Дикий лес - Колин Мэлой

“О, они падут, — думала она. — Они будут молить о пощаде. Маленький Ларс, слабоумный кузен моего милого мальчика. Что за возмутительная нелепость — решить, что мой трон должен принадлежать ему? Что он должен быть наследником престола после моего любимого Алексея? Он отправил меня в ссылку. Он поплатится первым”.

Ветки деревьев, раскачиваясь от ветра, жалобно стонали, все новые мертвые листья, как снег, падали на головы солдат. Ребенок у нее на руках пошевелился, начал толкаться во сне и что-то пробормотал.

“Только так я накажу их за наглость, — думала она. — Только так”.

Прю вздрогнула и проснулась. Ей снился сон: тихо звенел колокол, она стояла на большом мосту. Попыталась его перебежать, но дерево под ногами растаяло в воздухе, и она полетела вниз, в стремительный речной поток. Это ощущение и пробудило ее от глубокого забытья. На щеке отпечатались следы травы, одежда намокла от холодной росы. Вокруг было темно.

Лунный свет прорывался сквозь плотную занавесь облаков, призрачный туман цеплялся за макушки деревьев на краю поляны. Девочка села, принявшись тереть сонные глаза, и взглянула на Древо Совета. Вокруг него горело несколько факелов, отбрасывая на землю трепещущие тени. Один из мистиков звонил в медный колокол. Его протяжный звон разносился по всей поляне — его-то Прю и слышала во сне. От этого звука мистики постепенно ожили и начали вставать.

Затаив дыхание, девочка увидела, как Ифигения пошевелилась и, открыв глаза, стала внимательно оглядывать поляну. Отыскав глазами Прю, старейшина встала и направилась к ней. Прю резко поднялась и побежала ей навстречу.

— Девочка, — Ифигения начала говорить еще издалека. — Милая моя, у нас много дел.

— Каких дел? — спросила Прю. — О чем вы? Что сказало дерево?

— Затевается большое зло, — сказала старейшина; в ее голосе уже не было прежней легкости. — Это угроза всему живому в лесу.

— Что случилось? — спросила Прю. — Оно что-нибудь сказало о моем брате?

Ифигения умолкла и внимательно посмотрела на Прю.

— Милая, — сказала она, — боюсь, новости очень плохие. — Она взяла Прю за руки. — Древо Совета — это основание всего леса, его корни пронизывают каждый клочок земли, от Севера до Юга. Так оно чувствует любое шевеление в каждой частичке леса, от раскачивания верхушки дубового дерева до взмаха крыла мотылька. Оно уже давно чувствовало, что плющ проснулся. Что-то вывело его из забытья. И теперь стало понятно: плющ почувствовал кровь. Огромная армия движется в сторону Рощи Древних, в разрушенное сердце давно погибшего народа, туда, где спит главный корень. Во главе войска стоит изгнанная губернаторша, и у нее в руках человеческий ребенок, Внешний-полукровка, как и ты.

Прю уставилась на нее.

— Что она собирается сделать?

Ифигения печально покачала головой:

— Нечто настолько ужасное, что ты не можешь себе и представить. Она хочет скормить ребенка плющу. Кровь разбудит его и подчинит ей. Получив такую власть, она сотрет с лица земли все — погибнут и животные, и растения.

— Она собирается… собирается убить его? — Прю побелела, чувствуя, как у нее подгибаются колени. Она не знала, чего ожидать, но это и вправду оказалось куда страшнее, чем можно было вообразить. — Нет, — пролепетала она, держась за женщину, чтобы не рухнуть на землю. — Она… так нельзя.

Ифигения кивнула, ее длинные пальцы еще сильнее сжали руки Прю.

— Эта женщина безумна, — сказала она. Девочка услышала шелест роб по траве: остальные мистики подошли к ним и встали позади старейшины.

— Теперь это и наше дело, — медленно сказала Ифигения, обернувшись и по очереди взглянув в лицо каждому из своих собратьев. — Мы не можем допустить искажения истории.

Каждый мрачно кивнул.

Старейшина продолжила:

— Перед нами почти невыполнимая задача. Хотя предписания для такого рода случаев существуют, почти никогда за всю историю Северного леса мы не собирали войско. И все же сейчас придется предпринять именно это. И быстро. — Тут она прямо обратилась к мистикам: — Когда солнце дойдет до зенита, наступит осеннее равноденствие, и ребенок погибнет. У нас мало времени. — Женщина повернулась и обратилась к стройной лани. — Гортензия, — скомандовала она, — зови констеблей. Нужно позвонить в колокол.

Лань кивнула и поскакала прочь.

— У вас есть армия? — спросила Прю.

— Как таковой нет, — ответила Ифигения. — Но, согласно хартии Северного леса, все граждане являются военнообязанными, если в этом есть необходимость. Мы мирный народ, но даже нам в разные времена приходилось защищать общину. — Она нахмурилась и недовольно огляделась. — Хотя я не знаю, в каком состоянии сейчас находится наша ополчение. С тех пор как мы сражались в последний раз, сменилось девять поколений. Все это очень печально. — Женщина вздохнула и подняла взгляд на мощное дерево в центре темной поляны. — Но, если такова воля Древа, мы должны повиноваться.

— О, спасибо, спасибо огромное! — выпалила Прю.

— Если нам удастся остановить губернаторшу, спасение твоего брата будет лишь счастливым следствием наших действий, милая моя Прю, — сказала старейшина. — Мы вмешиваемся в войну только ради леса. Ради нашего дома. — Она посмотрела туда, где тропинка уходила в глубину темной чащи. — Смотри, вот и констебли. Идем навстречу. Нельзя терять ни минуты.

В костры подложили дров, так что языки пламени почти касались склонившихся ветвей, освещая толпу разбойников. Сборы были в полном разгаре: свертки упаковали, провизию уложили, стрелы оперили. Несколько мужчин и женщин внимательно осматривали старинного вида винтовки. Другие пересыпали порох по кожаным мешочкам. Кертис быстро закончил точить клинки и хотел было помочь погрузить ружья на телегу, как вдруг Брендан подозвал его к себе.

— Да? — спросил Кертис, подходя к королю.

— Надо бы обмундировать новокрещенного разбойника. — Брендан отряхнул ладонью мундир мальчика. — Со временем затреплется, но для начала сойдет. Твои сапоги целы?

— Вроде да, — сказал Кертис, поднимая ноги и присматриваясь.

— Хорошо. Потому что у нас все равно нет лишних, — сказал Брендан и, помедлив, продолжил: — Я все пытаюсь вспомнить, в той битве, когда был на стороне койотов, ты ведь больше стратегом поработал, так?

Кертис вспыхнул при этом напоминании.

— Не совсем, — попытался защититься он. — Я вообще-то совсем не собирался сражаться. Можно сказать, я свалился всем на голову в разгар битвы. В прямом смысле. Я там сидел на дереве…