Знаменитые писатели Запада. 55 портретов - Юрий Безелянский

Слово «садизм» пугало — это там возможно, но только не у нас! Понятие «мазохизм» отталкивало своей непонятностью. И вот все это сразу обрушилось на бедного российского гражданина: отрицаемые советской пропагандой человеческие пороки и язвы (так называемые «пережитки капитализма») вылезли наружу, и все вокруг закрутилось в страшном вальсе вражды, ненависти и кровавого насилия.

Но не будем касаться всех аспектов зла (оно многолико). Поговорим только об одном, о неведомом прежде мазохизме. Что это такое и с чем это едят? Термин «мазохизм», введенный венским психиатром Краффт-Эбингом, появился как следствие творчества австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазоха. Хотя, конечно, желание быть объектом насилия и получать от этого удовольствие известно с давних времен, а Захер-Мазох просто облек эту модель человеческого поведения в литературный образ и «освятил» его своим именем.

Леопольд фон Захер-Мазох родился 27 января 1836 года в Лемберге (так тогда назывался Львов), в семье еврейских выходцев из Испании, бежавших в средние века с Иберийского полуострова от преследований. Печальная участь предков подтолкнула молодого Захер-Мазоха к изучению истории. Он получил образование в университетах Праги и Граца, был удостоен ученой степени и стал преподавать историю. Однако в дальнейшем интерес к литературе пересилил любовь к истории, и Захер-Мазох, отказавшись от профессуры, вступил на путь профессионального литератора.

Сначала он пишет романтически окрашенные новеллы, рисующие быт и нравы угнетенных народностей Австро-Венгерской монархии (сборники «Галицийские рассказы», «Еврейские рассказы» и т. д.). Затем из-под его пера появляются романы. Один из первых, «Венера в мехах» — роман эротический, выйдя в 1870 году, он принес писателю всемирную славу. Появление его было поистине громом среди ясного неба. Маркиз де Сад находился под запретом. Литература в основном была стыдливой и лицемерно-ханжеской, со многими умолчаниями относительно сексуальных тем, и вдруг Леопольд Захер-Мазох решил воспроизвести на страницах своего романа особые отношения между мужчиной и женщиной. О подобном, естественно, знали — знали, что так иногда бывает, но говорить об этом, то есть о мазохизме, публично было не принято.

Так что же такого ужасного изобразил Захер-Мазох в своем романе «Венера в мехах»? Он просто аналитически домыслил эпизод из своего детства, когда в десятилетнем возрасте был влюблен в свою дальнюю родственницу, гордую и надменную графиню в соболиных мехах (то есть в роскошной шубе). Графине — 40 лет, она зрелая красавица, и маленький Леопольд тихо от нее млел, и об этом он впоследствии рассказал в заметках «Воспоминания о детстве и размышления о романе».

Вышло так, что графиня «застукала» бедного мальчика, когда она в спальне принимала любовника, а Леопольд сунул туда свой нос. Графиня, рассердившись, хлыстом отстегала своего юного воздыхателя, и это событие запечатлелось в его душе, «словно выжженное каленым железом». Его били, а он получал восторг от ударов. Как отметил писатель, он открыл «таинственную близость жестокости и сладострастия»: удар хлыста от обожаемой женщины причинял ему боль и наслаждение одновременно — он испытал тот самый пресловутый мазохизм в его чистейшем виде.

Итак, жестокость и любовь, боль и наслаждение — все это органично вписывается в рамки извечной войны полов, извечной вражды между мужчиной и женщиной, борьбы за господство друг над другом. Вспоминается чисто русская поговорка: бьет — значит, любит.

Вот это первое детское мазохистское ощущение писатель положил в основу романа «Венера в мехах». Правда, он его подкрепил и взрослым опытом, заключив с двумя дамами странный договор. Один из них, с госпожой Фанни фон Пистор, он заключил 8 декабря 1869 года. Договор сроком на шесть месяцев ставил Захер-Мазоха в положение раба. Но в это положение он поставил себя добровольно, ему страстно хотелось испытать все прелести мазохизма на собственной шкуре. В переносном и в буквальном смысле этого слова. Ему хотелось стать рабом и безропотно поклоняться хозяйке. Госпоже.

В договоре отмечалось: «…при каждом его проступке, упущении и оскорблении величества госпожи (Фанни фон Пистор) она может наказывать своего раба (Леопольда Захер-Мазоха), как ей заблагорассудится. Словом, ее подданный должен повиноваться своей госпоже с рабским покорством, принимать изъявления ее милости как восхитительный дар, не предъявлять никаких притязаний на ее любовь, никаких прав в качестве ее возлюбленного. Со своей стороны Фанни фон Пистор обещает по возможности чаще носить меха, особенно тогда, когда она выказывает жестокость…»

Оригинально, да? В Европе, в конце XIX века — и такие отношения. Госпожи и раба. С одной стороны — право проявлять жестокость. С другой — полнейшая покорность и… благодарность.

Такой же примерно договор Захер-Мазох заключил с Авророй фон Рюмелин, которой тоже было дозволено проявлять «величайшую жестокость».

Приобретя необходимый мазохистский «опыт» с этими дамами, Леопольд Захер-Мазох благополучно завершил свой роман. В нем шаг за шагом описана история некоего богатого галицийского дворянина Северина фон Кузимского и 24-летней вдовы Ванды фон Дунаев. Северин упросил (буквально упросил) влюбленную в него Ванду воспринимать его не как возлюбленного, а лишь как безропотного раба Григория. Северин в романе говорит: «Перед мужчиной один только выбор — быть либо тираном, либо рабом». Тираном Северин быть не хочет, значит, остается быть рабом, тем более что именно рабства и наказаний жаждет его плоть…

И вот Ванда, — продолжаем пересказывать роман «Венера в мехах», — сначала отнекивается от этого сексуального эксперимента, но постепенно осваивается в нем и находит даже некоторое удовольствие; образовалась классическая садо-мазохистская парочка. Она стегает Северина (или раба Григория) хлыстом, а он, корчась от боли, испытывает при этом блаженное удовольствие. Такой вот эксцентрический сценарий. И еще в нем предусмотрена маленькая деталь: меха. Меха возбуждают Северина. Меха и хлыст — символы высшей степени эротического наслаждения. Известно, что сексуальным стимулятором может быть все что угодно. Пушкин вожделел к женской ножке. Кого-то возбуждают чулки, различные предметы нижнего женского белья. Чилийский поэт Пабло Неруда по всему свету таскал с собою чемодан с трусиками любимых им женщин. Для него это была реликвия. Символ сладостных любовных побед. Так что ни в коем случае не надо удивляться причудам Леопольда Захер-Мазоха. У него в главных эротических фетишах ходили меха.