Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам

И поцелует принцессу…

…сгорая от нетерпения, прижимая к себе слишком сильно, так что будет трудно дышать, — прямо в нежные сочные губы, и потом — сразу в шею, в шею, чуть прикусывая зубами, словно пес, нагнавший лосиху. Его оглушит запах кожи, горьковатый, лишающий мыслей. И он, подгоняя время…

…откроет ворота смерти…

Нет, Ураульф не успеет! Он не коснется принцессы.

Барлет убьет его раньше. Без оглядки. Без размышлений. Сразу, как только увидит.

— Охотник о чем-то задумался? Верный слуга Ураульфа, верно, ждет не дождется, когда мы достигнем цели?

От неожиданности Барлет чуть не вылетел из седла: как это вдруг принцесса оказалась с ним рядом? Ее слова звучали с холодной насмешкой:

— Я попрошу Правителя наградить тебя за исполненное поручение. Ты так слезно молил, чтобы я его пощадила.

Барлет убьет Ураульфа!

— У меня к тебе тоже есть одно поручение, — принцесса заговорила игриво. — Мне нужно еще кое-что отобрать у Полупустыни. Посмотри вон туда! Видишь колючий куст? Называется «ведьмин корень». Ты не дрожишь, охотник? Я могу продолжать? Это растение — редкость. Порошок из его корней — очень полезная вещь. А я иногда забавляюсь, приготовляя настои. Сруби его для меня.

Барлет нахмурился.

— Принцесса! Охотник не валит деревья. Это удел древорубов.

— Древорубы? В твоих устах это звучит брезгливо.

— Мы одолели их в очень тяжелой войне.

— Ты хочешь сказать мне «нет»? — принцесса сделала вид, будто сильно изумлена. — Прямо как тот проводник, что вывел нас из Угоры! Он тоже чего-то не мог. Он испугался ящериц. А ты боишься куста?

— Я не боюсь, принцесса. Но охотничья честь…

— Разве не ты обещал служить мне, как верный раб? Говорил, что готов на все — лишь бы только быть рядом?

Барлет промолчал.

— Ну, хорошо, охотник! Давай с тобой торговаться. Какую плату ты хочешь, если выполнишь мою просьбу?

У Барлета тут же кровь прилила к голове:

— Мне ничего не надо — кроме самой принцессы.

— Ты — наглец! Я тебе говорила? Но это бывает забавно. Эй! Там, впереди! Велите остановить караван. И принесите мне кресло. Я хочу посмотреть, как охотник управляется с топором.

Аллибинда уселась смотреть на работу Барлета — под шелковым балдахином, в окружении слуг.

Куст был похож на Духа Полупустыни — приземистый и кривой, с жесткой серой корой, с колючками вместо листьев.

Все так же хмурясь, охотник поднял топор и ударил. Стон обиженного ствола резанул его слух. Барлет чуть помедлил. Принцесса шевельнула бровями. Он сказал себе: «Ладно! Этот куст — не в Лесу. Не вековое древо толщиной в три обхвата. И никто не узнает об этом — ни охотники, ни древорубы».

Больше Барлет не думал — просто махал топором. Но куст не желал поддаваться и боролся с Барлетом, будто и правда был Духом Полупустыни: разбрасывал едкие брызги, безжалостно ранил кожу, старался засыпать глаза колкой древесной пылью. Беспощадное Солнце, помогая кусту, превращало порезы в нарывы. И с каждым новым ударом Барлет напрягался все больше. Мышцы его гудели, он обливался потом, но рубил и рубил, не давая себе передышки — раз принцесса смотрела.

Перед самым закатом куст повалился на землю. Барлет обнажил его корни и вырубил среднюю часть — бледно-серую, мягкую, похожую на человечка, лишенного головы. Принцесса сделала слугам знак припрятать добычу, а сама подошла к Барлету. Тот еле стоял на ногах, опираясь на топорище. Глаза его покраснели, лицо было серым от пыли.

— Ты развлек меня, древоруб. (Барлета перекосило.) Я люблю наблюдать, как напрягаются мышцы. Но ты неправильно смотришь, — зрачки Аллибинды сузились. — Ты — неверный слуга, признайся. Ты задумал убить Ураульфа.

«Как она догадалась?»

— Нет, лучше не признавайся, — принцесса приложила палец к губам Барлета, и скорпион желания дернул своим хвостом, прожигая ему нутро. — Не признавайся, охотник! Иначе мне придется наказать своего раба, — палец раздвинул губы и позволил Барлету осторожно его прикусить. — Запомни, если хоть волос упадет с головы Ураульфа, ты будешь просить о смерти и ее не дождешься. — Палец проник ему в рот и оцарапал щеку: Барлет ощутил во рут привкус соленой крови. — И еще, от тебя плохо пахнет… Оботрите его! — приказала она и оттолкнула Барлета.

Светила еще девять раз сменили на Небе друг друга, когда караван принцессы вступил на Лосиный остров.

В этот самый момент Полупустыня дрогнула, и Ящериный Пуп снова зашевелился. В лучах заходящего Солнца из глубины песков поднялись желтоглазые воины в чешуе с головы до ног. Каждый родился из крови, из подземной воды и огня, из камней и обиды. Предводитель с гребнем на шлеме замер, нюхая воздух, а потом огромное войско двинулось вслед каравану.

Глава четвертая

— Важни такая разумная. Смелая. Самостоятельная. И ее беспокоит названый братец, Ковард. Ей кажется, он заболел, — Крутиклус сочувственно кивал головой.

Сьяна горестно вздохнула:

— Да, мастер! Так и есть.

— А Тайрэ посватался к его безногой сестрице.

Сьяна тут же вспыхнула:

— Да, посватался. Только подумайте! И когда они сговорились? Сидели себе, молчали, неизвестно куда глядели — то ли в Небо, то ли на Лес. Я подумала, важ: они что же — разговаривали без слов?

Крутиклус стрельнул глазами по сторонам, и лицо его приняло загадочное выражение:

— Важни, все может быть. Не забывайте, откуда родом этот Тайрэ.

— В том-то и дело, важ! Не иначе как он околдовал нашу Найю.

— Не стоит так волноваться. Право, не стоит. (Слава, слава Правителю Ураульфу!)

— Конечно, важ, Ураульф, Правитель Лосиного острова, тоже кейрэк. Но раз Совет призвал его править… Мы — послушные граждане. Как Совет решил, так и будет. Мы давно уже позабыли, что Ураульф — кейрэк. Мы уважаем Правителя. Но Тайрэ — не Правитель. Он конюх, обычный конюх. А это, знаете, слишком!

— Ну, красивая важни немного сгущает краски. Разве Тайрэ — просто конюх? Все называют его правой рукой Ураульфа. И если какая война…

— Война уже позади. А мы — послушные граждане, нам надо думать о мире. О настоящей жизни.

— Важни опять волнуется! Не надо, важни, не надо! — Крутиклус покачивал головой: ах, как он понимает Сьяну!

— Как же не волноваться? Вы только подумайте, важ! Наша Найя, она же калека! На нее смотреть неприятно. Вы видели, как она ходит? Из мужчин Лосиного острова на нее никто и не взглянет. Если он — нормальный мужчина, и к тому же — охотник. А кейрэк надумал на этой калеке жениться! Не иначе как через женитьбу задумал разбогатеть. Или еще что похуже.