Дикий лес - Колин Мэлой

Эшлин вновь перевела взгляд на пращу у себя в руках. Взяв камушек, она закрепила его на веревке и, не целясь, стрельнула по земле.

— Я просто тоже хочу помочь, — горько сказала она. Торопливо оглянувшись через плечо, мальчик выпалил:

— Не хочешь его забрать? Можем поменяться.

Он вытащил пистолет и протянул девочке.

— Правда? — настороженно взглянула на него Эшлин.

Кертис кивнул.

— Я вообще не любитель ружей, — добавил он. — Я больше, ну, стратег.

Лицо девочки посветлело.

— Стратег, да? — сказала она с уважением в голосе. — Круто! — Эшлин взяла протянутый ей пистолет и пару раз подбросила на ладони, будто взвешивая. Поднесла дуло к лицу и, прищурив один глаз, тщательно осмотрела оружие. — Отлично, — высказала она свою оценку. — Спасибо. — И еще раз взглянула на Кертиса. — Хочешь пращу?

— Да, конечно, — ответил тот. Взяв ее в руки, мальчик попробовал тоже устроить своеобразную проверку: растянув веревку, он стал прикидывать ее длину и смущенно оглядывать со всех сторон. — Очень неплохая, — заключил он. Эшлин рассмеялась.

— Спасибо, стратег.

Кертис густо покраснел. Пытаясь скрыть свое замешательство, он протянул ей руку.

— Меня зовут Кертис. Ты ведь… Эшлин?

Девочка, потянувшись, взяла поданную руку.

— Да, рада познакомиться, Кертис, — сказала она. Переносица у нее от щеки до щеки была усыпана веснушками. — А кто твой друг?

Септимус на плече Кертиса низко поклонился.

— Зовут меня Септимус Крыс, мэм. Очень рад знакомству.

— Он здесь… э-э-э… временно, — пояснил Кертис. — Попросил подвезти. Мы встретились в тюрьме у койотов. — Он мельком взглянул на разбойницу, желая убедиться, что последняя фраза произвела впечатление — девочка точно будет сражена, когда узнает, что он — один из славных беглецов. И Кертис получил награду — Эшлин небрежно изобразила восхищение.

Потом она впилась в него пристальным взглядом, а он все пытался придумать тему для беседы. Наконец мальчик глубоко вздохнул и, положив руки на пояс, кивнул на лагерь:

— Такой дурдом.

Эшлин кивнула, продолжая вертеть в руках пистолет.

— Жду не дождусь, когда мне уже попадется какой-нибудь койот, — сказал мальчик, беря в одну руку пращу и небрежно ею помахивая. Убедившись, что Эшлин смотрит, он поднял с земли небольшой камушек и положил его в пращу. — Уже не терпится вернуться в… — И тут Кертис случайно неосторожным движением кисти послал снаряд в воздух. — … БОЙ! — взвизгнул он, наблюдая, как камень полетел в сторону лагеря разбойников и попал в аккуратную кучу глиняных мисок. Те посыпались на землю дождем терракотовых черепков, и весь лагерь, на мгновение замерев, устремил взгляды на Кертиса.

— О боже, — сказал он, заливаясь краской. — Простите, пожалуйста. Я не хотел…

Эшлин от души захохотала, едва не свалившись с пня.

— Занимайся-ка лучше стратегией, — посоветовал Септимус.

Кертис огрызнулся:

— Я еще научусь обращаться с этой штукой, вот увидишь. — Он уже был готов вконец разозлиться, но Эшлин утихомирила его.

— Здорово, — сказала она между приступами смеха. — А то у нас тут стало что-то совсем мрачно. Отлично сработал.

Кертис улыбнулся и пожал плечами.

— Стараюсь, как могу.

Внезапно звук горна прорезал шум лагеря, прокатившись по всей лощине гулкой и протяжной нотой. Кертис оглядел разбойников — все навострили уши и засуетились.

— Похоже, пора, — торжественно проговорила Эшлин. Поднявшись, она закрепила пистолет за поясом. У устья лощины появился Брендан с клинком на боку и длинным мушкетоном на спине. На колене короля белела марлевая повязка, но было заметно, что силы вернулись к нему.

— Дамы и господа, — закричал он внимающей ему толпе, — разбойники, одним словом, все. Светает. Становитесь в строй. Мы выдвигаемся к Роще Древних.

Разбойники молча выстроились в колонну по двое и начали покидать лагерь. Клинки в ножнах, лезвия заточены и отполированы, ружья закинуты на плечо. Возлюбленные, мужья и жены обменялись слезными прощаниями. Заплакали малыши, которых забрали у родителей. Те, кто остался присматривать за лагерем, принялись их успокаивать. Эшлин и Кертис двинулись в сторону уходящей колонны.

— Удачи тебе, стратег, — сказала девочка и растворилась в толпе.

Глава двадцать третья

К оружию!

— Войско? — спросил заяц, сонно потирая глаза. Кажется, он крепко спал: шлем-дуршлаг покосился, форма была в беспорядке. — Мы… мы такого никогда не делали.

— Сэмюэл пытается сказать, госпожа мистик, — пояснил лис таким же встревоженным тоном, — что… э-э-э… лет сто прошло с тех пор, как мы собирали войско. В смысле, мы же мирный народ?

Ифигения изо всех сил старалась подавить досаду.

— Я понимаю, Стерлинг, но вам придется импровизировать. Это крайне важно.

Стерлинг, лис, поднялся и внимательно поглядел на женщину. Прю, которая стояла рядом с ней, начала терять самообладание. Пальцы на ногах сами собой поджимались от нетерпения. Наконец лис продолжил:

— Полагаю, без колокола не обойтись.

Ифигения закатила глаза.

— Именно, господин Лис. И будьте добры заняться им поскорее, потому что нам предстоит остановить полубезумную женщину с легионом койотов, пока они не стерли с лица земли весь лес.

— Ну, тут такое дело, понимаете ли, — сказал лис. — Колокол-то наш в старой сигнальной башне. А башня, как бы сказать, заперта.

— Так отоприте ее.

Лис неловко улыбнулся.

— Ключа нет. — И показал пустые лапы, будто это доказывало правдивость его слов.

На мгновение воцарилась тишина. Старейшина мистиков глубоко, трагически вздохнула.

— Господин Лис, — произнесла она наконец. — Я женщина бесконечного терпения. Я посвятила свою жизнь медитации. Я сидела и смотрела, как камень, один-единственный камень, три недели обрастает мхом. Однако вы очень успешно испытываете это, казалось бы, безграничное терпение. — Выпустив пар, она, видимо, успокоилась и добавила спокойнее: — Если есть замок, господин Лис, и нет ключа, то очевидным решением будет сломать замок. В колокол необходимо позвонить.

Стерлинг, проникнувшись тревогой момента, вскинул лапу ко лбу.

— Есть, мэм!

— Мы пойдем за вами, — сказала мистик, жестом показывая Прю, чтобы та не отставала. — Проследим, чтобы все прошло успешно.

На горизонте появились первые филигранные нити зари, края облаков окрасились мерцающим розовым светом. Констебли, перешептываясь, двинулись к тропе, а Ифигения со своей свитой — Прю и остальными мистиками — последовала за ними.