Любовь — всего лишь слово - Йоханнес Зиммель

Так она решила тогда.

Этого решения придерживалась почти три года. За это время она кое-чему научилась. Она слишком много курила и пила, но это никак не сказывалось на ней. Во всем остальном была очень осторожна и особенно по отношению к американским женщинам. Она не имела права давать им повод для ревности или жалоб. Она принципиально обходила стороной женатых мужчин. На работе была неизменно вежлива, но и столь же неприступна даже для самых красивых лейтенантов и самых очаровательных полковников. В «РХ» она никогда не брала подарков. И на то была своя причина. Служащие «WAC» («Women Auxiliary Corps») — «Женской вспомогательной службы» каждый вечер обыскивали работавших в универмаге немецких женщин, раздевая их догола, проверяя, не украли ли они чего-нибудь из этого рая земного.

— You are fired![129]

Эту фразу Верена слышала тысячу раз, когда служащая «WAC» находила у какой-нибудь девушки пару нейлоновых чулок или плитку шоколада.

Верена не хотела, чтобы ее выгнали. Она никогда не воровала. Она исправно работала и худо-бедно кормила себя и своего брата. Точнее, вовсе не худо-бедно, потому что после работы получала от мужчин много подарков. Несмотря на это, Отто Вильфрид занялся махинациями на черном рынке, и долгое время ему сопутствовал успех. О том, что и как он делал, чем торговал и с кем, я могу не писать, потому что об этом известно каждому, кому тогда было двадцать или больше. А тем, кому тогда не было двадцати, знать об этом не обязательно.

Я никого не хочу утомлять своей книгой или же направить на кривую дорожку.

С 1950 до 1953 года придурковатый и хилый Отто зарабатывал в несколько раз больше своей работавшей с восьми утра до пяти вечера сестры. Он снял большую квартиру на Боккенхаузенер Ландштрассе. Его «дикие» вечеринки приобрели широкую известность. У него было много женщин и денег.

12 апреля 1953 года он был арестован американской уголовной полицией. Группа ее сотрудников, возглавляемая Робертом Стивенсом, давно уже наблюдала за шайкой, главарем которой был Отто.

И вот она нанесла удар.

Все члены шайки спекулянтов предстали перед судом.

Главным свидетелем обвинения на процессе был Роберт Стивенс.

11

Мистер Роберт Стивенс, главный свидетель обвинения на процессе против шайки, так бегло говорил по-немецки, что можно было подумать, будто он немецкий эмигрант. Но так же бегло он говорил по-французски, по-итальянски и по-испански. Абсолютно во всем он был противоположностью добродушного, но ограниченного Джека Коллинза. Выглядел он просто великолепно. Был холеным, уверенным в себе и умел обращаться с женщинами. И ему удалось изменить точку зрения Верены на любовь и на мужчин.

Мистер Стивенс «her boy-friend»[130]. И в этом качестве он куда лучше умел осчастливить женщину, чем нескладный и трогательный увалень Джек, погибший в Корее у «Heartebreak Ridge».

Мистер Стивенс тоже говорил о женитьбе.

Он покупал Верене одежду и украшения, позволял ей ездить на своем «шевроле». Но самое главное, что он сделал, заключалось в том, что он перед началом процесса организовал пропажу важных документов, с серьезными уликами против Верениного брата, в результате чего Отто был оправдан, в то время как двенадцать членов банды получили максимальное наказание.

Мистер Стивенс был честный человек. Он сказал:

— В штатах у меня жена. Я уже подал на развод. Но это продлится некоторое время.

И, конечно, это продлилось некоторое время.

Это длилось почти два года. Верена не чувствовала себя в это время несчастной, потому что мистер Стивенс часто выводил ее из дома, баловал, и она была в городе одной из самых элегантных, окруженных всеобщей завистью женщин. Мистер Стивенс часто ей повторял, что он ее любит, и столь же часто ей это доказывал. Во всяком случае, то, что она считала любовью, она впервые нашла с ним.

На второй год их знакомства Верена обнаружила, что она беременна. Мистер Стивенс взахлеб мечтал о детях («I want kids from you, sweetheart, lots and lots of kids!»)[131].

Поскольку как раз в это время он объявил, что дело с разводом движется к концу и решение суда вот-вот будет принято, она ничего не стала говорить ему о своем состоянии, решив обрадовать его после развода.

Прошел месяц. Прошло три месяца. Четыре. Развод все еще не состоялся.

Тут Верена сказала, что ждет ребенка. Она пыталась успокоить испуганного Стивенса:

— Избавиться от него уже нельзя. Но даже если до твоего развода пройдет несколько лет, я буду тебя любить и радоваться нашему ребенку. А ты тоже?

— Я? Еще как, дорогая, — сказал мистер Стивенс. — Еще как!

На следующий день он покинул Франкфурт.

Верена подумала, что его послали в срочную командировку. Когда он спустя неделю так и не вернулся, она пошла к нему на работу. Там она узнала от другого бегло говорящего по-немецки господина, что мистер Стивенс переведен и вряд ли вообще вернется во Франкфурт.

— Можно узнать его адрес?

— Сожалею, но его миссия top secret[132].

— Но у меня будет от него ребенок!

— Об этом я сожалею еще больше, мисс Вильфрид.

— Можно я оставлю для него письмо, чтобы вы ему передали? Я хочу только, чтобы он получил письмо. Я не собираюсь узнавать, где он находится.

— Конечно, можно.

В течение следующих двух месяцев мисс Вильфрид оставила у любезного господина свыше двадцати писем. Ни на одно из них она так и не получила ответа, хотя любезный господин (который так и не назвал своей фамилии, все его называли только по имени — Гарри) заверил ее, что он отправил все до единого письма.

— Но он же должен ответить! Он же знает, в каком я положении! Почему вы пожимаете плечами?

— Мисс Вильфрид, с мистером Стивенсом я был знаком лишь весьма поверхностно. Нас постоянно переводят с места на место. Ведь при такой профессии, как у нас, это само собой понятно, не так ли?

— Да, понятно…

— Мы не должны, не имеем права устанавливать контакты с немецким населением. Мистер Стивенс поступал… гм… вопреки предписаниям (он сказал «regulations»). Я боюсь (обещаю вам ничего по этому поводу не предпринимать), что и на процессе против вашего брата он действовал не совсем корректно!

— А его адрес в Америке? Адрес его жены? Что, если я ей напишу… Они вот-вот должны были развестись…

— В самом деле?

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего, абсолютно ничего. Прошу вас! Не надо волноваться! В вашем положении! Мне очень жаль, но я не могу вам дать адрес этой женщины.

— Почему?

— Потому что тогда вы узнаете его настоящую фамилию.

— Но я знаю его настоящую фамилию. Его зовут Роберт Стивенс!

— Мисс Вильфрид, не будьте наивной! Человек из нашей организации никогда не может работать под своим собственным именем, иначе ему долго не жить. Вы должны это понять.

Конечно же, Верена это поняла.

Она поблагодарила любезного господина, сказав ему, что больше не станет приходить и надоедать.

По пути к двери навстречу ей попалась очень хорошенькая девушка-блондинка. Перед тем как выйти, она слышала, как эта девушка сказала:

— Теперь прошло уже семь месяцев! Ради Бога только не надо мне говорить, что он все еще не ответил!

Можно себе представить, говорит Верена, насколько неприятно это было милому господину по имени Гарри.

12

Роды проходили очень трудно. Сначала у Верены были деньги, чтобы лечь в родильное отделение первого класса, так как она продала украшения и другие подарки мистера Стивенса. И еще кое-что у нее оставалось. Когда подошло время родить, врачи определили, что без кесарева сечения не обойтись. После операции началось заражение крови. Несколько дней она находилась между жизнью и смертью.

Наконец врачи ей сказали, что только одно средство может ее спасти — пенициллин.

И не какой-нибудь, а американский, потому что немецкий можно достать лишь в небольших количествах, и к тому же он еще недостаточно апробирован. Американский пенициллин продавался только на черном рынке и по бешеным ценам. Верена вызвала в больницу скорняка, чтобы продать ему свои меха.

Торговец сказал, что ему надо подумать. Потом приходил еще дважды. Он был не дурак и отлично понимал, что женщина с температурой сорок градусов не станет долго торговаться.

И действительно Верена продала меха за бесценок.

Американский пенициллин спас ей жизнь. Однако ей пришлось перебраться в отделение третьего класса, так как денег у нее не осталось. На соседней кровати лежала простая деревенская девушка. Когда у нее начались схватки и сильные боли, она все время повторяла:

— О, господи Боже, сколько страданий за капельку радости!

При выписке врачи предупредили Верену: следующие роды могут для нее оказаться смертельными. Свою малютку-девочку она назвала Эвелин…