнни, поговори со мной. — Отчаяние в его голосе заставляет меня остановиться.

Я поднимаю руку к лицу, пытаясь скрыть следы слез. Медленно поворачиваюсь к Люку, и выражение его лица чуть не убивает меня. Как я могу сделать это? Откуда взять силы? Я утыкаюсь взглядом в пол.

— Скажи, о чем ты думаешь? — спрашивает Люк, и мои глаза снова наполняются слезами.

— Думаю, что нам не стоит быть вместе. Я плохо на тебя влияю.

Он с облегчением вздыхает. Когда он говорит, то даже не пытается скрыть улыбки в голосе.

— Ты? Ты плохо влияешь на меня?!

Не верю, что он издевается надо мной, принимая всю ситуацию за пустяк. Внутри вспыхивает ярость, которая прорывается и в голосе. Я перевожу взгляд с покрывала на Люка.

— Тебя чуть не убили из-за меня. Ты был бессмертным, а я забрала это. Если бы не я, ты бы жил вечно.

— Вечная жизнь — это не так уж классно. Мне достаточно той вечности, что я уже прожил.

— Это лишь слова. — Я отворачиваюсь, пытаясь прояснить мысли и взять себя в руки.

Он дотягивается до моей щеки и поворачивает мою голову к себе.

— Фрэнни, посмотри на меня. — Я нехотя перевожу на него взгляд. — Ради этого чувства… — он хлопает себя по груди, — я бы все отдал. Мое бессмертие — слишком малая плата за это. Но у меня нет ощущения, что я платил за что-то, скорее меня наградили самым ценным из всего, когда-либо кем-либо желаемого. — Слезинка скатывается с моих ресниц, и он смахивает ее. — Ты любишь меня. Чего еще я могу просить?

Горячие слезы обжигают мои щеки. Я наклоняюсь и целую его.

— Не обращайте на меня внимания.

Внезапно — буквально из воздуха — на стуле рядом с окном появляется Гейб, сидящий с ангельским видом.

Люк сердито смотрит на него через мое плечо.

— Пора бы прекратить это. Разве мама не говорила тебе, что невежливо входить без стука?

И тут меня осеняет. Я знаю, что должно произойти.

Я вскакиваю с кровати, чувствуя необыкновенную легкость. Иду к Гейбу, беру его за руку и тяну со стула.

— Нам нужно поговорить.

Я вытаскиваю его из комнаты под обеспокоенным, но ироничным взглядом Люка, и в коридоре мы садимся на скамейку. Я упираю локти в колени и опускаю голову на руки.

Гул в больнице — монотонный «белый шум», что вполне типично для этого места, и я сосредотачиваюсь на нем, чтобы остановить кружащиеся в голове мысли. Вплетаю пальцы в волосы и смотрю в пол.

— Ты хочешь отметить меня для рая.

— Да, — говорит Гейб.

— И они перестанут преследовать меня, если ты сделаешь это.

— В конце концов — да.

— Но мне нужно простить себя.

— Да.

Я поднимаю голову, удивленная, какой легкой она кажется.

— Я предлагаю тебе сделку, — говорю я, а с души как камень сваливается.

Гейб откидывается на скамейке и провожает меня улыбкой.

Я возвращаюсь в палату к Люку, сажусь на краешек кровати, и он, прищурившись, смотрит на меня, переплетая пальцы с моими.

— Что вы там обсуждали? — с нотками ревности спрашивает он.

— Ничего.

Люк выпускает мою руку и смотрит мне в глаза.

Я провожу пальцем по его щеке, по линии бинта на голове. Он вздрагивает, вздыхает и тянется к моему лицу.

— Знаешь, когда я просил тебя использовать дар подчинения на Бехерите, я хотел, чтобы ты защитила себя, не меня.

Я прижимаюсь щекой к его ладони.

— Я не могла думать тогда. Я просто знала… чего хочу.

Люк притягивает меня для поцелуя, но как только наши губы соприкасаются, в дверь стучат. Он придерживает меня за шею, когда я хочу повернуться, и все-таки целует. Затем улыбается и выкрикивает:

— Войдите!

Дверь открывается. На пороге стоит улыбающийся Гейб — довольный своей деликатностью.

— Лови! — говорит он и ловким движением запястья кидает серебряную вещицу на цепочке.

Люк хватает ее прямо перед носом.

— Спасибо, — говорит он.

Гейб опирается на дверной косяк.

— Я тебе не мальчик на побегушках. В следующий раз доставай все сам.

Я смотрю на предмет в руке Люка. Это распятие: больше, чем прошлое, и с острым концом.

— Я приобрел это для тебя… той ночью, — робко улыбается он. — Но меня слегка сбили с пути до того, как я смог отдать тебе. — Он кладет крест мне на ладонь.

Гейб неторопливо заходит в комнату.

— Завтра тебя выписывают.

Я отстраняюсь от Люка и смотрю на Гейба.

— Откуда ты знаешь?

Гейб насмешливо смотрит на меня и снова садится на стул у окна.

— Габриэль… — Раздраженное выражение на лице Люка сменяется злостью, а затем и вовсе становится растерянным. — Как? — спрашивает он.

— Решение уже было принято. Михаил ничего тут не мог изменить. — Он бросает на меня взгляд, его глаза искрятся. — Она хотела этого, да ты и сам это заслужил. — Затем с серьезным видом смотрит на Люка. — К тому же нам нужна твоя помощь.

— Спасибо, — кивает ему Люк.

Гейб слегка улыбается.

— Это не мое решение. Ты произвел впечатление на Него. — Он указывает взглядом на потолок.

Я растерянно перевожу взгляд с Люка на Гейба.

— Ребята, вы о чем?

— Ты заставляешь архангелов трястись от страха, — улыбается Люк.

Этот ответ не слишком мне помогает.

Гейб соскальзывает со стула и, переместившись на край кровати, кладет руку мне на плечо.

— Скажем так, в наших рядах было некое разногласие, но мы все разрешили. — Он снова смотрит на Люка. — Как ты себя чувствуешь?

Люк демонстрирует торжествующую улыбку и сжимает мою руку.

— Непобедимым.

— Напомню тебе, что это уже не так, поэтому если хочешь находиться рядом с Фрэнни и присматривать за ней, безрассудная импульсивность не самая лучшая стратегия.

Люк закатывает глаза.

Гейб лучезарно улыбается, ослепляя меня.

— Я знал, что ты так ответишь, поэтому привел тебе подмогу. Он только закончил обучение — вчера, если быть точным, — но для этого дела нет никого лучше.

— Привет, Фрэнни, — раздается мелодичный, как у Гейба, голос, но все же другой, мягче, что ли.

Я поворачиваюсь и в дальней стороне комнаты вижу парня лет семнадцати: среднего роста, с пшеничными кудрявыми волосами, небесно-голубыми глазами, руки в карманах джинсов. Он улыбается мне.

Весь воздух уходит из моих легких, а ноги становятся ватными.

— Мэтт?

Я с трудом выговариваю это слово. Он выглядит точно так же, как и образ в моей голове — то, как я представляла себе брата, будь он жив.