Хранители - Джон Толкиен

И ничего нельзя им отдавать,

Чтоб мгла не смела снова возродиться!

Видишь — уже светает,

Зори разгонят беды.

Прямо в лицо сияет

Наша звезда победы!

1. МНОГО ВСТРЕЧ

Очнувшись, Фродо обнаружил, что лежит в постели. Вначале он решил, что проснулся поздно, после длинного неприятного сна, который все еще частично владел его рассудком. А может, он болел? Но потолок показался ему незнакомым, он был плоским, его темные балки были украшены богатой резьбой. Фродо полежал еще немного, глядя на солнечные пятна на стене и слушая звук водопада.

— Где я и который час? — громко спросил он, обращаясь к потолку.

— В доме Элронда, сейчас десять часов утра, — сказал чей-то голос. — Сегодня 24 октября, утро, если желаешь знать.

— Гэндальф! — воскликнул Фродо, садясь.

Старый колдун сидел в кресле у открытого окна.

— Да, — сказал он, — я здесь. И ты должен быть счастлив оказаться здесь после всех тех нелепостей, что ты совершил после ухода из дома.

Фродо снова лег. Он чувствовал себя слишком удобно и мирно, чтобы спорить, к тому же он не был уверен, что победит в споре. Он теперь совсем проснулся, и к нему вернулось воспоминание о его путешествии: губительный «прямой путь» через Старый Лес, случай в «Гарцующем пони», и его безумное решение надеть Кольцо в углублении у Заверти. Пока он думал о всех этих событиях, напрасно пытаясь навести порядок в своих воспоминаниях вплоть до прибытия в Ривенделл, в комнате царил молчание, прерываемое лишь мягким пыхтением трубки Гэндальфа, когда он выпускал в окно белые дымовые кольца.

— Где Сэм? — спросил наконец Фродо. — И все ли в порядке с остальными?

— Да, все они живы и здоровы, — ответил Гэндальф. — Сэм был здесь, но я отослал его немного отдохнуть с полчаса назад.

— Что случилось у брода? — спросил Фродо. — Мне все представлялось как в тумане, да и сейчас еще представляется.

— Да, верно. Ты начал сдаваться, — ответил Гэндальф. — Рана в конце концов овладела тобой. Еще несколько часов, и мы не в силах были бы помочь тебе. Но в тебе оказалось много сил, мой дорогой хоббит. Ты доказал это в курганах. Это было опасное дело, может быть, самый опасный момент во всем путешествии. Я хотел бы, чтобы ты не поддался и на Заверти.

— Похоже, вы многое знаете, — заметил Фродо. — Я не говорил другим о курганах… Вначале было слишком страшно, потом появилось много других забот. Как вы узнали об этом?

— Ты много разговариваешь во сне, Фродо, — мягко ответил Гэндальф, — и мне нетрудно было прочесть, что записано в твоей памяти. Не беспокойся! Я только что сказал «нелепости», но на самом деле я так не думаю. Я хорошо думаю о тебе — и об остальных. Не так уж просто через столько опасностей добраться сюда, сохранив Кольцо.

— Мы никогда не сделали бы этого без Бродяжника, — сказал Фродо. — Но мы очень нуждались в вас. Я не знал, что делать без вас.

— Меня задержали, — ответил Гэндальф, — и это чуть не привело к гибели. Впрочем, я не уверен: может, так и лучше.

— Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне все, что случилось.

— Все в свое время! По просьбе Элронда, ты не должен разговаривать или беспокоиться сегодня.

— Но разговор не даст мне думать, вспоминать, пытаться догадываться, что еще более утомительно, — возразил Фродо. — Я совсем проснулся и вспомнил множество обстоятельств, которые ждут объяснения. Зачем откладывать? Вы все равно должны будете рассказать мне.

— Вскоре ты услышишь все, что хочешь знать, — сказал Гэндальф. — У нас будет Совет, как только ты совсем оправишься. А пока я скажу лишь, что меня захватили в плен.

— Вас? — воскликнул Фродо.

— Да, меня, Гэндальфа Серого, — торжественно сказал колдун. — В мире много сил добрых и злых. И есть такие, что сильнее меня. А с некоторыми я еще не мерился силой. Но мое время придет. Властелин Моргула и его Черные Всадники наступают. Готовится война!

— Значит, вы знали и о всадниках — до того, как я с ними встретился?

— Да, я знал о них. Я даже говорил тебе о них однажды: Черные Всадники — это духи Кольца, Девять слуг Повелителя Колец. Но я не знал, что они восстали вновь, иначе я немедленно ушел бы, взяв тебя с собой. Я услышал о них только после того, как мы расстались в июне, но этот рассказ может подождать. В данный момент мы спасены от уничтожения благодаря Арагорну.

— Да, — сказал Фродо, — нас спас Бродяжник. Но вначале я его боялся. Я думаю, что Сэм никогда не доверял ему, во всяком случае, пока мы не встретили Всеславур.

Гэндальф улыбнулся.

— Я знаю об этом, — сказал он. — Больше Сэм не сомневается.

— Я рад, — сказал Фродо, — потому что мне очень понравился Бродяжник. Ну, понравился — не совсем то слово. Я хочу сказать, что он стал мне дорог, хотя он странный, а временами просто угрюмый. В сущности он часто напоминал мне вас. Я не знал, что высокий народ может быть таким. Я думал, что они не только большие, но и глуповатые: добрые и недалекие, как Наркисс, или глупые и злые, как Билл Ферни. Но мы в Уделе мало знаем о людях, кроме, пожалуй жителей Пригорья.

— Ты много не знаешь даже о них, если думаешь, что старый Лавр глуп, — сказал Гэндальф. — Он по-своему очень мудр. Он думает меньше, чем говорит, и медленнее, но он может смотреть сквозь кирпичную стенку (так говорят в Пригорье). Но мало осталось в Средиземье подобных Арагорну, сыну Арахорна. Раса королей из-за моря близка к концу. Может, эта война Кольца будет их последним деянием.

— Вы на самом деле считаете Бродяжника потомком людей из старых королевств? — Удивленно спросил Фродо. — Я думал, что они все давным-давно исчезли. Я считал его всего лишь скитальцем.

— Всего лишь скитальцем! — воскликнул Гэндальф. — Мой дорогой Фродо, именно они и есть скитальцы — последние остатки великой расы людей с запада. Они помогали мне не раз, и в будущем мне понадобится их помощь, хотя мы и достигли Ривенделла, Кольцо еще не на месте.

— Я тоже так думаю, — сказал Фродо. — Но до сих пор я думал лишь о том, как добраться сюда. Надеюсь, мне не придется идти дальше. Здесь очень приятно отдыхать. Целый месяц я испытывал невероятные приключения и считаю, что с меня довольно.

Он замолчал и закрыл глаза. Через некоторое время он заговорил вновь.

— Я подсчитывал в уме, — сказал он, — и никак не мог дойти до двадцать четвертого октября. Теперь должно быть двадцать первое. Мы достигли брода двадцатого.

— Ты говорил и думал больше, чем следует, — сказал Гэндальф. — Как бок и плечо?

— Не знаю, — ответил Фродо. Я их совсем не чувствую, это, конечно, улучшение, но… — Он сделал усилие, — я снова могу не много двигать рукой. Да, к ней возвращается жизнь. Она больше не холодна, — добавил он, коснувшись левой руки правой.