Где восходят звезды - Тони Пи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Короткие жизни, трагические смерти. Это мой шаблон. Мой возраст смерти похож на число в лотерее: 14, 20, 19, 16, 15, 18. Мне никогда не было больше двадцати.
На этот раз меня звали Клэр Тринити Люнг-Хартли. Вчера мне исполнилось 20 лет.
— Я могу тебе помочь, — сказала Перл.
— Можете? — я склонилась. Бумажный стаканчик дрожал в моих руках. Я опустила его.
— Вечные кое-что знают. Мы движемся в долгом потоке истории. Вы, смертные, запрыгиваете и выпрыгиваете.
Мой голос пропал. Я ощущала тяжесть от того, как много раскрыла о себе.
— Я не хочу и дальше умирать молодой. Думаю, было бы проще, если я, как все, не помнила бы это. Я не знаю, почему я другая.
Может, процесс, который стирал память о прошлой жизни, случайно глюкнул на мне. Но, если честно, я думала, что была причина, по которой я помнила все свои жизни и смерти. Может, чтобы я нашла способ сбежать от своей судьбы. Может, Перл была частью причины.
— Скажите, — попросила я. — Как разбить шаблон?
— Помоги мне, а я помогу тебе, — сказала она. — Я кое-кого ищу. Душу мужчины, которого я давно знала. Я обещала ему, что снова найду его, кем и где он ни оказался бы, — она печально улыбнулась. — Он живет где-то в городе. Я это знаю. Прошу, помоги его найти.
Я обдумала ее просьбу. В этом не было смысла.
— Этот человек может быть сейчас кем угодно. Старушкой или ребенком. Если он не как я, он вас и не вспомнит.
— Любовь никогда не умирает, — она сидела напротив меня, сжимала бледными тонкими ладонями чашку чая, но все еще казалась нереальной. Ее темные волосы ниспадали за плечи ее белого пальто. Ее глаза были бездонно старыми, словно тьма ее зрачков была окнами во вселенную, тянулись далеко в прошлое. Как долго она искала? — Я обещала найти его, — сказала она. — У меня есть все время мира. Когда мы встретимся, он меня вспомнит. Я в этом уверена, — она звучала уверенно, словно делала это раньше. Может, так и было.
Раньше я хотела найти свои старые семьи. Родители Эндрю: они были бы сейчас очень старыми, если бы были живы. Члены племени ситки. Я думала о поездке в Японию, чтобы узнать, живет ли еще кто-нибудь с фамилией Ямада в рыбацкой деревне. Возможно, пра-пра-племянник или моя племянница. Но хоть я хотела это сделать, что-то меня сдерживало. Не только логистические трудности, но и страх. Страх столкновения реальности и памяти. Прошлого, подавляющего настоящее.
Я поискала в «Facebook» Жанну, мою девушку — девушку Эндрю. Сейчас она жила в Бойсе, замужем, у нее было трое взрослых детей, которые и не она. Реальность не соответствовала моим воспоминаниям о ней, воспоминаниям, омраченным вожделением мальчика-подростка. Раньше у нее были длинные волосы цвета осени. Пухлые губы. Убийственные глаза.
Но та жизнь, как и другие, ушла. Были отняты у меня до того, как я с ними покончила. Я не могла их вернуть. Что хорошего будет для Жанны, если у ее двери появится девушка-студентка, утверждающая, что она — реинкарнация ее убитого парня из средней школы?
Эта жизнь — то, что у меня есть сейчас. И Перл — первый человек, которого я когда-либо встречала, который мог знать, как мне продолжать жить.
— Я бы хотела помочь, — медленно сказала я. — Но в городе миллионы людей. Как мне найти одного человека? У вас, может, и есть все время мира, но…
«Но у меня нет», — мое время было на исходе.
— Я скажу тебе, как его узнать, — она склонилась. — Ты согласна попробовать?
Я устроилась волонтером на полставки в офисе по делам ветеранов. Это был мой лучший шанс познакомиться с человеком, которого искала Перл. Итан удивился и слегка разозлился. С расписанием занятий и этим новым обязательством у нас оставалось меньше времени вместе, чем ему хотелось бы.
— Откуда это взялось? — раздраженно спросил он. — Не думал, что у тебя есть хоть малейший интерес к армии».
— Эндрю думал о зачислении, — я пожала плечами. — Может, я просто вспомнила былое.
Мы с Итаном вместе уже год, но казалось, что дольше. Мы серьезно относились друг к другу. Я знала, что могла доверять Итану. Он был первым человеком, с которым я встречалась, кому я осмелилась открыться. Я рассказала ему почти все. Он не назвал меня сумасшедшей и не сбежал.
— Ты серьезно, — сказал он. В то время мы сидели на диване в его доме, и он терся носом об мою шею. На левой стороне шеи была небольшая красная родинка, а справа, за ухом, гораздо большее пятно темнее. Обычно мои волосы закрывали более крупное пятно. Итан называл маленькую родинку моим «укусом вампира», он притворялся вампиром. В ту ночь, после того как мы были вместе почти шесть месяцев, я чувствовала себя безрассудной. Безрассудной и уязвимой.
— Это не укус, — сказала я. — Это пулевое отверстие, — я показала ему другую сторону — выходную рану. — Иногда, когда трагически умираешь в прошлой жизни, ее след остается на теле.
— Думаешь, тебе прострелили шею в прошлой жизни?
Я немного сжалась.
— Я не думаю, а знаю.
Он вернулся пару дней спустя с пепельным лицом.
— Я посмотрел в архиве библиотеки «Вестник республики Якима». Там все есть — новость через день после того, как это произошло, по твоим словам.
Я видела, что ему было сложно верить мне. Я сказала:
— Ты думаешь, что это ничего не доказывает. Я могла прочесть эту статью и выдумать историю, чтобы совпала с газетой.
— Какой была машина Эндрю… у тебя?
— Понтиак ГТО 1969-го, — сказала я без колебаний. Я любила ту машину.
— Каким был маскот твоей старшей школы?
— Пираты.
Он сел рядом со мной, разглядывал меня.
— Или ты сочинила подробную ложь для меня без причины, или ты рассказываешь правду, — он коснулся пятна на моей шее кончиками пальцев. —
