Любовь, Конец Света и глупости всякие - Людмила Сидорофф

Была бы ты тут, я бы целую бочку капусты тебе насолила, кажется, ты ее любишь? Я умею капусту солить и готовлю неплохо, я кормила б тебя с упоением каждый день... Но тебя нету.

Варвара поднесла к губам чашку еще не остывшего черного кофе с терпким травяным привкусом. Сделала несколько глотков.

А себе сегодня лью в кофе алтайский бальзам и чувствую себя совершенно сытой... В этом бальзаме есть пантокрин — биостимулятор из оленьих рогов, очень хорош для сосудов, мне с Алтая бутылку прислали так давно, что я даже забыла. Сегодня вспомнила и, прочитав инструкцию, обнаружила...

— Варвара, у меня к тебе дело, — послышался рядом требовательный голосок.

— Минутку, Осенька, сейчас я допишу письмо...

...что он увеличивает потенцию и сексуальные потребности и у мужчин, и у женщин. Так что беда, мои всякие потребности будут возрастать, а...

— Придется сублимировать, — непроизвольно озвучила мысль, пришедшую после незаконченной фразы «а тебя нету...»

— Что значит «сублимировать»? — выжидательный и любопытный взгляд почти прожег ей затылок.

— Э... — покраснела Варвара, — э-то значит направлять энергию во что-нибудь интересное. Ну, например... — она подняла глаза к потолку, — в гимнастику. Или в танцы. Можно в рисование. А можно в сказку.

Смущенный взгляд наконец приземлился на Осе.

— Вот чтобы сказку сочинить, очень много энергии требуется. Или в кулинарию. Сейчас мы с тобой на это энергию и направим, пойдем в магазин, купим авокадо и...

— А можно в колдовство?

— Наверное, можно, — ответила Варвара не очень уверенно. — А про что ты колдовать хочешь?

— Про его маму, — Ося протянул к ней ладошки, на которых маленький гномик развалился в позе воинствующего подростка, подложив под голову руки и уставившись в потолок с напускным безразличием. — Понимаешь, мы с Гришей играем, что будто я его мама, но у меня плохо получается, потому что я мальчик.

«Да, ваших мам только колдовством обратно притянешь, пожалуй», — грустно подумала Варвара, глядя на детей.

— Энергию в колдовство направлять можно, но только колдовать я не умею. Иначе бы... — но не произнесла, что она бы наколдовала, будь на то ее воля. — Танька меня колдовать не научила, только летать.

— Да умеешь, ты просто не пробовала, — серьезно сказал Ося. — А полетай.

Варвара рассеянно поднялась со стула, закрыла глаза, развела руки, будто приготовилась к заплыву, сделала глубокий вдох и плавно оторвалась от пола, зависнув в воздухе на минуту. Тут же нахлынуло: как было здорово летать вдвоем. «А тебя нету...» — прошептала она, резко опустилась на пол, слезы градом закапали по щекам.

— Наверно, тебе больно летать, — пожалел ее Ося. — А колдовать — не больно.

— А ты знаешь, как можно колдовать? — Варвара вытерла слезы ладонями и попыталась улыбнуться.

— Конечно знаю! Колдовать нужно с волшебными предметами.

— Со скатертью-самобранкой? — пошутила Варвара, подразумевая его отменный аппетит.

— Нет, скатерть-самобранка для такого дела не подойдет, — серьезно ответил Ося. — Лучше всего было бы с волшебной палочкой, но только где ее взять?

Он задумчиво почесал затылок.

— Может, тогда с хрустальным шаром? — улыбалась Варвара, воспринимая разговор как игру. — Я, кажется, видела, где их продавали.

— Точно! С хрустальным шаром! Это нас очень даже устроит! — просиял Ося и скомандовал: — Идем! Нам нужно срочно купить такой шар.

«Чем черт не шутит, вдруг да и правда, смогу колдовать, Танька, возможно, не зря говорила, что я ведьма», — размышляла Варвара, когда они за руку с Осей и с Гришей за пазухой выходили из подъезда. Неподалеку мелькнула знакомая тень: дворник, заметив их появление, метнулся в кусты. «И чего он от нас вечно шарахается?» Она порой наблюдала в окно, как он сосредоточенно и неторопливо разгребал снег с пешеходных дорожек. Его лица при этом увидеть не удалось ни разу — узнавалась только фигура, прямая и высокая, да нетипично приличная куртка: московские дворники редко носят такие, всё больше засаленные ватники или фуфайки. А заглянуть в лицо этому дворнику в голову не приходило, иначе наверняка распознала бы его глаза раскосые и широкие скулы. А заодно получила бы подтверждение своих колдовских способностей: страх в глазах человека, разглядевшего перед собой явную ведьму или что-то еще сверхъестественное, ни с каким другим страхом не перепутаешь. Необъяснимый ужас накатывал каждый раз на брутянина-дворника при виде «той бабы с ребенком». Вспомнить, где ее раньше видел, он не мог, но был уверен, что ведьма она и есть: иных причин бежать от нее на край света не находил, и другие жильцы во дворе его не пугали.

Рядом с домом на бетонной подставке лежала здоровенная труба, не меньше полутора метров в диаметре. Воздвигли ее там давным-давно, и уже вряд ли кому-либо было известно, с какой целью. Перепрыгнуть ее было невозможно, обойти тоже непросто — длиннющая труба тянулась почти на целый квартал. Хорошо еще, что через каждые несколько метров расставили специальные лесенки для перелезания. К одной из них подошли Варвара и Ося, и оба одновременно вздрогнули, когда за спинами разнесся пронзительный крик: «Зачем? Зачем?!»

К трубе приблизились два бомжа: мужчина, с головы до ног увешанный тяжелыми тюками, и женщина, у которой в руках было по клетчатой сумке, набитых, скорее всего, свежей добычей с помоек. Оба казались квадратно-приземистыми и, несоразмерно худым бледным лицам, толстыми — наверное, оттого что были укутаны в несколько слоев одежды: бомжи обычно на себе носят все, что имеют. Сумки оттягивали руки женщины и волочились по грязному снегу, а она все кричала громко и высоко: «Зачем? Зачем? Зачем?»

Игнорируя лесенку, мужчина полез на трубу. «Зачем?! Зачем?!!» — усилился женский крик.

Не говоря ни слова, бомж взял ее сумки и аккуратно поставил их на трубу. Затем, придерживая свои узлы и тюки, в несколько неуклюжих движений перелез на другую сторону, снял сумки с трубы, переложил всю ношу на землю и посмотрел на свою даму.

С минуту она стояла не шелохнувшись, смотрела то на него, то на трубу, то на лесенку. Лесенка рядом — шаг в сторону. И полезла через трубу навстречу рукам, протянувшимся к ней под плотным грузом нескольких рукавов.

— Что бы это все значило, интересно? — подумала вслух Варвара, глядя вслед двум квадратным фигурам, вновь нагруженным увесистым барахлом.

— Как что? Любовь, — с уверенностью ответил Ося.

— Любовь?.. — расширенными от изумления глазами она смотрела на четырехлетнего мальчика. — Ося, ты только что сказал, что это любовь? Но... Но откуда ты знаешь?

— Ты разве не видела, как вон тот дяденька обнял тетеньку, когда они на той стороне трубы встретились? Мама Ди всегда говорит, что если дяденька тетеньку обнимает, значит, это любовь.

Устами младенца глаголет истина — кто может это отрицать? Для любви, если она сильная и настоящая, и труба поперек пути не преграда. Будь влюбленный хоть бомж, хоть богач — никого вокруг не заметит, если любимая рядом, и ни трубы не увидит, ни лесенки. А для нее лесенка, даже если и не останется незамеченной, будет пыткой, а не удобством, если шаг к ней — это шаг в сторону от любимых рук. Нет в Любви Здравого Смысла, только Магия, волшебство чистой воды. Может быть, Магия — это Любовь?

«И, наверное, в Магии не обойтись без Любви, — продолжала думать Варвара, — и в колдовстве, пусть хоть даже с хрустальным шаром, важно не замечать «трубы» и не вступать на «лесенку»». Правда, Евпраксию Никитичну таким образом вряд ли вернуть удастся — к ней у Варвары любви недостаточно, зато к двум другим людям ее хватит сполна.

— А я знаю теперь, что нам нужно делать с шаром, — сообщила она Осе обрадованно. — Через него мы с моей дочкой свяжемся. А заодно и с Васей, он ведь там где-то, рядом с ней. Пусть сам посоветует, где и как Гришину маму искать.

«И наверняка тогда через хрустальный шар мы и с Танькой свяжемся тоже...» — затаила Варвара счастливую мысль.

Ося кивнул.

Шар купили в огромном запутанном подземном переходе под площадью у Павелецкого вокзала, где в массе мелких ларьков торгуют почти всем, что можно себе вообразить из несуразных и никому не нужных вещей. Шар был большой, гладкий, стеклянный и на подставке из зеленого камня — в общем, вполне пригодный для колдовства, только нужно было еще кое-каких трав прикупить, Ося на том твердо настаивал.

— Все ведьмы колдуют с травами, они их жгут и повсюду развешивают.

— Ты это сам видел? — усомнилась Варвара.

— Да, видел. У нас на даче. Там в одном доме живет старушка, и у нее трава везде растет: на дворе трава, в огороде трава... И в сарайке, и дома на кухне висит трава сушеная. И старушка тоже травой пахнет.

— Может быть, она просто травы разные любит? Откуда ты знаешь, что она ведьма?