Аспекты - Джон М. Форд

– Прошу вас, садитесь, милорд, – сказал он. – Позвольте предложить вам ужин, а потом мы с вами поговорим о том, о чем говорить невозможно.

Клест зажег лампу за ближайшим свободным столом, погасил лампу на том, за которым они сидели с Мерусом Арайдером, потом взял у Вариса фрак и шляпу и выдвинул для него стул.

– Что вы предпочитаете – окорок или рыбу? Рыбы осталось совсем чуть-чуть, самое вкусное уже съели, извините. В праздничные дни было много посетителей, а я не догадался вам что-нибудь оставить.

– Мне окорок, пожалуйста, – ответил Варис, прекрасно понимая, что Клест так или иначе ожидал его прихода.

Клест кивнул.

– К окороку прекрасно подойдет пиво, – сказал он. – Но есть и весьма неплохое вино. Может быть, подать вам аперитив?

– Нет, спасибо, лучше пиво.

Они спустились в прохладный винный погреб и некоторое время разглядывали бутылки. Варис коснулся бочонка «Огненного Ручья» – это крепкое горькое пиво варили в коронате Извора. Клест взял бочонок и еще бутылку эля «Прибрежный». Они снова поднялись в зал. Клест накрыл на стол. На прилавке стоял уже откупоренный бочонок «Огненного Ручья» – пиво подавали кому-то из предыдущих посетителей, – но Клест не стал из него наливать, явно в знак уважения, как подумал Варис.

Окорок – отруб в палец толщиной, на косточке – покрывала прозрачная глазурь из кленового сиропа, не слишком приторного, с добавлением яблочного уксуса или еще каких-то кислых фруктов. Костный мозг, присыпанный пряными травами, напоминал ажурную вышивку. Рядом лежала горка взбитого пюре из турнепса с белой редькой, заправленного козьим молоком.

– Знаете, как называют это колиане? – спросил Варис, вспомнив, что Сильверн с неизменным восторгом рассказывал об этом блюде.

– «Первый снег», – ответил Клест. – Колиане обычно подают его с сырокопчеными колбасками и жареным беконом, «на хвое и валунах», как они говорят. Тот, кто научил меня его готовить, не одобрил изменений, которые я внес в рецепт.

Он положил себе на тарелку немного пюре и ломтик глазированного окорока. Клест и Варис начали есть, а потом чокнулись и выпили пива.

За едой они почти не говорили. Клест вежливо поинтересовался, как дела в усадьбе Странжа. Эдеа и Сильверн посещали его ресторан, с остальными гостями он был знаком понаслышке, а поскольку о Березаре уже знали все в Лескории, Клест спросил, как себя чувствует новый чаробраз.

– По-моему, он по достоинству занял этот пост, – искренне ответил Варис. – Это его призвание.

Клест предложил десерт и чай.

– Никто не в силах отказаться от вашей выпечки, – вздохнул Варис, – но, если честно, я уже наелся, а нам с вами надо о многом поговорить. Если можно, я возьму десерт с собой? А чаю выпью с удовольствием.

Клест подал чай и принес бутылку портового рома-горлодера – крепкого и темного, как старая дубовая доска. Оба одним глотком осушили стопки.

– Расскажите, что случилось в ту ночь, – попросил Варис.

– Он очень утомился. Но вы же знаете, в последнее время он часто уставал.

– Да. Он просто утомился? Или все-таки чувствовал недомогание?

– Нет, если бы ему нездоровилось, он бы сказал. Он обычно жаловался на простуду или на боль и ломоту в суставах. А потом, Кларити бы заметила, даже если бы он смолчал.

– Верно.

– Я не хотел оставаться на ночь, слишком много дел в ресторане, но Извор меня упросил. Он спал очень беспокойно.

– В каком смысле?

– Во сне все время дрожал. И дышал тяжело. Но при этом полностью не просыпался.

– Он что-нибудь говорил? – Варис помолчал и добавил: – Что-нибудь осмысленное?

– Нет, я бы вам передал. К сожалению, я ничего не слышал. Но я и сам, наверное, проваливался в сон, потому что на следующий день чувствовал себя лучше, чем после бессонной ночи. Я просто обнимал его, слушал, как он дышит. Обычно это успокаивало его, успокаивало нас обоих. – Клест шевельнул ладонью, будто обрисовывая что-то невидимое. – А потом я услышал, что он вроде бы… подавился…

– Подавился?

– Ох, нет, не совсем. Я хорошо знаю, как люди давятся. А он хрипел… не могу выговорить… ну, будто перед смертью.

– Понятно. Продолжайте.

– Наверное, я как раз перед этим задремал, и хрип меня разбудил. Не знаю, когда именно он начал хрипеть, но хрип продолжался еще с полминима, а потом стих. Извор больше не шевелился. Сердце у него билось, но мне он не отвечал. Я позвал Кларити, мы попытались его растормошить… безуспешно. Кларити вызвала врача, я зарыдал, а потом пришла Свежта. Я остался почти до самого утра… мне надо было готовиться к званому обеду, в общем, я…

– Вам надо было чем-то себя занять.

– После обеда заказчик сказал, что это был лучший банкет в его жизни, попросил меня выйти к гостям… Я еле успел вернуться на кухню и снова расплакался. – Клест пригубил рому. – Вот вы, милорд, знаете, как надо хвалить поваров. Сразу видно, что вам трапеза понравилась.

– А вы давно знакомы с Мерусом Арайдером? – поинтересовался Варис, надеясь, что это не прозвучит как допрос.

– Вот уже несколько лет. Он пришел ко мне в поисках плетеников, «таких, как тетушка пекла», как говорят ферангардцы. Знаете, у них есть сказка про пекаря, которого призвали в артиллерию.

– Правда?

– Ну, якобы пекарь зарядил пушки плетениками, а врагам так понравилась выпечка, что они перестали воевать. Мерус Арайдер – кстати, он был сторонником партии Войны, но вы наверняка это знаете, – говорит, что еще есть версия про плюшки вместо пуль.

Und so der Maxl Linkakuch’

Lasst sich bei sein Soldatbuch

Und hiebt kein mehr der Kesseltrom

Sondern der Linkabatter um.

Вот примерно так, вы же понимаете.

– Да, не в барабаны бить, а тесто месить, – кивнул Варис. – А вы говорите на герадшпрехе куда лучше меня.

– В наших краях, на юго-востоке, все знают либо алинсетр, либо герадшпрех. Не знаю, почему так. Философический вопрос, примерно как объяснить, отчего уроженец Ферангарда не может привыкнуть к порядку слов в лесканте.

– Мерус Арайдер хорошо говорит по-лескорийски, – сказал Варис, – а вот новый посол, Роха Серестор, либо действительно не способен составлять простые предложения, либо притворяется, будто не может. И вообще, торговцы владеют иностранными языками намного лучше дипломатов, хотя и хуже, чем обычные слуги.

– Милорд, вы мне льстите.

– Простите, я не хотел вас задеть. – Варис понизил голос и, устыдившись, призвал себе на помощь исчезающую ауру усадьбы Странжа. – Вы – друг Извора. Я тоже. И Кларити. В этом мы едины, хотя нас и разграничивает сословная принадлежность. А если я вдруг случайно забудусь,