Клуб бездомных мечтателей - Лиз Мюррей

Пери, видимо, прочитал мои мысли, нагнулся к моему уху и сказал:

«Попытка – не пытка. Лиз, попробуй подать в Гарвард».

Я глубоко задумалась. Мне и в голову не приходило подавать документы в Гарвард. Я старалась реалистично оценить свои возможности и понимала, что меня вряд ли возьмут. Тем не менее попробовать мне никто не запрещал.

Дождливым февральским днем я закрыла зонт и вошла в здание New York Times на Сорок третьей улице, недалеко от Таймс-сквер. Я приоделась на эту встречу. Вместе с Сэм мы выбрали на Фордхэм-роуд камуфляжные штаны, рубашку, которая почти подходила мне по размеру, и черные ношеные сапоги, которые, если закрыть их голенища штанинами, выглядели почти как нормальные офисные ботинки.

Лиза одолжила мне свое пальто, на котором не хватало одной пуговицы. Даже несмотря на эту деталь, мне казалось, что пальто выглядит очень официально и представительно.

Три тысячи человек подали заявки на получение шести стипендий. В общей сложности был отобран двадцать один финалист, и я оказалась в их числе.

Я очень устала, у меня был долгий и непростой день. Он начался с того, что мы с Лизой поехали в социальную контору – просить, чтобы государство оплатило нашу квартплату. Дело в том, что мы с Лизой сняли квартиру…

За лето я заработала определенную сумму денег, и мы с сестрой договорились, что после того, как мне исполнится восемнадцать лет и меня уже не смогут увести в приют, я вложу все свои деньги в съем квартиры в районе Бедфорд-парка. После того, как я оплатила работу агента по недвижимости, первый месяц квартплаты, депозит, матрас, несколько кастрюль и кухонный стол с двумя стульями, мои деньги кончились.

В том семестре у меня было одиннадцать предметов, к тому же надо было писать и рассылать документы в колледжи, поэтому времени на заработки не было вообще. Лиза тогда работала в магазине Gap и должна была платить по счетам до тех пор, пока я не найду работу. Следовательно, и у нее денег не оставалось. Мы могли как-то платить за электричество, телефон, покупать еду. Оставшихся денег едва-едва хватало на оплату квартиры. Мы часто ходили есть в благотворительные столовые, и я получала «продуктовые посылки» в The Door. Кроме этого, в моей комнате жила Сэм.

Однажды ночью, в декабре, во время сильного снегопада Сэм, Фиф, Ева, Бобби, Джеймс и я помогли Лизе перенести ее вещи из квартиры Брика в ту, которую мы только что сняли, благо квартиры располагались не так далеко друг от друга. Смеясь и скользя в снежной жиже на тротуаре, мы несли лампы и пакеты с одеждой. Джеймс крепко меня обнял, поцеловал, а потом шутливо растер мне щеки снегом.

Брик уехал из города, поэтому мы спокойно могли заниматься переездом. В его квартире мы нашли несколько мешков наших старых вещей, о существовании которых даже и не подозревали. Фиф и Бобби, одетые в непромокаемые куртки и туристические ботинки на рифленой подошве, чтобы не скользить в снегу, вынесли из квартиры Брика Лизину кровать и погрузили ее в мини-вэн отца Фифа.

Мы считали, что теперь все у нас будет хорошо. Однако через два дня после переезда Лиза потеряла работу в магазине. Мы полностью полагались на Лизину зарплату, но даже не успели оплатить ни одного счета. На оставшиеся деньги мы купили еды, и они закончились совсем.

У меня был последний семестр учебы, за который я должна была пройти программу одного года школы. Мне надо было ходить на интервью в колледжи. В общем, у меня совсем не оставалось времени на работу. Я ежедневно проводила в школе около десяти часов, приходила домой и заполняла заявки на поступление в колледжи. Питались мы тем, что я приносила из The Door.

Казалось, я совершила большую ошибку, потратив все свои сбережения на квартиру. Если бы я этого не сделала, то все было бы нормально. Я осталась без денег, как в тот день, когда убежала от Карлоса. Каждое утро я уходила в школу, а Лиза просматривала объявления о работе и ходила на собеседования. Потом в наш почтовый ящик начали сыпаться конверты со счетами, на которых черным по белому был написан последний день оплаты. Я дико нервничала и напрягалась.

Мы подумали, что социальная помощь – это наше единственное решение. Государство выручало нас и раньше, тут ни для Лизы, ни для меня не было ничего нового. Я с мамой столько раз бывала в социальных конторах, что наизусть знала все, о чем меня могут спросить. Но оказалось, я не была готова к встрече с грубой и мрачной женщиной, которая рассматривала наше дело и раз за разом отправляла нас восвояси.

То у нас не было свидетельства о смерти мамы, то доказательства, что наш отец никак нам не помогает. Но как, в случае с папой, можно доказать то, чего не происходит? Мы не нашли копию маминого свидетельства о смерти и ничего не могли с этим поделать. Утром в тот день, когда я должна была пойти на интервью в New York Times, мне казалось, что мы наконец собрали все необходимые бумажки для соцслужбы, которая оплатит квартиру и даст денег на еду.

– Вы не можете рассчитывать на государственную помощь, – заявила мне дама в социальной конторе, захлопнула нашу папку и положила ее на другой стол.

– Что вы имеете в виду? – переспросила я, хотя было понятно, что дама не собирается со мной долго разговаривать.

Она глубоко вздохнула, закатила глаза и ответила:

– Я имею в виду, что ты, принцесса, не имеешь права на государственную и социальную помощь.

Она назвала меня принцессой? Это что еще за ерунда? Мне показалось, что я снова оказалась в приюте или в мотеле с Карлосом. Когда ты стоишь с протянутой рукой, ты полностью зависишь от других. Чем в большей степени ты зависишь от других, тем хуже. Я понимала, что мне надо стать совершенно независимой, и только тогда такие люди, как эта женщина, перестанут влиять на мою судьбу и исчезнут с моих горизонтов.

– Мэм, я прекрасно услышала, что вы сказали. Я прошу вас ответить, почему именно я не имею права на социальную поддержку.

Женщина произносила много слов, снова закатывала глаза, но я так и не услышала четкого обоснования ее отказа. Мне осталось только наорать на нее, что никак не меняло ситуации. Ей было совершенно все равно.

Я всерьез разозлилась. Мне показалось, что сидящая передо мной безразличная особа олицетворяет всех бездушных социальных работников и учителей, которых я встречала на своем жизненном пути. Я вскипела и подняла руку, показывая ей жестом «Остановись». Моя рука оказалась гораздо ближе к ее лицу, чем это принято в нормальном человеческом общении.

– Знаете что? Я не хочу опаздывать на интервью по поводу приема в Гарвард. Я не могу больше тратить на вас свое время.

Я хотела показать ей: хотя она и думает, что правит моей судьбой, я самостоятельный человек, который способен добиться успеха.

Она громко рассмеялась.

– Вот как? Давай, иди, у меня здесь мисс Йельский университет следующая. Не опоздай в свой Гаааарвард!

Кровь прилила у меня к лицу. Я выскочила на улицу.

«Ладно, – подумала я, выходя из ненавистного здания социальной службы. – Хоть она мне и не поверила, у меня сегодня действительно интервью по поводу поступления в Гарвард».

В тот день у меня был очень плотный график: утром встреча в социальной конторе, интервью по вопросу приема в колледж на Манхэттене и под конец интервью в New York Times. Я старалась не пропускать занятия в Академии, поэтому отвела один день на все интервью сразу.

Первый визит, увы, не задался. Я встретилась с выпускником Гарварда в офисе его адвокатской конторы. Интервью пролетело вежливо и незаметно. Я отвечала на стандартные вопросы о школе, образовании и профессиональных целях в жизни.

Помню, что я спустилась на лифте вниз, открыла свой дневник и перепроверила адрес, по которому проходило собеседование в New York Times: Сорок третья улица, Запад, дом 229.

Я прошла через детекторы на входе и на лифте поднялась на нужный этаж. В комнате собрались соискатели стипендии. Я села в кресло и осмотрелась. Два ученика старших классов пришли со своими родителями. Кто-то ходил из угла в угол. Одна мама, словно тренер перед выступлением атлета, массировала своей дочери плечи. На журнальном столике лежали выпуски газеты The New York Times.

Я понимала, что победить в конкурсе и получить стипендию важно, но я не осознавала всей важности именно этой стипендии. Я прекрасно знала, что учиться в одном из лучших колледжей без хотя бы частичного финансирования практически нереально. И я хотела поступить в один из лучших колледжей, потому что именно они предоставляли своим выпускникам максимальные возможности хорошей карьеры.