Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (сборник) - Вячеслав Бакулин

Юля!

Буквы, сложившиеся в слово, рвутся наружу.

Юля!

Она даже и не заметила, как тусклый неверный свет с Бажовской остался позади. Темнота вокруг уже не была препятствием, ей слышался голос: «Юля!» И еще раз… Голос Володи из глубины туннеля: «Юля!» Повторялся, звучал как будто между ударами сердца. Нет, в одном ритме с ними. Вместо них. «Юля!» Где-то впереди, ошибиться с направлением невозможно. Туннель ведет прямо. Прямо к нему! Хотелось крикнуть в ответ, но она боялась не услышать голос. А он слышался настолько отчетливо, именно так Володя ее звал, когда… Когда? Она не могла вспомнить.

Юлия не сразу поняла, что ее путеводная нить исчезла, и ей только кажется, что кто-то зовет. Повторенное в последний раз, ее имя было просто собственной галлюцинацией. Она хотела слышать! Вот теперь начала сама звать мужа, но никто не ответил. Ей просто показалось? Нет, так не бывает! Не так… Слишком жестоко. Теперь она ощутила, что пол туннеля неровный, не могла вспомнить, сколько пробежала по нему, и понять, как раньше не заметила этого. Юля включила фонарь, лучом нащупывая дорогу, даже при свете двигаться вперед было нелегко. Потому что теперь не было уверенности, что Владимир ждет ее здесь неподалеку. Почему-то вместе с его голосом исчезла и сила, которая подгоняла вперед. Разве она перестала искать? Разве она не надеется увидеть его? Надеется. Но теперь не так уверена. Той магии, которую подарил голос, больше не было. Помощи неведомой силы, которая позволила услышать, уже не дождаться. Вспомнила: «Юля!» – бледная тень того узнаваемого, любимого голоса, скорее мысль без интонаций… Может, если она вспомнит, где уже слышала свое имя, точно так же, с такой же радостью и одновременно неуверенностью, голос снова оживет и поведет ее?

Юлия споткнулась, и раздался звон металла о металл. Она направила на звук фонарь, рука дрожала, и луч света никак не мог захватить этот предмет, только сделав шаг вперед, увидела автомат, провалившийся в промежуток между шпалами. Откуда в пустом туннеле взялось оружие? Почему оно осталось здесь, и его никто не подобрал?.. Стены вокруг были покрыты следами недавней перестрелки, дырки от пуль казались совсем свежими, белый изнутри бетон резко контрастировал с темно-серой поверхностью. Даже запылиться не успел. Юлия никогда не подозревала, что разбирается в таких вещах, но за несколько секунд увидела всё то, что происходило здесь совсем недавно… Фонарь, которым она в испуге водила из стороны в сторону, осветил разбросанные гильзы, мешки, те самые, с Площади, еще несколько автоматов, темные пятна на стене и на полу. Преодолевая страх и отвращение, она прикоснулась к ним рукой. Кровь высохла, впиталась в дерево шпал, но пятна на рельсе еще не успели превратиться в коричневый порошок… Совсем недавно! Кто в кого стрелял? Почему оружие осталось лежать брошенным и никому не нужным? Володя! Какое отношение это всё имеет к нему?!

– Володя!

Юлия кричала, звала мужа по имени, не понимая, зовет его, потому что ищет и не может найти, боится за него или просит о помощи.

– Володя… Где ты? – Последние слова прозвучали почти шепотом. Но ведь был его голос, ей не показалось! Подземелье не может творить с сознанием такие подлые шутки! Не должно. Это бесчеловечно… Но у метро нет своей души, оно может только отбирать чужие. Души… А где же тогда тела? Автоматы брошены, как ненужные вещи, а ни одного человека нет, ни живого, ни мертвого. Где же они все? Где Володя? Что это за место, почему так страшно?! Хотелось сжаться в комок и закрыть лицо руками. Не двигаться с места, не искать больше, даже не пытаться… Но она должна идти дальше. Найти того, кого ищет. Она и в самом деле закрыла глаза, чтобы не видеть этих стен. И увидеть Владимира. Уверенного в себе, сильного, любимого. Но вспомнилось совсем другое… Юлия в тот день собиралась уезжать. Ее лицо еще ощущало прикосновение губ Володи, а он уже, не оглядываясь, выходил из вагона… На перроне, казалось, стоял совсем не тот человек, который только что помог уложить на полку вещи. Владимир и не подумал прятаться от холодного дождя, только всматривался в окно, пытался разглядеть ее. Люди пробирались к своим купе, приходилось уступать дорогу, они мешали Юлии подойти к окну, чтобы Володя ее увидел. Он продолжал смотреть куда-то, где, как ему казалось, должна появиться она. Ждал, не двигаясь с места, он не уйдет, не попрощавшись еще раз. Юлия смотрела на него, потом поняла, что Володя просто не видит ее в темном коридоре, надо подойти ближе к окну. Она еще никуда не уехала, а он уже был таким… растерявшимся, промокшим, потерянным в своем одиночестве. Он остается. Без нее. Владимир смотрел в окно, а Юлия чувствовала каждую холодную каплю дождя на его лице, как будто ее собственные волосы тоже намокли, и теперь вода заползает под одежду. Холодно, сыро, неуютно на улице, нужно уходить под крышу, в тепло, но он не уйдет, пока не увидит Юлю. Он звал ее, но стекло не пропускало звука. Юлии, наконец, удалось подойти ближе к окну, он увидел…

Пульс… пуль-са-ция. Мертвые. Мертвы. Умерли. Смерть. Страх свел с ума. Сумасшествие. Карусель из слов, лишенных жизни. С-мерть. У-мерли. Мерт-вецы. Караван мертв, каждый у-мер в одиночестве, наедине со своим страхом. Я схожу с ума. С-мерть пульс-ирует в моих висках… П-у-л-ь-с-а-ц-и-я…

Мириады капель воды рушатся на остывающую, дышащую осенью землю. Я могу разглядеть каждую из них, но смотрю сквозь дождь, его плотная, обжигающе холодная пелена не может укрыть скорый поезд, который увезет Ее от меня. Гладь равнодушного стекла покрыта слезами оплакивающего нас неба. Оно бьется, стучит в окно упругими, косыми струями яростного, неистовствующего ливня, но врезаясь в неподатливую прозрачную преграду, разбивается на неисчислимое множество осколков-капель и бессильными ручейками стекает вниз. Перрон, каменный истукан, впитает соленые слезы небесного свода и похоронит его и мою тоску в трещинках грязного, изломанного асфальта.

Я не могу пробиться через толщу безмолвного окна, взгляд упирается в собственное отражение. Есть ли с той стороны Она? Припадаю к мокрому стеклу, но вижу лишь свои глаза, уставившиеся в отчаянную пустоту. Мрак, царящий в поезде, смеется надо мной и превращает плоскость окна в кривое зеркало, где может отразиться лишь боль и безумие…

– Юля!

Крик, словно молот, набат в умирающих сумерках.

– Юля!

Глаза. Они проступают сквозь отражение, заслоняя все остальное. Ее глаза изумрудного цвета, смотрят на меня с той стороны. Через миг они исчезнут – состав содрогается огромным железным телом и приходит в движение…

Но я нашел Ее. Она по ту сторону мчащегося прочь поезда-призрака, имя которому Смерть.

– Юля!

Голос звучал совсем рядом. Она увидела Владимира, он звал ее и прислушивался, неуверенно оглядываясь по сторонам. Посмотрел прямо на нее. Он все время был здесь, а она даже не заметила?

– Володя!

Ее рука натолкнулась на невидимое препятствие, сильно ударилась обо что-то, фонарик отлетел в сторону и погас, но каким-то образом она продолжала видеть мужа. Что за сила обитает в туннеле, сила, которая подарила ей возможность увидеть Владимира?! И эта сила поставила стену между ними, совершенно неприступную и не поддающуюся никаким ее усилиям.

– Володя! Господи, да что же это такое?!

Юлия старалась пробить эту преграду, руками, до боли в разбитых пальцах, но безуспешно; обманчиво-прозрачная, она прочно стояла между ними. И теперь Владимир смотрел куда-то в пространство, как будто потерял Юлию из виду. А она, вытирая слезы с глаз одной рукой, другой безостановочно пробовала достучаться, привлечь его внимание. Уже понимая, что по ту сторону он не видит и не слышит ее. И она ничего не может с этим сделать. Сдаться? Никогда! Страшно уже не было, Юлия знала: все, что она хочет и к чему стремится, находится по ту сторону. Или эта преграда ее пропустит, или… Или ничего больше не нужно. Не важно. Незачем.

Пульсации больше нет. Время остановилось. Иссякло. И некому перевернуть песочные часы.

Я нашел Еe. И потерял. Призрачная грань разделила нас. Любящие глаза смотрели на меня всего лишь мгновение, а потом пришло одиночество.

Чьe злобное проклятие разлучило нас? Увидеть и потерять… Чья невыносимая жестокость закрыла мои глаза и лишила возможности видеть Её?

Я не помню себя, память мертва, и впереди лишь провал, за которым не будет совсем ничего. Слова уходят, стирая следы на песке, оставляя от воспоминаний лишь пепел. Путеводная нить истлела, и сознание больше не бьется мотыльком у гаснущей лучины. Одно только имя удерживает от прыжка в пустоту. Якорь, не дающий сорваться… Юля, не дай мне сделать последний шаг…

Стоя на коленях, Юлия прижималась щекой к этой проклятой стене. Володя… Он не слышал, рассеянно смотрел на нее и сквозь нее, как будто она была так же прозрачна, как эта несуществующая и непреодолимая преграда. Володя… Он не видит! Она снова царапала стену, била по ней ладонями, не ощущая боли. Боль была не здесь. Уже не было боли. Она сама была ею. Казалось, что стена немного поддается под ударами, но только казалось. Он не слышал. Володя! Юлия звала его, но он только жадно вглядывался куда-то, где только что видел ее. И взгляд скользил мимо.