Проклятые ночи - Анна Вейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так, ну вроде всё, вода чистая. Теперь ему только отлежаться, – буднично бросил человек в светлом халате и, не церемонясь, потянул трубку из горла Ивана.
Он едва не задохнулся от кашля и новых рвотных позывов. Но желудок был уже пуст.
– Ну-ну, тише, – выдавил отец и с силой прижал Ивана к себе.
Тот всё ещё плохо соображал. Он с трудом осознал, что его подняли, пересадили на кресло. Кресло поехало. Длинный коридор. Комната. Отец и ещё один человек переложили его на кровать. Иван снова провалился в беспамятство.
Проснулся от того, что солнце светило в глаза. Иван резко сел. Теперь он видел всё гораздо чётче. Голова тоже прояснилась, хотя живот отозвался тупой болью.
– Так, тихо-тихо, чего подскочил, – голос отца звучал уже не так сдавленно, почти как обычно.
– Что? Где я? – Иван замотал головой.
Светлые голые стены, две кровати: на одной лежал он, вторая пустая, – простые тумбочки у изголовья, одно большое окно, за которым солнце уже катилось к горизонту, в углу под потолком висел телевизор – там на минимальной громкости были включены новости.
– В больнице, – со вздохом ответил отец, хоть Иван уже и сам догадался.
Но вопросов меньше не стало.
– Почему? Что случилось?
– А ты не помнишь? – тихо спросил отец с очередным вздохом. Слишком уж странно он разговаривал.
– Нет. Помню – спать вчера лёг, как обычно.
Правда, потом всё пошло совсем не как обычно. Но ведь это не отражалось на нём. По крайней мере, раньше. А вдруг все синяки и раны, что он получил ночью, проступили на его обычном теле? Иван судорожно оглядел руки и грудь. Нет, целые, без единого пореза, как будто на него и не падала колонна. Он вопросительно глянул на отца. Тот поджал губы.
– Банку снотворного сожрать – тоже как обычно?
– А, это, – протянул Иван. Он только теперь вспомнил, как закинул в рот горсть таблеток, торопясь узнать результаты переговоров. О последствиях он не думал.
– А, это! – взорвался отец и вскочил со стула.
Лицо его начало наливаться краской, усы задрожали. Отец принялся мерить шагами маленькую палату. Теперь он выглядел гораздо привычнее.
– Ты что, совсем мозгов лишился?! Тебе что неймётся-то? Чего тебе в жизни-то не хватало? Решил нас с матерью в могилу свести! – буйствовал полковник.
Но Иван лишь улыбался, он видел, что в глазах у отца стоят слёзы, и он совсем не злится. А кричит – от беспокойства. Просто по-другому эмоции выражать он не умел.
– Пап, пап, – тихо позвал он отца. – Я ничего такого не хотел. Правда. Случайно так получилось. Я раньше по паре таблеток пил, чтобы лучше спать, а тут что-то не рассчитал.
Отец замер у кровати. Несколько секунд он смотрел на Ивана, тяжело дыша, и снова опустился на стул.
– Точно?
– Клянусь. Я совсем не хотел ничего такого делать, – Иван замолчал, придумывая, чем отвлечь отца и отойти от темы. – Ты меня дома нашёл? А зачем приезжал?
– Да я это, – отец замялся и начал говорить очень быстро. – Лизка вчера домой приехала. Вроде нормальная, а потом тоже вон грустная сделалась. Мать с ней разговаривала, оказывается, хахаль этот её бросил. Поганец! Но она сказала, что всё хорошо будет, что она к тебе поехала, а ты ей мозги вправил, и она не будет шибко убиваться, сказала. Ну, то есть, это она матери говорила, а я из кухни слышал. Ну, и сегодня с утра хотел перед работой к тебе заехать, сказать, что… мол, молодец ты, всё правильно сделал.
Говоря, отец прятал глаза.
– Дверь открыл своим ключом, ну, рано ещё было – семь утра, ты дрыхнешь, я тебя разбудить хотел, всё равно ж тебе в университет, наверное, надо. Ты не просыпаешься, а рядом эта банка из-под таблеток. Тьфу. Перепугался. Скорую вызвал, тебе тут кишки перемывали. Мать с Лизкой приехали – щас на обед ушли. Ну, и напугал же ты нас.
– Извини, пап…
– Ты точно не того?
– Точно, пап.
– Ну, ты смотри. Потому что… если чего… Ну, ты знаешь, я иногда могу сгоряча сказать, так это ж не всерьёз, ты не бери в голову. Мы же тебе всегда поможем, если чего. И я, и мать, и Лизка. Мы же тебя… того… любим…
– Я знаю, пап, честное слово, – тихо произнёс Иван.
И он действительно в это верил. Перед глазами вновь пронеслись все события этой ночи. Все поломанные судьбы и исковерканные души. А у него в жизни всё было хорошо.
Они с отцом молчали несколько минут. Иван не знал, о чём говорить, на него снова навалились грусть и усталость. Взгляд бесцельно блуждал по пустым стенам палаты, пока не зацепился за экран телевизора.
– Пап, а можешь погромче сделать?
Отец взял с подоконника пульт. В новостях рассказывали про внезапную смерть канцлера Германии.
– Ну надо же, а ведь молодой, и пятидесяти не было, – пробормотал отец.
– А что случилось? – Иван потёр пальцем висок.
– Говорят, криминала нет. Наверное, сердце.
Иван кивнул и прислушался. В сюжете брали интервью у специалиста из Германии. Сначала его речь звучала по-немецки, а потом запоздало шёл русский перевод. Иван слышал все слова. Но иностранные не понимал. Что ж, ещё одно разрушенное заклятье. Последнее?
– Пап, – начал он после нескольких минут молчания. – Я тут подумал. Ты только не ругайся. Но я, наверное, в университете возьму академ.
Отец удивлённо вскинул брови.
– Ну, академический отпуск. На год или больше.
– Зачем это? Бросить решил?
– Нет-нет, наоборот. Хочу получше за учёбу взяться. Только надо языки подтянуть и как-то с мыслями собраться.
– Ты ж все долги по языкам сдал. Мне Сергей Владимирович рассказывал, ещё нахваливал тебя.
– Ну, я… жульничал.
– А-а-а-а, – отец сник, но ругаться не стал. – А с мыслями собираться – это как?
– Просто я только недавно понял, что дипломатия – это очень важное дело. Я если работать буду по специальности, это ж сколько ответственности, от меня люди будут зависеть. Чтобы правильно это всё делать, надо умным, что ли, быть, а я пока не такой.
– Ну, не наговаривай на себя.
– Да ладно, пап. Мне просто надо ещё поучиться. Ты только не подумай, я куда-нибудь на работу устроюсь, чтобы деньги были за курсы по языкам платить. А через годик вернусь.
