История православия - Леонид Кукушкин

Изо всех Вселенских Соборов Халкидонский был самым представительным – в нем приняли участие более 600 епископов. Сразу после открытия римские легаты потребовали осуждения и удаления с Собора Диоскора Александрийского и всех организаторов «эфесского разбойничества» в 449 г. Не желая ссориться с папой, участники Собора на третьем заседании осудили Диоскора, но не за ересь, а «за презрение божественных канонов и за непослушание Вселенскому Собору»; ереси действительно не было ни в вероучении св. Кирилла, ни в словах его ученика Диоскора, хотя небольшие отклонения от православия они допускали.

На центральном, 5-м заседании Собора 22 октября было принято вероучение, связанное с Ипостасью Сына и составляющее основу православной христологии. Собор заслушал выдержки из творений св. Кирилла по этому вопросу и догматическое послание папы Льва I. Затем император произнес: «Надо, принять не две личности, как у Нестория, не одну природу, как у Диоскора, но две природы и одну Личность». Зачитанный вероучительный догмат (öροs) был принят под восторженные возгласы присутствующих: «Сия есть вера отеческая, сия есть вера апостольская! Все правоверные верят так! Анафема тому, кто верит не так! Это Петр говорил устами Льва! Так учил Кирилл! Вечная память Кириллу! Лев и Кирилл учили одинаково! Анафема тому, кто учит не так! Пускай сейчас же митрополиты подпишут «öροs»!»

Однако подписание вероопределения отложили на несколько дней, и произошло оно на торжественном заседании. Звучит переопределение так: «Последуя святым отцам, все согласно научаем исповедовать одного и того же Сына Господа, Иисуса Христа, совершенного в божестве, совершенного в человечестве, истинно Бога, истинно человека, того же из разумной души и тела, единосущного Отцу по Божеству и того же единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, рожденного прежде веков от Отца по Божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения от Марии Девы Богородицы по человечеству, одного и того же Христа, Сына Господа единородного в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, не в два лица расселяемого или разделяемого, но одного и того же Сына Единородного, Бога Слова, Господа Иисуса Христа, как в древности пророки о Нем и как Сам Господь Иисус Христос научил нас, и как передал нам символ Отцов».

Таким образом, была решена важнейшая догматическая проблема, послужившая причиной многих церковных смут. Однако это не помешало в дальнейшем искажать принятое вероучение – и сейчас существуют так называемые не-халкидонские Церкви, считающие себя православными, такие как армянская, коптская, сирийская, эфиопская и группы верующих в составе других Церквей.

Надо отметить, что значение IV Вселенского Собора для христианской Церкви не исчерпывается осуждением «разбойничьего» собора в Эфесе 449 г. и принятием православного христологического догмата. На последнем заседании 1 ноября был принят 28-й канон, существенно повлиявший на характер церковной политики и вызвавший появление одной из главных трещин в отношениях между Восточной и Западной Церквами, которые через шесть веков после Собора привели к полному их разделению. Чуткий политик Анатолий Константинопольский понял, что после осуждения несторианства, возникшего в Антиохии, и александрийского монофизитства настал удобный момент для возвышения патриархата Константинополя, который со времен Констанция именовался «новым Римом». Подобную ситуацию предвидел папа Лев I и потому всячески противился созыву Собора; папские легаты по поводу претензий Константинополя заявили: «Если бы преимущества ранее принадлежали Константинополю, то не было бы необходимости вновь подтверждать их, а если их не было, то их следует отвергнуть как неканоническое нововведение». Аргументы их сводились к тому, что, во-первых, хотя в Константинополе находится царская резиденция, но константинопольская кафедра не апостольского происхождения, а гражданские преимущества города не должны иметь влияния на его церковное положение. Во-вторых, 28-й канон находится в противоречии с шестым правилом Никейского Собора и постановлениями святых отцов, установившими привилегии Александрии и Антиохии. И наконец, являясь следствием честолюбивых домогательств некоторых иерархов, принятие 28-го канона угрожает опасной церковной смутой. Тем не менее канон был принят в такой редакции: «Принимая показания обеих сторон, мы признаем, что первенство перед всеми и преимущество чести по канонам сохраняется за боголюбезнейшим архиепископом старого (ветхого) Рима, но что и честнейший архиепископ Константинополя, нового Рима, должен пользоваться тем же преимуществом чести, и что ему принадлежит самостоятельная власть в праве рукоположения митрополитов провинций Азии, Понта и Фракии». К этому канону непосредственно примыкают подписанные ранее 9-е и 17-е правила, где говорилось, в частности, что член церковного клира, недовольный решением своего епископа, мог обращаться с жалобой «к престолу царствующего Константинополя».

Папские легаты по поводу 9-го и 17-го правил и 28-го канона высказали протест, сославшись на то, что на том заседании не присутствовали, и со скандалом покинули Собор. Папа Лев I, несмотря на долгие уговоры представителей Восточной Церкви, оставался неумолим и категорически отказался признать эти положения, более того, назвал их недействительными. По поводу IV Вселенского Собора император провозгласил следующий эдикт: «Исполнилось всеобщее ожидание, борьба о правой вере прекратилась, и наступило единение в народах. Теперь нет места для вражды, ибо только безбожник может думать, что после приговора столь многих епископов осталось еще что-нибудь для решений собственного ума в церковных делах. Поэтому никто, какого бы звания и состояния он ни был, не смеет заводить о вере публичные споры. Если клирик будет обвинен в публичных спорах о вере, то извергается из духовного сана, если военный – лишается звания, всем частным лицам угрожает изгнание из столицы и предание суду».

Не правда ли, хорошо знакомый стиль?.. К такому стилю и такой логике прибегали тоталитарные властители всех времен. Помните, например: «Учение марксизма всесильно, потому что оно верно…»? Так что всякое мудрствование отныне стало неуместно и опасно.

От эпохи Юстиниана до начала упадка Византийской империи. Дальнейшее осложнение отношений между Западной и Восточной Церквами. Христиане и ислам. Последние Вселенские Соборы. Торжество Православия

1. Исторические события, на фоне которых протекала церковная жизнь, рассмотренные нами в предыдущем параграфе, завершаются вступлением на византийский престол военачальника Юстина I. Как уже говорилось, будучи человеком малограмотным, он сделал своим советником, вернее канцлером, своего племянника, которого задолго до этого заботливо опекал и которому дал прекрасное образование. В лице Юстина Православие одержало решительную победу: со времени его воцарения в религиозной политике Византии начинается новая эра. Юстин прежде всего принял указ, в котором под страхом строгих наказаний потребовал сперва от солдат, а вскоре и от всех граждан, принятия христианского символа веры. Избранный при Анастасии Константинопольский патриарх Иоанн II был вынужден в храме Св. Софии публично и безоговорочно признать решения Халкидонского Собора и отречься от эдикта императора Зенона «Генотикон», который был попыткой примирить и объединить православных с монофизитами и которому патриарх ранее был привержен. Иоанна удалось заставить произнести проклятие в адрес Савера Антиохийского, признанного вождя монофизитов, после чего Юстин лишил Савера епископства и отправил в ссылку. В Египте опальный патриарх организовал могучую антихалкидонскую оппозицию и после смерти коптами в Египте и яковитами в Сирии и Месопотамии был причислен к лику святых; на антиохийскую кафедру был назначен бескомпромиссный противник монофизитов Павел II.

Главным следствием такой религиозной политики Юстина I, активно поддержанной Римом, стало восстановление разорванных почти на 40 лет связей между Восточной и Западной Церквами.

Дмитрий Солунский.

Фрагмент мозаики базилики Св. Дмитрия.

Во время ссоры римские папы были «изъяты из диптихов», т. е. не упоминались во время богослужений. Ценой согласия с папой было низложение и ссылка приверженных монофизитству епископов Сирии, Малой Азии, Палестины и Египта, что вызвало серьезные волнения среди верующих. Этой же политики придерживался Юстиниан I в начальные годы своего правления (с 527 г.) после смерти Юстина. В 533 г. он издал указ о вере, адресованный населению Константинополя и главных городов империи, а вскоре сам составил подробный рескрипт, полностью основанный на халкидонских решениях, где сообщил, что довел его до сведения папы Агапита I, поскольку «он есть глава всех святейших Божьих священников» и сдерживает ереси авторитетом своего престола.