Любимицы королевы - Виктория Холт

Эбигейл побледнела.

— До этого не дойдет.

— Этого всеми силами стараются добиться влиятельные люди.

— Мы одолеем их.

— Как вы воинственны, кузина!

— Но вашей отставки допускать нельзя. Все наши труды…

Харли подошел к ней вплотную, на лице его появилась загадочная улыбка, которая всегда так волновала Эбигейл.

— Вы ничуть не встревожены, — сказала она. — Словно ничего не случилось.

— Зато тревожитесь вы, кузина, — сказал он, улыбаясь. — Странно, правда… что вы беспокоитесь больше, чем я?

Мальборо и Годолфин не явились на заседание совета, и хотя Харли пытался его открыть, ему не позволили. Герцог Сомерсет указал, что нельзя вести заседание, раз отсутствуют лорд-казначей и главнокомандующий. Королева рассердилась, так как хотела показать Мальборо и Годолфину, что вполне могла бы обойтись без них.

Эбигейл пережила страшный день, когда было доказано, что Уильям Грегг, клерк из конторы Харли, собирался продать Франции секретные сведения за сто гиней.

Писатели-виги восстанавливали людей против Харли. Он предатель, утверждали они, он прячется за спину Грегга, а клика Мальборо вожделенно ждала, что Грегг предаст своего начальника.

Эбигейл привела Харли в зеленый кабинет.

— Дорогой друг! — воскликнула Анна со слезами на глазах. — Я прекрасно понимаю, чего добиваются ваши враги. И не допущу этого. Вы знаете, что я доверяю вам.

— Доброта вашего величества поразительна, — ответил Харли. — Теперь мне ничего не страшно.

— Какая неприятность! — вздохнула королева. — И в такое время!

Она глянула на принца, откинувшегося на спинку кресла. Он дышал тяжело, было видно, что мучается он больше, чем обычно.

— Мэшем провела со мной всю ночь, — сказала королева. — Моему бедному ангелу нужно неусыпное внимание. Он не слышит, что мы говорим. Боюсь, ему очень плохо. И все эти беспокойства…

— Мадам, — сказал Харли, — я подам в отставку. Думаю, это избавит вас от беспокойства в такое время.

— Мистер Харли, я ее не приму.

— Мадам, вашего внимания требует его высочество. Сейчас вам не до министерских склок.

— Дорогой друг, не знаю, что буду делать без вас.

— Я не предлагаю вам обходиться без моих советов. Я всегда к вашим услугам. Единственная цель моей жизни — служить вашему величеству. Моя кузина, вернейшая ваша служанка, будет приводить меня сюда, как и раньше. Мы будем обсуждать все вопросы, которые вас беспокоят, и если мои взгляды представляют для вашего величества какую-то ценность, я буду высказывать их. От моей отставки, мадам, ничего не изменится. Я выйду из правительства, но буду по-прежнему всеми силами служить вам.

— То есть станете приходить сюда, как раньше? Давать мне советы… и вместе с тем прекратите эти ужасные склоки?

— Я оставлю вам Мальборо и Годолфина, мадам. И буду оказывать услуги… пока вы нуждаетесь в них.

— Кажется, нужно позвать Мэшем. Мэшем, дорогая моя, вызови врачей принца.

На другой день Георгу стало получше. Анна вызвала герцога и сообщила ему об отставке Харли.

Фракция Мальборо пришла в восторг, но герцог первый усомнился в том, что победа эта полная. Друзья Харли — Сент-Джон, сэр Саймон Харкур и сэр Томас Мэнселл — ушли в отставку вместе с ним, и места их заняли виги.

Главной темой для сплетен стало дело Грегга и связанный с этим уход из правительства Харли. Харли посоветовали не появляться на улицах, чтобы не подвергнуться нападению. Сара могла поздравить себя с тем, что этот небольшой бунт скоро окончится, а маленькая бесцеремонная горничная и ее учитель — как она называла Харли — будут изгнаны. Харли окажется в забвении — для честолюбивого политика это сущий ад, а Эбигейл снова в грязи.

Королева сильно огорчалась, но все ее чувства заглушались нарастающим беспокойством за мужа. Было ясно, что конец его близится.

И она, и Эбигейл не знали покоя по ночам. Анна спала очень чутко, услышав, что принц начинает задыхаться, она звала Эбигейл, они вдвоем приподнимали его, поддерживали, а Сэмюэл мчался за кем-нибудь из врачей. Арбетнот говорил, что принц жив лишь благодаря любви и заботе королевы и миссис Мэшем.

Зачастую, когда принц вел жестокие сражения за жизнь, глаза женщин встречались, взгляд Анны выражал благодарность, Эбигейл — безграничную преданность.

Обе понимали, что такую дружбу, как у них, может оборвать только смерть, и эти ночные бдения связывали их такими крепкими узами, на которые Сара с ее вызывающей красотой не могла надеяться.

Эбигейл была молода, и бессонные ночи, казалось, не сказывались на ней, но Анна выглядела очень усталой, и болезнь глаз, беспокоившая ее с детства, усилилась.

В довершение всего людей будоражило это ужасное дело Грегга.

Однажды ночью, потягивая принесенное Эбигейл бренди, когда Георг наконец уснул, Анна сказала:

— Ужасно видеть такие страдания, Мэшем, особенно страдания любимого человека… Я размышляла об этом бедняге Грегге.

— Мистер Харли не имеет к этому никакого отношения, ваше величество, — сказала Эбигейл с большей горячностью, чем обычно.

— Знаю, знаю. Бедняга, пусть он виновен, но ведь явно был очень беден и совершил этот ужасный поступок из-за денег. А теперь сидит в тюрьме. Говорят, он смертельно болен.

— Если он умрет, мадам, это избавит от трудов палача.

— Оно так, — вздохнула Анна. — Грегг изменник, и я как королева должна вынести ему смертный приговор. Это огорчает меня, Мэшем.

— Но этот человек преступник. Он действовал во вред вашему величеству. Во вред мистеру Харли… отдал его врагам.

— Однако он сейчас в тюрьме, больной, голодный. И знает, что его ждет смертная казнь. Это один из моих подданных, а я когда-то говорила тебе, что чувствую себя матерью всем подданным… даже тем, кто приносит мне зло. Завтра я отправлю к нему Арбетнота, пусть передаст гостинцы с кухни.

— Доброта вашего величества не перестает меня удивлять, — сказала Эбигейл, и подумала, что Мальборо, узнав о гостинцах, посланных Анной Греггу, сочтут ее твердой сторонницей Харли… что ж, тем лучше.

Когда Арбетнот посетил Грегга, враги Харли запротестовали. Годолфин явился к Анне, и та с самым невозмутимым видом сказала ему, что у нее есть обычай заботиться о том, дабы приговоренный к смерти прожил последние дни в наилучших условиях, какие возможны. Другие дела не бывали столь шумными, но приговоренных она никогда не оставляла без внимания.

С этим пришлось смириться, а Уильям Грегг перед казнью отдал собрату-клерку письмо, в котором полностью оправдывал своего начальника Роберта Харли.