Нуар - Андрей Валентинов

Ричард Грай молча кивнул. Пустили… «Лица без лиц». Кто-то в Париже сообразил, что с хитрым корабликом и его пассажирами лучше не связываться. И не только в Париже. Здесь были немцы, потом англичане, а «Текора» приходила и уходила без всяких помех.

– Граф Тросси, – повторил он. – Все, что есть по этому итальянцу. И еще, сержант. Пошлите какого-нибудь глазастого парня, которому деньги нужны, в городской архив и заодно в библиотеку, в газетный зал. Пусть пороется пару дней.

Достал бумажник, выложил на стол несколько крупных купюр.

– Побыстрее, пожалуйста.

«Ажан» засопел, взглянул сурово. Рука привычным движением смахнула деньги со столешницы.

– Полицию не подкупить, мсье! Не надейтесь даже, не по-лу-чит-ся! И вообще, чего вы тут делаете? Вам, мсье иностранец, предписано в гостинце пребывать, так что извольте туда проследовать, причем не-за-мед-ли-тель-но! А я после службы лично подъеду, чтобы, значит, проконтролировать. И не надейтесь, что забуду, ждите!..

– Спасибо.

Возле дверей он не выдержал, обернулся. Веселый парень с черно-белой фотографии улыбался, глядя в лицо Вечности. «О, мсье Рич! Можете не беспокоиться. Мы перекрыли дорогу, я поставил патруль у перекрестка. В документах все чисто. Ловим контрабандистов, мсье, обычная операция…»

Крупный план

Эль-Джадира

Апрель 1943 года

– О, мадемуазель Анади! Я, право, смущен. Вы слишком добры, маленькая мадемуазель, это мой первый и весьма несовершенный опыт. Давно хотел приготовить настоящий буйабес, но каждый раз что-то мешало. Спасибо вашему дяде Ричу, без его помощи ничего бы не получилось.

& бросила выразительный взгляд в мою сторону, явно желая сказать какую-нибудь гадость. Не вышло, рот был занят. Маленькая мадемуазель успешно наворачивала уже вторую миску подряд, приводя сержанта Антуана Прево в истинное умиление.

– Посудите сами, мадемуазель! Одной рыбы требуется десять видов. А еще помидоры, лук, чеснок, фенхель, апельсиновая цедра, шафран, пряности. Это в наше-то время! Буйабес – поистине король супов!..

Меня самого еле хватило на небольшую тарелку. Суп был превосходен, вот только аппетит подгулял.

День был теплым, почти летним, и мы расположились прямо во дворе у большого деревянного стола. Прево остался на хозяйстве один, все домашние уехали в Касабланку, где как раз сегодня открывалась весенняя ярмарка. Сержанту же выпал внеочередной выходной, честно потраченный на приготовление «короля супов».

От приглашения я, естественно, не отказался. В гастрономии не силен, но в славном городе Эль-Джадира слишком мало тех, с кем можно общаться без риска заработать хроническую тошноту. Деметриос хорош в гомеопатических дозах, друг Даниэль – под настроение, особенно если нужно скрасить долгий тоскливый вечер. Арнольд… Этот никогда не подведет, выполнит любой приказ. Но приятно ли общаться со снайперской винтовкой?

Другом был Марселец. Он и сейчас друг, но уже год, как встречаемся мы с ним только по делу. И пойди пойми, почему. Мадемуазель же Анади и так всегда со мной в качестве неотступной зубной боли. Вот и сюда напросилась, вечно голодная. Канючила, глазки строила, чуть ли не плакала. «К дяде Антуану! К дяде Антуану!..» Попробуй не возьми! Ничего, скоро коленом под зад – и прямо в Нью-Йорк, без пересадки. Отмучаюсь…

– О, мсье Рич! – Антуан, виновато моргнув, покосился на мою пустую тарелку. – Понимаю, понимаю, я переложил цедры. Уже потом понял, когда закипело… Но вы уж извините, мсье, я очень старался!..

Я хотел успокоить парня. Суп был бесподобен, куда там здешним ресторанным помоям. Дело вовсе не в цедре и даже не в том, что слегка пересолено. Я шел сюда отдохнуть, но что-то не клеилось. Как там у Апухтина? «Мухи, как чёрные мысли, весь день не дают мне покою…»

Мух здесь нет, если, конечно, не считать &. А что касаемо мыслей…

– Сержант! Суп получился выше всяких похвал. Говорю вполне ответственно, как представитель Комитета Национального освобождения. Однако рискну заметить, что согласно уставу к наваристому супу полагается что?

На лице бравого повара отразилось тяжкое раздумье. Ненадолго. Вот и знакомая улыбка, на все тридцать два.

– О, мой капитан! Конечно, как же я мог забыть? Специально женушку на рынок посылал… Закрутился, уж извините, мсье!..

Бух! Высокая бутыль блестящего черного стекла. Бах! Бах! Две маленькие глиняные рюмочки.

– Ум гум! – строго заметила &.

Наскоро проглотив, уточнила:

– И мне!

Я проигнорировал. Сержант, взглянув нерешительно, почесал крепкий подбородок.

– Мсье Рич! Мы все-таки французы. Граппой, конечно, мадемуазель Анади угощать не стоит, но у меня есть хорошее вино. Очень легкое, вкусное…

Осекся. Вздохнув, принялся открывать бутыль.

– Дядя Антуан, это же контрабанда! – наивно моргнула девица. – Как же так можно, вы ведь полицейский!..

Рука бедного Прево дрогнула. Я улыбнулся:

– Не контрабанда, а боевой трофей. Наливайте, Антуан, девочка просто вредничает. Ей скоро в Штаты, а там сплошной кошер. Синагога по субботам, родственнички стаями…

– Они еще через простынь ebutsya, – печальным тоном подхватила &.

Бутыль я все же успел поймать.

К ликвидации дел я уже приступил, неспешно, шаг за шагом. Деньги меня не слишком интересовали – до Франции должно хватить, а дальше поеду бесплатно, без пересадок. Если повезет, прямиком в кресло возле компьютера. Но лишние несколько тысяч от продажи аптеки и запасов лекарств очень пригодятся & в ее новой жизни за океаном. А что останется, отправлю в Москву. Танк уже купил, на очереди истребитель. Надо бы подходящее название придумать.

Но это лирика. А вот лишних следов оставлять нельзя, ни в Эль-Джадире, ни в Касабланке. Эксперимент должен быть чистым. Память Ричарда Грая, героя Сопротивления, останется незапятнанной. Если уходить – то прямо в легенду. Мне будет уже все равно, но друзья и те, с кем мы вместе воевали, не должны пострадать.

Прости, Марселец! И ты, Арнольд, прости!..

Граппа пилась легко. Осушив по рюмочке, мы сразу же повторили, после чего я запросил добавки. Торжествующий Прево, налив мне полную тарелку, зубасто улыбнулся:

– О, мсье Рич! Теперь даже я начинаю верить, что мой буйабес удался. Вот увидите, через год-другой я оставлю без работы всех здешних поваров. О, я знаю, что вы уезжаете, но не навсегда же. Я освою супы, потом займусь мясными блюдами, и, наконец, перейду к соусам. И первый же удачный назову в вашу честь.

– Лучше пусть будет «Взятие Берлина», – улыбнулся я. – Антуан, я вам уже говорил, что в ближайшие месяцы наша славная армия поменяет дислокацию. Эту надоедалу мы сплавим в Нью-Йорк…