Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Роберт Рождественский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Был солдат на небывалой войне…»
Был солдат на небывалой войне,на дорогах обожженной планеты.Он сначала видел только во снеДень Победы…Отступал он и в атаку ходил,превозмог он все раненья и беды.Был готов он жизнь отдать за одинДень Победы!..И ни разу ни слезинки из глаз,он усталости и страхане ведал…
А заплакал он единственный раз.В День Победы.
«Та зима была, будто война, – лютой…»
Та зима была, будто война, — лютой.Пробуравлена,прокалена ветром.Снег лежал, навалясь на январь грудой.И кряхтели дома под его весом.По щербатому полу мороз крался.Кашлял новый учитель Сергей Саныч.Застывали чернила у нас в классе.И контрольный диктантотменял завуч…Я считал, что не зря голосит ветер,не случайноболит по утрам горло,потому что остались на всем светелишь зима и война —из времен года…И хлестала пурга по земле крупно,и дрожала река в ледяном гуле.И продышины в окнах цвели кругло,будто в каждуюкто-то всадилпулю!..И надела соседка платок вдовий.И стонала она допоздна-поздно…Та зима была, будто война, — долгой.
Вспоминаюи даже сейчас мерзну.
Тыловой госпиталь
За окошком дышит холод.Ветервоетна луну…Помещенье нашей школызанял госпитальв войну.Здесь легко обосновалисьпредвоенные слова.И палаты назывались:Третья – «Б»,Восьмая – «А».И хотя для неученыхмедицина — темный лес,в школе выяснялось четко,кто – «жилец»,кто – «не жилец»…Многодетные гвардейцы —вечные ученики —здесь учились, будто в детстве,делать первые шаги.И метался по палатестон полуночный: «Сестра!..»И не только службы радибодрствовали докторас покрасневшими глазами…Здесь — безжалостен и строг —шел невиданный экзамен,нескончаемый урок,где на всех — одна задача:даже если тяжело,выжить — так или иначе.Выжить — Гитлеру назло!..Шло учение рисково,но одно известно мне:кончившие эту школубольше зналио войне!..К остановке шли трамвайной,уходили, излечась.Краше грамоты похвальнойбыло направленье в часть.А еще — слова привета.И колеса — сердцу в такт…Знаю я,что школу этупокидали и не так.Инвалидная командатрубы медные брала.Долго, страшно и громадноэта музыка ползла.Ежедневная дорогабудто — личная вина……А война быладалеко.Далеко́ была война.
Баллада о зенитчицах
Как разглядеть за днями след нечеткий?Хочу приблизить к сердцуэтот след…На батарее были сплошь — девчонки.А старшей быловосемнадцать лет.
Лихая челка над прищуром хитрым,бравурное презрение к войне…В то утротанки вышлипрямо к Химкам.Те самые.С крестами на броне…И старшая, действительно старея,как от кошмара заслонясь рукой,скомандовала тонко:– Батарея-а-а!(Ой, мамочка!..Ой, ро́дная!..)Огонь! —И — залп!..
И тут они заголосили,девчоночки.Запричитали всласть.Как будто бы вся бабья боль Россиив девчонках этихвдруг отозвалась!Кружилось небо — снежное, рябое.Был ветеробжигающе горяч.Былинный плач висел над полем боя,он был слышней разрывов —этот плач!Ему — протяжному — земля внимала,остановясь на смертном рубеже.– Ой, мамочка!..– Ой, страшно мне!..– Ой, мама!.. —И снова:– Батарея-а-а!..
…И ужепред ними, посреди земного шара,левее безымянного буграгорелинеправдоподобно жаркочетыре черных танковых костра.Раскатывалось эхо над полями,бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричалии стреляли,размазывая слезы по щекам,и падали.И поднимались снова.Впервые защищая наявуи честь свою(в буквальном смысле слова!).И Родину.И маму.И Москву.Весенние пружинящие ветки.Торжественность венчального стола.Неслышанное:«Ты моя – навеки!..»Несказанное:«Я тебя ждала…»И губы мужа.И его ладони.Смешное бормотание во сне.
И то, чтоб закричатьв родильномдоме:– Ой, мамочка!Ой, мама, страшно мне! —И ласточку.И дождик над Арбатом.И ощущенье полной тишины…
Пришло к ним это после.В сорок пятом.Конечно, к тем,кто сам пришелс войны.
«Льдины, растаяв, становятся синью в реке…»
Льдины, растаяв, становятся синью в реке.Птицы, взлетая, становятся стаей упругой.Дети,рождаясь,кричат на одном языке,заклиная взрослых людейпонимать друг друга!
«Это время»
1986
«Родиться, любить, умереть…»
Родиться, любить, умереть —программапочти мотыльковая.А ежели жизнь пустяковая,то даже не страшностареть.
Порядок предсказан судьбой.Да вы это сами увидите,когда — обязательно! —выйдетес последним глаголомна бой.
Родиться, любить, умереть…
И самые гордые головысклоняются перед глаголами,которых нельзяодолеть.
А этот последний глагол,покрытыйизвечною тайною, —он все-таки станет когда-нибудьпоследними главным врагом!
«Если б только люди жили вечно…»
Если б только люди жили вечно,это было быбесчеловечно…Как узнать, чего ты в жизни сто́ишь?Как почуять, что такое риск?В море броситься?Так не утонешь!..На костер взойти?Так не сгоришь!..Поле распахать?Потом успею…Порох выдумать?А для чего?Наслаждались бы ленивой спесьюпленникибессмертья своего.Ничего они бы не свершили!Никогда б не вылезли из тьмы.Может, самый главный стимул жизнив горькой истине,что смертнымы.
Родник
Обернуться на журчанье родника,наклониться над нежданною водой.Родничок всего-то — с детскую ладонь.И как детская ладонь,водасладка…Безымянный, неприметный родничок.Он и сам-то вряд ли знает, что течет,и совсем не понимает,для чего…
Ты, наверное, забудешь про него.Ты, конечно, проживешь без родника.
А для леса он —как жилка у виска.
Птицы прилетели
