«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1985-1994 - Борис Гедальевич Штерн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, у вас то же самое?
— То же самое не бывает, — сказал я. — Но когда родились первые «заказные» дети, когда эта процедура стала доступной, многие молодые семьи захотели, чтобы у них родился…
— Мальчик, — сурово сказала Нарини.
— Началось демографическое бедствие. За несколько десятилетий состав населения Земли резко изменился.
— Не объясняй, знаю.
— Мужчины стали значительным большинством населения. Падала рождаемость. Произошли неприятные социальные и психологические сдвиги. Однако мы спохватились раньше, чем вы. Было запрещено пользоваться этим методом. На всей Земле. С тех пор мы живем… естественно.
— Но почему тетушки, невесты… ты не договариваешь.
— Понимаешь, природа не терпит насилия. Она защищается. И когда «заказные» дети были запрещены, обнаружилось, что естественным путем у нас рождаются девочки. На каждого мальчика три-четыре девочки. Сегодня на Земле женщин вдвое больше, чем мужчин.
— И что же происходит? Мужчин продают? Отвоевывают?
— Нет, зачем же. Сейчас новорожденных мальчиков лишь на двадцать процентов меньше, чем девочек. Полагают, что лет через десять баланс восстановится. Но пока…
— Пока мы летим, чтобы меня убили твои невесты, — без улыбки сказала Нарини.
— Никто тебя не убьет.
Нарини молчала. Я молчал тоже, потому что вдруг понял, что я — обманщик. Почему я не сказал об этом раньше?
— Я не лечу на Землю, — сказала наконец Нарини.
— Куда же нам деваться?
— На любую планету, где всех поровну.
Мы пробыли на Пересадке лишних два дня, все это время я ходил вслед за Нарини и уговаривал ее рискнуть. В конце концов она согласилась.
С тех пор мы живем с ней в Москве. Мы счастливы.
У нас есть сын и дочь.
Мои тетушки приняли Нарини, они в ней души не чают. Раньше они никак не могли сойтись во мнении, какая невеста мне более подходит. Нарини разрешила их споры.
Нарини очень занята. Она председатель межпланетной организации «Равновесие». Когда я называю эту организацию брачной конторой, Нарини обижается.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
№ 3
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Александр Спирин
Капитан и корабль
Капитан опять проснулся до подъема. Вставать не хотелось. Скоро кровать вздрогнет и корабль затянет какую-нибудь песню. Вчера он спел «Пора в дорогу, старина…» Песня понравилась капитану. Он целый день напевал ее, занимаясь топологической кинетикой, ради которой он и забрался в корабль. Чтоб не мешали работать.
Корабль запел: «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!»
«Надо же, «граф», — думал капитан, умываясь. — А впрочем, разве «капитан» лучше? Капитан-пассажир, капитан-груз, капитан-балласт».
Он съел завтрак, приготовленный кораблем. Зачем тут вообще человек? Просто искали добровольца в годичный рейс до планеты Ветерок, где испортилась аппаратура связи. Оператор, прибывший туда на практику через квантовый туннель, огляделся и сказал: «Ну и старье! А это что за рычаг?» Вслед за тем раздался треск и связь оборвалась: перегорел спейсер. Теперь до Ветерка можно добраться только по старинке, на корабле. Новый спейсер лежал в грузовом отсеке, но капитан-балласт не знал, как эта штука выглядит. Его это не интересовало. Его интересовали изофазные полуперекрещения и чтобы никто не мешал.
Капитан доел завтрак и сказал «спасибо». Стол уполз в стену, выдвинулся пульт. Капитан углубился в топокинетику. У него мелькнула идея, еще совсем смутная, и тут корабль сбил его с мысли.
— Капитан, — сказал корабль. И замолчал.
Капитан попытался ухватить идею, но безуспешно.
— Послушай, — возмутился он, — мы же договорились, что во время работы ты обращаешься ко мне только в исключительных случаях. В чем дело?
— Извините, капитан, небольшой сбой, — сказал корабль.
— У тебя бывают сбои? — удивился капитан и снова взялся за изофазные полу-перекрещения. И опять, будто нарочно, корабль остановил его на пороге решения. Словно захлопнул дверь перед самым носом.
— Капитан, — сказал корабль.
— Что такое? — заорал капитан.
— Причина обращения отсутствует, — ответил корабль.
Капитан онемел от возмущения.
— Извините, — вкрадчиво сказал корабль, — я все хотел спросить у вас, не перебегала ли вам дорогу перед стартом черная кошка?
— Ты не сломан? — испуганно спросил капитан.
— Нет, я исправен.
— Ты, главное, не волнуйся, — нервно сказал капитан. — Ты исправен, все хорошо, причина обращения отсутствует. Но что-то было, правда?
— Да, — сознался корабль.
— Что же?
— Не могу объяснить. Принцип непричинения лишних волнений.
Капитан почувствовал, что ему становится жарко.
— А тебе не кажется, — вкрадчиво спросил он, — что твое запирательство причиняет мне еще больше волнений?
— Нет, не кажется.
— А теперь, когда я знаю про «нет» и могу подозревать худшее?
— Для поддержания ускорения пришлось увеличить расход горючего, — сознался корабль. — Если бы так пошло и дальше, мы не смогли бы выполнить полетное задание. Пришлось бы возвращаться на Землю, но такое решение вправе принять только вы, капитан. Опасная ситуация возникала дважды, но все приходило в норму до того, как я успевал передать вам сообщение.
— А как сейчас?
— Норма, — ответил корабль.
— Не падай духом, — успокоил его капитан. — Разберемся. В конце концов, в твоей памяти все знания человечества.
— Я не нашел объяснения в научных сведениях, — сказал корабль, — а когда привлек ненаучные — ну, про черную кошку, — вы решили, что я сломался.
Капитан отложил неоконченное доказательство и вызвал на экран график расхода топлива. Появилась голубая линия. Перерасходы горючего выглядели на ней, как холмы: плавное нарастание и резкий обрыв. Два пика. Второй заметно тоньше первого, значит, горючее расходовалось быстрее. А высота одинаковая, наверное, это тот критический уровень, когда корабль обращался к капитану. И само обращение устраняло перерасход. Мистика…
Через полчаса капитан сдался. Пора задать работу подсознанию, решил он, и переключился на топокинетику. Время от времени он поглядывал на график. Ничего нового не происходило.
Потом капитан забыл про график. Он вытаскивал из памяти ускользавшее решение — и вдруг увидел его целиком.
— Капитан! — немедленно отреагировал корабль.
— Отстань, — пробурчал капитан. — Сейчас мы перейдем к эн-мерному пространству…
Корабль взывал, требовал, грозил и умолял, но капитан только рычал в ответ, лихорадочно записывая решение. Когда он закончил и взглянул на экран, там выросла огромная ступень, втрое выше первых пиков.
— Пора тормозить, — обреченно сказал корабль. — Один час три минуты пять секунд до начала торможения. Один час три минуты ноль секунд до начала торможения…
Справа вспыхнула ярко-красная точка — видимо, последний момент, после которого на Землю уже не вернуться.
— Пятьдесят пять минут до начала торможения, — выкрикивал корабль. — Пятьдесят четыре минуты… Капитан, поздно будет!
Капитан не слышал его. Догадка медленно всплывала у него в голове. Одновременно
