Холодные медные слёзы. Седая оловянная печаль - Глен Кук

 — Да.

— Можно полюбопытствовать, почему ты спрашиваешь?

— Можно, но я не отвечу. Сначала расскажите мне об этом ноже.

— У Снэйка был такой. Во время одной из своих отлучек он убил полковника, а кинжал взял себе, — сказал Чейн.

— Проклятие!

— В чем дело?

— Этим ножом его и зарезали — потому что номер с удавкой не прошел, а преступник торопился. Нет, вы подумайте! Его собственным кинжалом! Черт возьми, еще окажется, что он покончил самоубийством!

Похоже, негодяй был не столько умен, сколько дьявольски везуч. Слишком много случайностей играло ему на руку.

— Бог мой! — охнул Чейн.

— Что еще? — спросил Питерс.

— Посмотрите-ка.

Мы подошли к нему. Чейн поднял фонарь повыше.

Теперь в траве было два следа, футах в двух друг от друга. Мы с Питерсом обменялись взглядами, потом посмотрели на Чейна.

— Тайлер! Иди сюда.

Но Тайлер не пришел. Мы заметили свет его фонаря невысоко над землей, как будто он встал на колени и что-то разглядывает.

— Секунду.

— Что ты видишь?

— Похоже…

Какое-то движение у него за спиной.

— Осторожней, сзади!

Мертвяк схватил Тайлера за горло и поднял в воздух. Шея бедняги хрустнула, он пискнул, как придушенный кролик, фонарь его упал на землю и разбился. Керосин загорелся, огонь лизал ноги трупа. Он поднял Тайлера над головой и отшвырнул в темноту, затем повернулся к нам.

— Расходимся, — велел я.

— Черт тебя возьми, надо что-то делать, а не глазеть, — огрызнулся Чейн.

Керосин догорел. Ни трава, ни мертвец не занялись: отсыревшее топливо плохо горит.

— Надо расчленить его, как того, первого, — сказал я.

— Нечего болтать, делать надо, — повторил Чейн.

Увы, он был прав. Мертвецу было без разницы, на кого нападать. Он ненавидел всех живых. Если бы дело было в Тайлере, он бы тут же распался на куски, исчез — полностью отмщенный и удовлетворенный. Но он не успокоился. Он жаждал нашей крови.

Ничего, с тремя ему не сладить. Мы двигаемся быстрее, и у нас оружие. Но труп наступал, а не так-то просто расчленить тело, которое не лежит спокойно в гробу, а преследует тебя.

Но через несколько минут испуг начал проходить и ко мне вернулась способность соображать.

— Кто это был?

— Пончик, — ответил Чейн, сосредоточенный, как часовщик, каждое движение которого должно быть точно рассчитано.

— Пончик? Что за имя такое?

— Прозвище, — прояснил Питерс. — На самом деле его звали Симон Ривервэй. Но он не любил это имя. «Пончик» ему нравилось больше. Так его прозвали женщины в Фулл-Харборе: говорили, что он сладенький, как пончик.

Чудно. Я размахнулся, хотел ударить мертвяка по шее. Он вытянул руку, пытаясь помешать мне, и удар сломал ему запястье. Но существо воспользовалось тем, что я потерял равновесие, схватило меня другой рукой и крепко держало за рукав. Все, каюк тебе, Гаррет, промелькнуло у меня в голове. Чейн поднял обе руки над головой и со всей силы рубанул мертвеца. Он попал ему по плечу, и тот отпустил меня.

— Я твой должник, Чейн.

Я отскочил на несколько шагов и, готовясь последовать примеру Чейна, поставил фонарь на землю.

Труп последовал за мной — и удружил Питерсу. Тот подскочил сзади и ударил его под коленки, перерезав сухожилия.

Он продолжал надвигаться, но уже значительно медленнее.

Казалось, это не кончится никогда. Но все-таки мы сладили с ним. Он упал и больше не вставал. Тогда мы для пущей уверенности искрошили его на мелкие кусочки. За работой страх прошел. Я поднял фонарь.

— Лучше уйти отсюда и дождаться рассвета. Двое уже приходили, могут появиться еще. После все осмотрим.

— Ты говорил, они ходят поодиночке, — возразил Питерс.

— А вдруг я ошибся? Не хочется ставить опыты, пошли отсюда.

— Первую умную вещь от тебя слышу. — Чейн осмотрел Тайлера. — Мертвее мертвого. Ты думаешь, Тайлер один из убийц?

— Не знаю. Поручиться не могу. Сейчас ему было все равно, кого убивать. Он пришел просто убивать людей.

— Как в басне о волке и ягненке? Пошли. А то Тайлер как вскочит — и за нами! Этого мне не вынести.

Я не возражал. Вообще считается, что покойник начинает ходить лишь спустя несколько месяцев после смерти, но мне не хотелось проверять, правду ли говорят в народе.

20

Мы добрались до дома, и я отправился проведать Деллвуда, Кида и Уэйна. Они разожгли на заднем дворе костер и бросали в огонь куски первого трупа.

— Бросайте все, — велел я, — и в дом.

— В чем дело, сэр? — спросил Деллвуд.

Румянец уже вернулся к нему.

— Видимо, он пришел не один, только что мы наткнулись на его приятеля, при жизни его звали Пончик. Он убил Тайлера. До рассвета лучше не высовывать нос на улицу.

Они не стали базарить, не стали задавать вопросов. Они покидали остатки трупа в огонь и направились к дому. Я пошел за ними, озираясь по сторонам. Непонятно, куда подевался Морли.

Оставшиеся в живых собрались у фонтана. Когда я присоединился к ним, они толковали о Снэйке и Тайлере. Уэйн и Кид полагали, что второй покойник попал в точку и убил истинного злодея.

— Не уверен, — возразил я. — Он пришел убивать и не удовлетворился Тайлером, только червячка заморил. Деллвуд, проверь двери. Питерс, есть еще входы в дом?

— Несколько.

— Возьмите с собой Чейна и Кида, проверьте все. Пока не рассветет, будем передвигаться по трое.

— Как? — не понял Чейн.

— Я думаю, убийца работает в одиночку, значит, у нас все время будет численное превосходство — двое на одного.

— Ах вот оно что!

— Спроси ребят о той удавке, — напомнил Питерс.

Верно.

— Деллвуд, Уэйн, Кид, вы что-нибудь знаете о кефах-душителях, в особенности об их ритуальных шнурах для удушения?

Они наморщили лбы.

Дедлвуд вернулся после поспешного обхода дверей и, еще не отдышавшись, сразу спросил:

— О чем речь?

Я описал веревку, которую обнаружил на шее Снэйка.

— Похожая штука есть в кабинете генерала.

Лицо Питерса прояснилось:

— Точно! Вспомнил. Я видел такой шнурок в углу у камина, среди всякого железного хлама и хлыстов.

Я тоже вспомнил хлысты, но, конечно, до сих пор я не обращал на них внимания.

— Деллвуд, в следующий раз, когда будете там, проверьте, не исчезло ли что. Спросите у генерала, откуда у него эта вещь, а если ее нет на месте — куда она исчезла.

Деллвуд кивнул. Ненавижу небрежность и легковерие, но я просто не мог подозревать его. Мне казалось, что он не способен на преступление. Если исключить еще Питерса: не псих же он, чтобы нанимать детектива, будучи виновным, выбор не такой уж большой.

Остальные мыслили так же. Чейн, Кид и Уэйн, беспокойно переглядываясь, старались держаться подальше друг от друга: им стало тесно в одной комнате.

Питерс хотел было отойти.

— Подождите. Сначала еще один вопрос. С этими убийствами я совсем отвлекся от краж. Есть среди вас наркоманы? Игроки? Бабники? — Эти пристрастия могли стать причиной воровства.

Они отрицательно замотали головами.

— Ни Хокес, ни Снэйк, ни Тайлер?

Трое за один день. Старик будет недоволен моей работой, хотя, если подумать, он ведь не охранником меня нанимал.

— В Кантарде не выжить, если не умеешь обуздывать свои пороки и желания, — сказал Питерс.

Да, правда. Хотя места вроде Фулл-Харбора — это настоящий притон, рассадник пороков. Там мы проводили наши редкие отпуска и свободные дни. Зато там же мы узнавали, что почем в этой жизни, лишались всех своих иллюзий.

Карента до сих пор не освободила Фулл-Харбор, несмотря на требования Слави Дуралейника. Срок его ультиматума истек. Очень скоро там что-то произойдет, будет серьезная заварушка. На этот раз у Слави не будет обычных преимуществ. Нелегко справиться с приготовившимся к обороне укрепленным городом, и взять его хитростью тоже не удастся. Вряд ли у Слави найдутся друзья за крепостными стенами, а среди его врагов — сильнейшие колдуны Каренты. С ними ему не совладать.

Я не сомневался — Фулл-Харбор Дуралейнику не по зубам. Но попытаться ему придется. Он слишком много звонил об этом, обратного хода нет.

Впрочем, сейчас нам не до осады Фулл-Харбора. Мы тоже осаждены, ужас подстерегает нас за стенами дома.

Группа Питерса разошлась по дому — проверить, не проник ли кто внутрь. Остальные по-прежнему, как запасные игроки, сидели у фонтана. Некоторое время молчали, потом я спросил:

— Деллвуд, что думаешь делать после смерти генерала?

Он удивленно взглянул на меня.

— Никогда всерьез не думал об этом, мистер Гаррет.

Трудно поверить. Я так и сказал ему.

— Зря не веришь, Гаррет, — хихикнул Уэйн. — Деллвуд у нас не от мира сего. Он не из-за денег торчит здесь, просто хочет заботиться о старике.