Любовь искупительная - Франсин Риверс

Ангелочек сжимала стакан в ладонях. Молча наблюдала за тем, как два человека, которых она любит больше всего на свете, танцуют вместе. Она думала о том, что Павел, наверное, прав.

25

«… После землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра».

Каждьй раз, встречая Ангелочка, Павел старался поколебать ее уверенность в том, что она здесь на своем месте. Ангелочек, со своей стороны, решила никак на это не реагировать. Она пообещала себе, что, как бы он ни старался уколоть ее, — едким замечанием или оскорбительным пророчеством о том, где она будет через десять лет, — она ничего не скажет и не сделает в ответ. Ведь если она попытается нанести ответный удар, это обязательно затронет Михаила. А отношение Павла к ней все равно не изменится. Но главное, это то, что чтобы ни случилось с ней завтра, сегодня у нее есть Михаил.

Ангелочек решила не защищать себя от оскорблений Павла. Какой смысл? Поэтому она молчала и вела себя крайне вежливо. Она твердо держалась, даже когда ей хотелось убежать и спрятаться, сжавшись, в тихом месте, чтобы не слышать его замечаний.

«Я больше не шлюха! Я не шлюха!»

Старания Павла все же имели результат. Она стала думать, что остается прежней, как бы ни старалась это изменить. Здесь она провела год, но позади ведь были все десять, которые Павлу удалось воскресить в ее памяти. Благодаря ему она стала вспоминать страшные годы в доме Хозяина — годы ужаса, одиночества, борьбы за выживание. Поэтому, слыша оскорбления Павла, она старалась как можно крепче держаться за Михаила. Чем сильнее Павел пытался разъединить их, тем сильнее она хваталась за то, что обрела. Михаил говорил ей не беспокоиться о завтрашнем дне, и она делала все возможное, чтобы получать все сполна от каждой минуты, прожитой с ним. Он говорил, что не нужно бояться, и она не боялась — пока он был рядом.

Михаил любил ее сегодня, и для нее только это имело значение. Он наполнил ее жизнь смыслом, и его стараниями она становилась новой и прекрасной. Хотя их дни проходили в тяжелой работе с утра до позднего вечера, ему все равно удавалось делать их радостными. Он помог ей увидеть то, что раньше было для нее закрыто. А тихий голос в ее голове продолжал говорить день за днем: «ВЫХОДИ, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ».

Откуда выходить?

Ей все время не хватало Михаила. Он заполнял ее сердце и мысли. Он был ее жизнью. На рассвете он будил ее поцелуем, и они лежали в темноте, прислушиваясь к птичьей симфонии. Ее тело отзывалось на его прикосновения и пело в его объятиях. Каждая минута нового дня, проведенного с ним, была для нее драгоценностью.

С наступлением весны все кругом зацвело невероятным множеством красок. Яркие пятна золотых маков и пурпурных люпинов раскрашивали зеленые холмы и нетронутые пахотой луга. Михаил рассказал ей о царе Соломоне, который, даже при всех своих несметных богатствах, не одевался так, как Бог одевает холмы и долины с помощью простых полевых цветов.

— Я не буду вспахивать этот участок, — сказал он ей. — Оставлю как есть. — Михаил повсюду видел Бога. В порывах ветра, в прошедшем ливне и запахе земли он находил Его. И в зеленеющих полях. И в жизни животных, которые населяли их землю. А по вечерам — в пламени камина.

Ангелочек же видела только Михаила и обожествляла его.

Когда по вечерам он читал, сидя у огня, она могла потеряться в глубоком звуке его голоса. Слова омывали ее, словно теплые тяжелые волны, и возвращались куда–то в море. Он читал истории об Ионафане и филистимлянах, о Давиде, простом пастухе, убившем гиганта Голиафа. Об Иисусе, воскрешавшем мертвых. Лазарь, выходи! Выходи!

В его устах непонятные слова звучали так поэтично. Она взяла из его рук Библию и поставила ее обратно на полку.

— Ты любишь меня? — спросила она и взяла его за руку. И Михаил не мог не ответить ей…

Однажды к ним пришла Элизабет с детьми.

— Павел сказал нам, что недалеко, милях в десяти отсюда, есть городок. Он небольшой, но мужчины поехали туда за покупками.

Ангелочек заметила, что живот Элизабет слегка округлился. Она предложила кофе с бисквитами и села за стол вместе со всеми. Руфь захотела устроиться на коленях Ангелочка, и она помогла ей туда забраться.

— А когда у тебя будет ребеночек? — спросила девочка, заставив ее густо покраснеть. Элизабет сдавленно охнула.

— Руфь Элтман, ты никогда не должна задавать подобных вопросов, — строго сказала она, забирая девочку с колен Ангелочка и ставя на пол.

— Почему? — продолжала без тени смущения Руфь, не понимая причин для подобного запрета.

— Потому что это очень личный вопрос, девочка. Руфь взглянула на Ангелочка широко открытыми от удивления глазами.

— Значит, ты не хочешь детей?

Мириам подавила смешок и взяла свою маленькую сестренку за руку. — Я думаю, нам стоит немного пройтись, — сообщила она женщинам.

Элизабет успокоилась, вытирая вспотевшее от волнения лицо.

— Этот ребенок говорит все, что только ей в голову приходит, — сказала она извинительным тоном.

Ангелочек задумалась о том, стоит ли говорить ей, что она не может иметь детей. Решила, что пока рановато.

— Вообще–то я пришла просить помощи, — снова заговорила Элизабет. — Мне предстоит рожать в декабре, и я бы хотела, чтобы ты была моей повитухой.

Ангелочек была ошеломлена.

— Я? Но, Элизабет, я не знаю об этом ровно ничего.

— Зато я знаю все, что нужно. Мириам очень хочет помочь, но я не думаю, что ей стоит это делать, — она слишком молодая и впечатлительная. Это может ее сильно напугать.

Ангелочек немного помолчала. — Я не вижу, как и чем смогу помочь.

— У меня это уже было не раз, и я скажу тебе все, что надо делать. Там, дома, у меня была акушерка, а здесь есть только Джон, а он точно не справится с такой задачей. — Она улыбнулась. — Он может принять роды у коровы или лошади, но как только дело доходит до собственной жены и детей, он становится совершенно беспомощным. Он не может видеть, когда мне больно, — он сразу же теряется, а роды уж точно не будут приятным делом… Представляешь, Джон упал в обморок, когда я рожала Мириам.

— Правда? Неужели? — удивилась Ангелочек. Она не могла себе представить, как Джон вдруг падает в обморок.

— Он грохнулся на пол рядом с кроватью, а я лежала совершенно беспомощная, как черепаха, которая перевернулась на спину. И мне самой надо было все делать. — Она рассмеялась. — Он очнулся тогда, когда уже все кончилось.

— Это будет очень трудно? — спросила Ангелочек озабоченно. Она вспомнила рассказ одной девушки, которая скрывала беременность до тех пор, пока не стало уже слишком поздно делать аборт. — Может, в городе есть врач?

— Я думаю, да, но пока он приедет, мы сами справимся. Руфь родилась за четыре часа. Этот ребенок может родиться еще быстрее.

Ангелочек, наконец, согласилась помочь, когда наступит время. — Если, конечно, ты уверена, что тебе нужна именно моя помощь.

— Я уверена, — ответила Элизабет. Она обняла ее и облегченно вздохнула.

После ухода Элтманов Ангелочек отправилась к Михаилу. Она прислонилась к ограде загона и смотрела, как он подковывает лошадь.

— Элизабет просит меня помочь ей при родах, — сообщила она. Он улыбнулся, и она заметила ямочки на его загорелых щеках.

— Мириам говорила мне, что она собиралась тебя попросить. Она была расстроена, что ей не доверяют помогать ее брату или сестренке родиться.

— Элизабет боится, что Мириам может испугаться, — продолжала Ангелочек. — Ну, а меня, получается, ничем шокировать невозможно.

Михаил услышал вызывающие нотки в ее голосе — то, чего он не слышал уже довольно давно. Он взглянул на нее. Это из–за того, что он упомянул Мириам, или она напугана возложенной на нее ответственностью?

— Чтобы тебя ободрить, могу сказать, что я как–то принимал роды у лошади.

— Она сказала, что Джон упал в обморок. Михаил рассмеялся, забивая последний гвоздь.

— Это совсем не смешно, Михаил. А если что–то случится? В борделе в Нью–Йорке была одна девочка… Она долго скрывала беременность, чтобы Хозяин не заставил ее сделать аборт. Салли уговорила его, чтобы он ее не прогнал. Когда все началось, она так кричала… Я слышала через стены. Было воскресенье, полно клиентов и… — Она посмотрела в лицо Михаила, который внимательно слушал ее, и замолчала. Ну зачем, зачем она рассказывает о своем прошлом?

— И что?

— Да нет, ничего, — быстро ответила она и отвернулась. Он подошел к забору. — Твое прошлое — это часть тебя.

А я люблю тебя. Ты помнишь это? Так что все–таки случилось с той девушкой и ребенком? Она с трудом продолжала рассказ.

— Салли заткнула ей рот, чтобы она никому не мешала. Она долго не могла родить: всю ночь и почти весь следующий день. После родов ей было очень плохо, а ребенок…