В погоне за мечтой - Марси Мартин

На мгновение лицо Кэтрин исказилось от боли, но потом, нежно улыбнувшись, она подошла к Джеку и коснулась его щеки.

— Ну вот видишь? По разным причинам мы хотим одного и того же. Нас объединяет лишь одна ночь — ночь смерти моего отца и годовщина смерти твоей Эллен. Мы с тобой были нужны друг другу и никогда не забудем этой ночи, но…

— …но ты ждешь, что я буду притворяться, что между нами ничего не было? — договорил за нее Джек. Взяв Кэтрин за руку, он поцеловал ее ладонь, а потом заглянул ей в глаза. — Буду честен с тобой, детка. Я не знаю… Если мы будем врозь — это одно. Но если мы будем вместе, то не думаю, что смогу скрывать то, что чувствую… или чего хочу.

Кэтрин выхватила у него руку. Когда она заговорила, ее голос звучал тихо и нежно, но в нем появились холодные металлические нотки.

— Стало быть, ты не поедешь со мной, — заявила она.

— Ты имеешь в виду Гавайи? — переспросил Джек.

Она кивнула.

— Прекрасно, Кэтрин! — вскричал он. Подойдя к обеденному столу, он плюхнулся на стул и осуждающе посмотрел на нее. — А ты, конечно же, все равно полетишь туда?

Кэтрин вздернула подбородок.

— Ты же знаешь, что полечу.

— Но меня ты с собой не приглашаешь, если только я не пообещаю держаться от тебя подальше? Я правильно понял?

— Мы должны оставаться просто друзьями.

Джек усмехнулся.

— Да уж, верно говорят, что жизнь справедлива. Бог весть сколько раз я сам предлагал остаться друзьями.

Кэтрин ничего не сказала на это, а Джек с удовольствием смотрел на нее. Босая, с всклокоченными волосами, она была необыкновенно хороша, во всяком случае, Джек еще не встречал существа милее.

— Так и быть, я постараюсь, — наконец вымолвил он. — Это все, что я могу обещать. Но одно я скажу тебе прямо сейчас, Кэтрин. Без меня ты на Гавайи не полетишь.

— Ты это серьезно? — улыбнулась она.

— Серьезно, — мрачно подтвердил Кейзи.

Кэтрин с невинным видом развела руками.

— Ну что ж… Тебе нравятся яйца?

Джек тут же похвастался ей, что сам умеет мастерски готовить омлеты. Отведав ее стряпни с тостами и допив бутылку вина, которую они откупорили в пятницу вечером, он заметно воспрянул духом. Пока Кэтрин вытирала посуду, он подошел к ней сзади и обнял ее за талию.

— До отъезда у меня еще семь часов, — прошептал он ей на ухо. — Какие будут предложения?

— Джек! — укоризненно воскликнула Кэтрин.

— Ну ладно-ладно, я шучу, — пробормотал он, отступая назад.

Потом они включили телевизор и устроились на диване. К половине десятого Кэтрин крепко уснула, положив голову ему на колени.

Джек тоже подремал немного, но в основном он рассматривал ее… и это вызвало у него новые тревоги. В глубине души он чувствовал, что поездка на Гавайи опасна, и особой опасности там подвергнется Кэтрин. Он едва не лишился жизни на этом просоленном вулканическом острове, но теперь он возвращается туда, и шестое чувство подсказывало ему, что ситуация там на сей раз еще хуже, чем прежде.

Из-за опоздания самолета и задержки в Атланте Джек прилетел в Чикаго лишь во второй половине дня. Было уже почти шесть часов, когда такси привезло его на кладбище.

Подняв воротник, чтобы защититься от ледяного дождя, он быстро пошел по асфальтированной дорожке к могилам. Шесть «американских красавиц» на длинных стеблях стояли в вазе — алые мазки на фоне изумрудной подстриженной травки и серого могильного камня. Джек подивился контрастам: красные розы — желтые розы… Холод и дождь, солнце и тепло… Эллен… Кэтрин…

Он посмотрел на имя, выбитое на могильном камне. Эллен Кейзи… Обычно даже при виде этого имени он чувствовал себя ужасно, однако на сей раз что-то изменилось. Да, часть его сердца была похоронена здесь, с Эллен, но другая его часть стремилась к такому далекому солнцу.

Господи, как же далеко был Чарлстон! Думая об этом городе, Джек вспоминал цветы, теплый океанский ветерок и колокольный перезвон.

Джек улыбнулся. Но тут налетел пронизывающий чикагский ветер и вернул его к реальности.

Потому что реальность — промозглый дождливый день и любимый человек, спящий вечным сном у его ног… — была здесь.

Джек закрыл глаза. Целых шесть лет молил он о прощении — Эллен, Бога, всю Вселенную. Однако сегодня его молитва стала другой. Он от всей души умолял Создателя невредимой провести Кэтрин сквозь бурю, приближение которой чувствовал всем своим существом.

Глава 19

Праздновали Четвертое июля. День клонился к вечеру. Арену, на которой проходило родео, освещал яркий свет; земля была усыпана множеством цветов из венков, украшавших шеи лошадей и всадников. Ники, Остин и Мэлия направились в палатку для наездников, и вокруг них в воздухе носились целые облака цветочных лепестков.

Молодой ковбой по имени Лик, несколько лет проработавший на ранчо Палмеров, продемонстрировал поразительное умение ездить верхом и получил второе место в этом почетном состязании. Однако ему было далеко до самого лучшего наездника и чемпиона. Потому что, как обычно, первое место занял Кимо. И заслуженно.

Ники, Остин и Мэлия вошли в огромную палатку, полную лошадей, наездников и зрителей. Впереди всех рядом со своими родителями стоял Лик, на его лице играла счастливая улыбка. Поздравив его, Ники отошла в сторону и как бы ненароком покосилась туда, где Кимо — все еще верхом на своем скакуне — позировал фотографам и принимал поздравления зрителей.

Поверх джинсов на нем было надето нечто вроде кожаного фартука с разрезом впереди, чтобы его половинки прикрывали обе ноги, голубая рубашка с вышитым на ней ярмом и — как у остальных наездников — яркая лента, обвитая цветами, на шляпе. Ники видела, как Кимо снял эту шляпу и, свесившись вниз, надел ее на голову какого-то местного мальчугана.

Глядя на Кимо, Ники почувствовала, как приятное тепло разливается по ее телу. Его длинные волосы сверкали в свете фонарей, освещавших палатку. Кимо казался выше, его плечи — шире, а ноги — длиннее… И внезапно, глядя на то, как красиво он сидит в седле, Ники заморгала. Неужели он всегда был так сексуален?

Только теперь Ники догадалась, отчего это вдруг при виде Кимо ей стало так тепло и приятно, — ее отношение к нему изменилось.

— Ники! — позвал ее Остин. — Иди сюда! Лик хочет сфотографироваться!

Момент истины прервался, но, вставая позади Лика, Ники постаралась скрыть свои чувства за сдержанной улыбкой.

Как только фотографы ушли, Кимо спрыгнул на землю и стал раздавать зрителям автографы. Минут через двадцать последний из них ушел. Палатка постепенно опустела, наездники — а их было не меньше дюжины — стали расседлывать и чистить своих скакунов.