Избранное - Владимир Маяковский

1926

О ТОМ,

КАК НЕКОТОРЫЕ

ВТИРАЮТ ОЧКИ

ТОВАРИЩАМ, ИМЕЮЩИМ

ЦИКОВСКИЕ ЗНАЧКИ

1

Двое.В петлицах краснеют флажки.К дверям учрежденья направляютшажки…Душой – херувим,ангел с лица,дверьперед нимиоткрыл швейцар.Не сняв улыбки с прелестного ротика,ботики сняли пылинки с ботиков.Дескать:– Любой идет пускай:ни имя не спросим,ни пропуска! —И рот не успели открыть,а справапринес секретарьполдюжины справок,И рта закрыть не успели,а слеванесет резолюциюкакая-то дева…Очередь?Где?Какая очередь?Очередь —воробьиного носа короче.Ни чином своим не гордясь,ни окладом —принялобоихзавбез доклада…Идут обратно —весь аппарат,как братлюбимому брату, рад…И дажекотенок,сидящий на папке,с приветомподнялпередние лапки.Идут, улыбаясь,хвалить не ленятся:– Рай земной,а не учрежденьице! —Ушли.У зававосторг на физии:– Ура!Пронесло.Не будет ревизии!..

2

Назавтра,дома оставив флажки,двоеопять направляют шажки.Швейцарсквозь щельгорделиво лается:– Ишь, шпана.А тоже – шляется!.. —С черного ходадверь узка.Орет какой-то:– Предъявь пропуска! —А очередь!Мерь километром.Куда!Раз шестьокружила дом,как удав.Секретарь,величественней Сухаревой башни,вдалителефонит знакомой барышне…Вчерашняя девав ответ на вопроссидити пудритвеснушчатый нос…У завовской дверидраконом-гадомнекто шипит:– Нельзя без доклада! —Двое сидят,ковыряют в носу…И толькоуже в четвертом часузакрыли дверьи орут из-за дверок:

– Приходитепосле дождика в четверг! —У кошки —и то тигрячий вид:когтивцарапать в глаза норовит…В раздумьеобаобратно катятся:– За день всего —и так обюрократиться?! —А в щельгардеробвдогонку брошен:на двух человекполторы галоши.

Нету места сомнениям шатким.Чтоб не пассябюрократкоровой на лужку,надоили бюрократамдать по шапке,иликаждому гражданинудать по флажку!

1926

НАШЕ НОВОГОДИЕ

«Новый год!»Для других это просто:о стаканстаканом бряк!А для насновогодие —подступк празднованиюОктября.Мылетаисчисляем снова —не христовый считаем род.Мыне знаем «двадцать седьмого»,мыдесятый приветствуем год.Наших днейзначеньюи смыслуподвести итоги пора.Серых днейобыденные числа,на десятыйстройтесьпарад!Скоровсемнамсчет предъявят:дни своиерундой не мельча,ктои какв обыденной явивоплотилслова Ильича?Что в селе?Навози скрипучий воз?

Свод небесныйкоркою вычерствел?Есть ли тамужемиллионы звезд,расцветающие в электричестве?Не купаяв прошедшем взора,не питаясьзрелищем древним,кто и нынчепослал ревизоровпо советскимМарьям Андревнам?Намкоммунане словом крепка и люба(сдашь без хлеба,как ни крепися!).У крестьянужеготовы хлебавсем,кто переписью переписан?Дайте крепкий стихгодочков этак на сто,чтоб не таял стих,как дым клубимый,чтоб стихом такимзвенетьи хвастатьперед временем,перед республикой,перед любимой.Пусть гремятбарабаны поступиот землик голубому своду.Занимайте дни эти —подступык нашему десятому году!Парадиз края в край растянем.Все,в любой работеи чине,рабочие и драмщики,стихачи и крестьяне,готовьтеськ десятой годовщине!Все, что красити радует,все —и слова,и восторг,и погоду —всек десятому припасем,к наступающему году.

1926

СТАБИЛИЗАЦИЯ БЫТА

После боеви голодных пытокотрос на животике солидный жирок.Жирок заливает щелочки бытаи застывает,тих и широк.Люблю Кузнецкий(простите грешного!),потом Петровку,потом Столешников;по нимв годураз сто или двести яхожу из «Известий»и в «Известия».С восторга бросив подсолнухи лузгать,восторженно подняв бровки,читает работница:"Готовые блузки.Последний крик Петровки".Не зря и Кузнецкий похож на зарю, —прижав к замерзшей витрине ноздрю,две дамы расплылись в стончике:«Ах, какие фестончики!»А рядом,учли обывателью натуру, —портреткого-то безусого;отбирайте гениядля любого гарнитура, —всеот Казина до Брюсова.В магазинах —ноты для широких масс.Пойте, рабочие и крестьяне,последнийсердцещипательный романс«А сердце-то в партию тянет!»В окне гражданин,устав от ношенияпортфелей,сложивши папки,жене,приятной во всех отношениях,выбирает«глазки да лапки».Перед плакатом «Медвежья свадьба»нэпачка сияет в неге:– И мне с таким медведемпоспать бы!Погрызи меня,душка Эггерт. —Сияющий дом,в костюмах,в белье, —радуйся,растратчик и мот."Ательемод".На фоне голосов стою,стоюи философствую.Свежим ветерочком в республикувея,звездой сияя из мрака,товарищ Гольцманиз «Москвошвея»обещает«эпоху фрака».

Но,от смокингов и фраков оберегая охотников(не попался на буржуазную удочку!),восхваляеткомсомолецтоварищ Сотниковтолстовкуи брючки «дудочку».Фракили рубахи синие?Неувязка парт– и советской линии.Меняудивляют их слова.Бьет разнобой в глаза.Вопрос этотнадосогласоватьи, разумеется,увязать.Предлагаю,чтоб эта идейная дракане длилась бессмысленно далее,пришиватьк толстовкамфалды от фракаи носитьлакированные сандалии.А чтоб цилиндр заменила кепка,накрахмаливать кепку крепко.Грязня сердцаи масля бумагу,подминаяМосквупод копыта,волокутопятьколымагудореволюционного быта.Зудииздевкой,стих хмурый,вразрезс обывательским хором:в делахидеи,быта,культуры —поменьшедовоенных норм!

1927

БУМАЖНЫЕ УЖАСЫ

Если бв пальцахдержалземли бразды я,я быземлю остановил на минуту:– Внемли!Слышишь,перья скрипятмеханические и простые,как будтозубы скрипят у земли? —Человечья гордость,смирись и улягся!Человеки эти —на кой они лях!Человекпостепенностановится кляксойна огромныхважныхбумажных полях.По каморкамютятсялюдские тени.Человеку —сажень.А бумажке?Лафа!Живет бумажкаво дворцах учреждений,разлеглась на столах,кейфует в шкафах.Вырастает хвостна сукнов магазине,без галош нога,без перчаток лапа.А бумагам?Корзина лежит на корзине,и для тела «дел» —миллионы папок.У васна ездучервонцы есть ли?Вы были в Мадриде?Не были там!А этимбумажкам,чтоб плылии ездили,ещевозносятновый почтамт!Сталиножки-клипсыу бывших сильных,заменилиинструкциисилу ума.Людимедленносходятна должность посыльных,в услуженииу хозяев – бумаг.Бумажищив портфельумещаются еле,белозубуюобнажают кайму.Скоролюдина жительствовлезут в портфели,а бумаги —наши квартиры займут.Вижув будущем —не вымыслы мои:рупоры бумагорут об этом громко нам —будетза столомбумагапить чаи,человечекпод столомваляться скомканным.Бунтом встать бы,развить огневые флаги,рвать зубами бумагу б,ядрами б выть…Пролетарий,и дюймненужной бумаги,как врага своего,вконец ненавидь.

1927

НАШЕМУ ЮНОШЕСТВУ

На сотни эстрад бросает меня,на тысячу глаз молодежи.Как разны земли моей племена,и разен языки одежи!Насилу,пот стирая с виска,сквозь горло тоннеля узкогопролез.И, глуша прощаньем свистка,рванулсякурьерскийс Курского!Заводы.Березы от леса до хатбегут,листками вороча,и чист,как будто слушаешь МХАТ,московский говорочек.Из-за горизонтов,лесами сломанных,толпа надвигаетсямазанок.Цветисты бочкаиз-под крыш соломенных,окрашенные разно.Стихов навезите целый мешок,с талантаможете лопаться —в ответснисходительно цедят смешокустаукраинца-хлопца.Пространства бегут,с хвоста нарастав,их жаритсолнце-кухарка.И поездужебежит на Ростов,далеко за дымный Харьков.Поля —на мильоны хлебных тонн —как будтоих гладят рубанки,а в хлебной охресеребряный Донблеститпозументом кубанки.Ревем паровозом до хрипоты,и вотначалось кавказское —то головы сахара высят хребты,тo в солнце —пожарной каскою.Лечуущельями, свист приглушив.Снегов и папах седины.Сжимая кинжалы, стоят ингуши,следятиз седлаосетины.Верхгор —лед,низжарпьет,и солнце льет йод.Тифлисцевузнаешь и метров за сто:гуляют часами жаркими,в моднейших шляпах,в ботинках носастых,этакими парижаками.По-своемувсякийзубрит азы,аж цифры по-своему снятся им.У каждого третьего —свой языки собственная нация.Однажды,забросив в гостиницу хлам,забыл,где я ночую.Яадреспо-русскиспросил у хохла,хохол отвечал:– Нэ чую. —Когда ж переходятк научной теме,имрамки русскогоузки;с ТифлисскойКазанская академияпереписывается по-французски.И яПариж люблю сверх мер(красивы бульвары ночью!).Ну, мало ли что —Бодлер,Малармеи эдакое прочее!Но нам ли,шагавшим в огне и водегодамиборьбой прожженными,раститьна смену себебульвардьефранцузистыми пижонами!Используй,кто был безъязык и гол,свободу Советской власти.Ищите свой кореньи свой глагол,во тьму филологии влазьте.Смотрите на жизньбез очков и шор,глазами жадными цапайтевсе то,что у вашей земли хорошои что хорошо на Западе.Но нету местазлобы мазку,не мажьте красные души!Товарищи юноши,взгляд – на Москву,на русский вострите уши!Да будь яи негром преклонных годови то,без унынья и лени,я русский бы выучилтолько за то,что имразговаривал Ленин.КогдаОктябрь орудийных бурьпо улицамкровью лился,я знаю,в Москве решали судьбуи Киевови Тифлисов.Москвадля насне державный аркан,ведущий земли за нами,Москване как русскому мне дорога,а как огневое знамя!Триразных истокаво мнеречевых.Яне из кацапов-разинь.Я —дедом казак, другим —сечевик,а по рожденьюгрузин.Триразных каплив себе совмещав,беру яправо вот это —покрытьвсесоюзных совмещан.И вашихи русопетов.

1927