Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2 - Александр Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Николай Александрович решил, что с ним, женой и дочерью Марией поедут князь Долгоруков, доктор Боткин, камердинеры Чемодуров и Седнев, а также горничная Демидова.
Глава 10
В половине четвертого во двор дома въехали тарантасы, из которых только один имел откидной верх. Николай Александрович, Александра Федоровна и Мария Николаевна тронулись в путь.
Его начало оказалось ужасным. Дороги развезло, реки приходилось преодолевать по самодельным мостикам. Александра Федоровна писала об этом сыну и дочерям, оставшимся в Тобольске.
Кириллин тут же пошел на телеграф. Нина Карасева оказалась на работе.
Сергей послал телеграмму в Петроград:
«Дорогая Лиза, скоро будем в Екатеринбурге. Желательно там встретиться. Владимир не будет против принять нас и все подготовит. Твой Сергей».
После отъезда из Тобольска Панкратова и Никольского контроль за корреспонденцией офицеров практически не осуществлялся. Яковлеву было не до этого. Все же Кириллин предпочел воспользоваться нехитрым иносказанием.
Царская чета и дочь были доставлены в Екатеринбург 30 апреля. На станции их ожидали Белобородов, Голощекин и Дидковский – члены Уральского совета. Яковлев официально передал им узников, доложил об этом Свердлову и был вызван с отрядом в Москву.
Семью же на двух машинах повезли к дому, реквизированному у горного инженера Николая Николаевича Ипатьева. Он стоял на углу Вознесенского проспекта и переулка с таким же названием и был подготовлен для содержания царской семьи.
Там Голощекин приказал арестовать князя Долгорукова и отправить в тюрьму.
В это время у дома стал собираться народ, прознавший, что за постояльцев доставили в дом инженера. Толпу разогнали.
Николай Александрович, Александра Федоровна, Мария Николаевна, доктор Боткин, Чемодуров, Седнев и Демидова прошли во двор. Государь возмутился арестом Долгорукова, но новые тюремщики не посчитали нужным что-то объяснять ему. Ворота закрылись. Возле них был выставлен караул.
Елизавета Ступина получила телеграмму Сергея и тут же отвезла ее Покровскому. Князь понял, что царскую семью срочно вывезли в Екатеринбург, и решил проверить это с помощью поручика Беркутова. Вскоре тот подтвердил доставку части царской семьи в Екатеринбург.
Покровский тут же объявил офицерам группы сбор, на котором приказал им готовиться к поездке в Екатеринбург. Дату он не определил, приказал Беркутову установить наблюдение за домом Ипатьева и связаться через сестру с Кириллиным, дабы прояснить судьбу остальных членов царской семьи.
Ответ пришел через десять дней. Тогда Покровский отдал членам группы приказ по одному направляться в Москву, на квартиру близкого родственника штабс-капитана Лыкарина.
В Тобольске же 17 мая был расформирован отряд Кобылинского. Его заменили красногвардейцы Родионова. Кириллин продолжал наблюдение за детьми императора.
20 мая их поместили на пароход «Русь» и отправили в Тюмень. На борту хозяйничал Родионов, но Сергею удалось уговорить этого ярого революционера взять его на борт. Решающую роль в этом сыграл подарок – дорогой фамильный перстень, с которым Кириллину пришлось расстаться, дабы находиться рядом с детьми императора.
23 мая их доставили в Екатеринбург. Поезд из Тюмени пришел ночью, но до девяти утра никого не выпустили на улицу. Потом к составу проехали пролетки.
Из вагона вышел матрос Нагорный, который нес на руках больного наследника. За ним следовали великие княжны. Жильяр тоже двинулся на выход, но его на платформу не пустили.
Со станции в дом Ипатьева царских детей и свиту сопровождали Заславский и Юровский.
Жильяра и еще кое-кого большевики отпустили.
Царская семья воссоединилась. Теперь уже навсегда.
Пролетка с открытым верхом миновала заслон красноармейцев, перекрывавших проспект, и остановилась у ворот дома инженера Ипатьева, который с недавнего времени стал тюрьмой семьи Николая. Часовой поднял винтовку.
Из пролетки выпрыгнул немолодой уже мужчина в военной форме, при офицерской портупее и в начищенных до блеска сапогах, подошел к часовому:
– Ты с ружьишком-то не играйся, солдат, оно и стрельнуть может. Комендант на месте?
– А ты кто такой?
– Молодец, службу справно несешь, вот только с винтовкой поосторожней. – Мужчина достал из накладного кармана бумагу и поинтересовался: – Грамотный?
– Других тут не держат.
– Тогда читай. – Мужчина в портупее развернул мандат.
Часовой по слогам разобрал:
– Начальник отдельного отряда Волков Федор Алексеевич. Ну и что?
– А то, дубина!.. Я спросил, комендант на месте? Нужен он мне.
– Не надо бы так, товарищ Волков. Я на посту. А винтовка и впрямь стрельнуть может.
– Отвечай на вопрос!
– Тут он.
– Так сообщи, что я приехал.
Часовой шмыгнул носом, опустил винтовку, ударил прикладом в доски калитки.
На улицу вышел другой солдат.
– Чего надо, Никола?
– Товарищ Волков к Авдееву.
– Документ смотрел?
– Глядел, документ справный.
Второй солдат зевнул, взглянул на Волкова.
– Сейчас передам коменданту, что к нему приехали.
– Давай поживее.
– А ты не торопи. У нас свое начальство и порядки. – Солдат ушел.
Волков прикурил папиросу.
Часовой проглотил слюну.
– Что, хочешь закурить?
– Не положено на посту, да и не привык я к этим сосулькам. Самосад – другое дело. А это так, баловство одно. Вон император бывший тоже папиросы курит.
Волков отвернулся.
За долгие годы Федор пообжился в Екатеринбурге. Ему нравилось здесь. Спокойный и в то же время большой город с лавками, полными продуктов и вещей, добротными домами, широкими улицами. Солдаты не болтаются без дела. Порядок.
Бывший партийный начальник Курилов скоропостижно помер сразу после революции. Власть в городе крепко взяли в свои руки большевики. Леонид Якубовский, товарищ Федора еще по Питеру, а затем и по ссылке, сейчас являлся членом Уральского совета. Не оставил он без дела и Волкова. Федор стал командиром пусть небольшого, но отдельного отряда, который использовался только по прямому указанию председателя Уральского губисполкома товарища Белобородова.
Из калитки вышел комендант дома особого назначения.
– Федор, по какой надобности приехал? Уж не очередную ли директиву привез?
– Нет, Александр, не беспокойся. Время свободное выпало, вот и решил заглянуть. Семейка Николаши давно уже в городе проживает, а я никого из них так и не видел. Сперва в Питер посылали, потом по окрестностям, смотреть, нет ли чего подозрительного.
– Без этого теперь, когда белые ведут наступление, нельзя. По городу вовсю бродят слухи о том, что офицерье со дня на день попытается освободить Романовых.
– Брехня все это. Ни крупных отрядов белогвардейцев, ни казаков у города нет. Может, где и прячутся мелкие группы, но что они могут? Так ты покажешь мне Николашу с его женой, германской шпионкой?
– Раньше надо было приходить, Федя, сейчас не могу впустить.
– Отчего?
– Юровский стал часто наведываться, недавно Голощекин приезжал.
– А чего суетятся?
– Не знаю. Наверное, решают, что с семейством делать. Белые-то по широкому фронту наступают, теснят и громят наших. Так недалеко и до захвата города. Не оставлять же тут Николая с женой и детьми!
– В другое место перевезут. Долго ли?
– Слышал я, Федя, Голощекин в Москву собирается. Там будут решать вопрос по Романовым.
– А чего ехать-то? По телеграфу и запросил бы.
– Видать, не все так просто.
Волков докурил папиросу, выбросил ее на дорогу.
– А скажи, Саша, это правда, что все свои драгоценности семья отставного царя с собой сюда привезла?
– Все или нет, не ведаю, но разных золотых побрякушек с камушками у жены и у дочерей Николая много. Я сам видел.
– А чего наш совет не конфисковал такое добро?
– Ты об этом у Александра Григорьевич Белобородова спроси.
– Понятно. Значит, впустую я сюда приехал?
– Почему? – Авдеев как-то ехидно усмехнулся: – Повидаться со своей Веркой можешь.
– Чего? – Волков напрягся.
Он уже год сожительствовал с вдовой слишком ярого революционера, за добрые дела зверски убитого у собственного дома.
– Того! – ответил комендант. – Третий дом по той стороне, за широким проулком, видишь?
Волков обернулся, сориентировался.
– Ну?
– Не нукай, Федя, не запряг. В этом доме сожительница твоя. Уже часа два.
– На чем приехала?
– На авто губсовета. Она же не меньше мужа бывшего революции предана. Ни дать ни взять комиссар в кожаной юбке. И чего ты с ней связался, Федя? Баб попроще в городе полно. Есть дивные вдовушки, а ты Шановскую пригрел. За один раз не обхватишь! Чего ее так разнесло? Раньше постройней была.
– А мне, Саша, такая больше нравится. Есть за что подержаться. Но, видно, сейчас кто-то другой за прелести ее уцепился. Ну, собака, застану – пристрелю!
