Без помощи вашей - Роман Евгеньевич Суржиков

этих удовольствий. Отец не оставил ему права выбора, гордость не позволила бы ему сбежать, а что до рассказа о подвигах, то Эрвин не видел в своих приключениях ничего героического. Эксплорада представлялось ему не геройским эпосом, а нелепой трагикомедией.

Механик как будто прочел мысли Эрвина и спросил:

— Скажите, милорд, а если бы у вас была возможность вернуться в Первую Зиму, вы бы воспользовались ею?

Хм. Хороший вопрос. Если бы, скажем, в Споте Эрвин получил от отца письмо с предложением вернуться, то сразу же сел бы на корабль, не раздумывая. Однако теперь он не так был уверен в ответе. Прошло меньше месяца, но что-то поменялось. Это имело какое-то отношение к тем двум моментам вчерашнего дня — когда он спасал Дождя от клыкана, и когда провалился в трясину. Гордился ли он теми событиями? Нет, напротив, стыдился того, что именно его жеребец заартачился в неподходящую минуту, и что именно его нога угодила в крохотный разрыв сети. Тот же Луис ступал перед Эрвином — и прошел над дыркой, а лорд-неженка влез прямо в нее! Так что гордиться нечем. Хотел бы Эрвин повторить эти моменты? Ясно, нет. Кому захочется повторно искупаться в жидком навозе! Но все же, что-то было привлекательное и в случае с Дождем, и в падении в болото. Если так подумать, то было нечто и в тех минутах, когда они ждали лавины на Подоле Служанки. Это нечто не давало Эрвину ответить: «Конечно, я вернулся бы прямо сейчас!»

Он сказал:

— Вы, значит, слишком смелы и упорны, чтобы отступать перед трудностями, а меня спрашиваете, не сбежал бы я при случае? Чую подвох.

— Простите, милорд, я вовсе не это… Я имею в виду, ведь у вас множество дел и в Первой Зиме и в столице. Наверное, там у вас дела поважнее, чем поход через болото, да?

— Уже нет. Растаяли мои дела, — невесело ухмыльнулся Эрвин.

— Растаяли?.. Это как, милорд? Сами сделались?

Прошло полтора месяца. Если сейчас повернуть, потребуется еще полтора на возвращение. Он окажется в Первой Зиме к концу июня, а в Фаунтерре — как раз к летним играм. Все уже будет решено без него. Великие Дома устроят свои коалиции, сильнейшая из них заключит с императором брачный договор. Некая высокородная девица — скорее всего, Аланис Альмера — наденет корону государыни; ее союзники получат дары и привилегии, император — желанную поддержку в Палате. Герцогство Ориджин сохранит свое право на нищету, свое видное место на обочине жизни. Эрвин не сможет ничего исправить — отец не мог найти худшего времени, чтобы выслать его из империи!

И вдруг его озарила мысль. Да столь яркая, что Эрвин схватился за голову.

— Луис, вы не представляете, насколько вы правы!

Да, он отбыл в путешествие, но перед тем заключил ряд договоров. Кто сказал, что они перестанут действовать?!

Конечно, без его присмотра события в столице обернутся совсем не так, как хотелось бы Эрвину. Но и не так, как рассчитывал герцог Айден, вот в чем фокус! Эрвинова дипломатия необратимо изменила ход событий: ключевые фигуры теперь станут действовать иначе. Он бросил в воду огромный камень, и волны до сих пор бегут по поверхности.

Интересно, а как теперь все повернется?

Эрвин сжал виски, прищурился. Прекрасная задача для ума — лучше партии в стратемы. Попробуй-ка, будучи здесь, в Запределье, просчитать на месяцы вперед, как пойдут дела в столице. Предскажи наперед, какие новости ты услышишь в августе, когда вернешься.

Кто станет императрицей?

Какие силы окажутся на стороне Адриана, а какие пойдут против него?

Случится ли мятеж?

Начнется ли гражданская война?

Луис что-то сказал, Эрвин не услышал.

— Подождите, прошу вас. Дайте подумать.

Чтобы расчет вышел точным, нужно вспомнить в подробностях каждое из своих соглашений. Как поведут себя те люди, кого включил Эрвин в свою тайную коалицию? Вот фактор, от которого очень многое зависит.

Итак. Сперва была беседа с герцогом Айденом Альмера — в начале декабря. Эрвин выяснил условия договора Айдена с герцогом Ориджином, счел их крайне невыгодными и попытался изменить. Герцог Альмера отказался платить больше. Эрвин решил действовать.

Что было потом?..

Старому герцога Альмера, почившему перед Шутовским заговором, боги послали двоих сыновей. Младший — Айден — был спесив и надменен, как большинство агатовцев. Но, к тому же, хитер, дальновиден и весьма проницателен. Он с легкостью манипулировал няньками, повелевал отцовскими гвардейцами, а если хотел выпросить чего-нибудь у самого герцога, то и тут не испытывал никаких сложностей.

Старший сын — Галлард — являл собою твердокаменную смесь из упрямства, самоуверенности и силы воли. Более всего обожал доказывать свою правоту и готов был сражаться за нее с кем угодно, невзирая на последствия. Он будто специально стремился настроить против себя всех обитателей замка Алеридан, и быстро преуспел в этом деле.

Отец рассудил, что лучшим правителем герцогства станет младший сын, и, чтобы освободить ему путь, отправил Галларда в духовную семинарию. На диво, с этим решением Галлард не стал спорить: ему улыбались высокий сан священника и завидная роль истины в последней инстанции.

Миновало два десятилетия. Айден унаследовал герцогство, и, в полном согласии с ожиданиями отца, проявил себя блестящим правителем. Снискал славу, раскрыв заговор; сделался советником и правой рукой императора Телуриана; добился для своей земли невиданных торговых льгот и права на постройку второй искровой плотины. Под властью Айдена герцогство Альмера стало богатейшей землей империи. Увенчать славу Айдена должен был брак его дочери с императором.

Галлард тем временем полз вверх по церковной иерархии. Надеясь найти в брате союзника, Айден приложил титанические усилия и, сочетая подкуп, убеждения, шантаж и открытые угрозы, добился для Галларда мантии архиепископа Фаунтерры — приарха Праотеческой ветви Церкви. Галлард сумел кое-как найти общий язык с императором Телурианом, но вскоре старый владыка почил, и престол занял принц Адриан. На беду, молодой государь оказался реформатором. Рельсовые составы, говорящие провода, новые законы, сотрясающие устои державы, наконец, еретические эксперименты с Предметами — всего этого архиепископ Галлард переварить не смог. Адриан предпринял несколько попыток убедить его, но, поняв тщетность усилий, просто перешагнул священника и двинулся дальше к своим целям. Мало помалу, архиепископ сделался убежденным противником императора. Айден Альмера, не колеблясь, занял сторону владыки Адриана, чем заслужил холодную, с трудом скрываемую ненависть брата.

Это чувство было первым козырем, который намеревался разыграть Эрвин София Джессика.

— Ваша светлость, меня беспокоит один вопрос, и я хотел услышать