Место под солнцем - Лиза Марклунд

Анника сидела молча, изо всех сил напрягая память. Юлия что-то уже говорила об исчезновении отчима Давида.

– Давид никогда не рассказывал, что случилось с его отчимом?

Юлия достала три тарелки, стаканы и столовые приборы.

– Думаю, что Давид так полностью от этого удара и не оправился. Они с отчимом были очень близки. Своего родного отца он не знал, и Торстен был для него очень важен. – Она вдруг застыла. – Это было зимой. До того как Давид побывал в высшей школе полиции.

Анника взяла стопку тарелок и расставила их на столе.

– Когда вы жили в Эстепоне, Давид мог съездить в Марокко на поиски Торстена?

Юлия удивленно посмотрела на Аннику:

– Нет, тогда уже прошло бог знает сколько лет. Нет, не думаю.

Микроволновая печь трижды пропищала, молоко согрелось, а масло расплавилось. Юлия принялась размешивать смесь.

– Александр, иди есть!

Мальчик тотчас явился из своей комнаты и подошел к Аннике.

– Ты заняла мое место, – сказал он.

Голос его стал грубее с тех пор, как Анника в последний раз слышала его в лесу.

– Ты сядешь здесь, Александр, – сказала Юлия и показала на застеленный стул возле торца стола.

Лицо мальчика исказилось гримасой, а из горла вырвался недовольный рык. Он бросился на пол и принялся извиваться, дико кричать и биться ногами об пол. Анника осторожно отошла назад. Юлия не выказала ни удивления, ни отчаяния. Она склонилась к мальчику, взяла его на руки и принялась ласково убаюкивать.

– Сегодня тебе придется посидеть здесь, – сказала она и посадила ребенка на стул.

Он враждебно посмотрел на Аннику, но потом схватил нож, вилку и с аппетитом набросился на пирожки.

– Кетчуп? – спросил он с набитым ртом.

– Сегодня у нас нет кетчупа, – ответила Юлия.

Анника молча ела порошковое пюре и полуфабрикат пирожков. Конечно, ее сын был бы тоже недоволен в такой ситуации, но он не видел, как убивали его отца.

– Можно я пойду к себе? – спросил он, покончив с едой.

– Скажи «спасибо» и убери за собой посуду.

– Спасибо, – сказал мальчик, слез со стула, взял со стола стакан, тарелку, нож, вилку и положил все это в мойку.

Потом он, не оглянувшись, вышел с кухни в свою комнату и закрыл за собой дверь.

– Мне помогают семь лет службы в полиции, – сказала Юлия и вымученно улыбнулась. – Кофе?

Анника посмотрела на часы.

– Мне пора идти, – сказала она. – Ты сейчас общаешься со свекровью?

Юлия налила воды в кофеварку и поставила на стол жестяную банку с кофе.

– Не больше, чем обычно, – ответила она. – Мы ездили к ней перед праздником, но она только ходит кругами и ищет Давида. Это становится странным, поэтому мы пока не будем туда ездить.

– В каком доме престарелых она живет?

– В Рамсмуре.

– Где это?

– В Накке. Это недалеко, но машины у нас нет, а ездить общественным транспортом туда тяжело. Поэтому еще мы нечасто ее навещаем.

– Ты не возражаешь, если ее навещу я? – спросила Анника.

Юлия вскинула голову:

– Зачем тебе это надо?

Анника решила ответить честно.

– Помнишь, я спрашивала тебя, не знаешь ли ты женщину по имени Вероника Сёдерстрём или Вероника Паульсон?

Юлия задумалась, но потом кивнула:

– Это жена знаменитого хоккеиста.

Юлия засыпала кофе в фильтр и включила кофеварку.

– У меня есть причины думать, что Давид знал ее в детстве, – сказала Анника. – Ты никогда не говорила об этом с Ниной?

Юлия удивленно покачала головой:

– Зачем мне было с ней об этом говорить?

– Нина как-то рассказала мне, что они росли вместе – Давид, Филипп Андерссон, Ивонна Нордин и Вероника Паульсон.

Юлия вздрогнула при упоминании имени Ивонны.

– Мы как-то уже говорили, что эти дети жили как братья и сестры. Значит, их родители хорошо знали друг друга, или, по крайней мере, их матери. Ты ничего не слышала о женщине по имени Астрид Паульсон?

Юлия поправила фильтр.

– Она была одной из жертв убийства в Испании этой зимой?

– Да, – подтвердила Анника. – Это была мать Вероники Сёдерстрём. Ты не слышала это имя в какой-то другой связи?

Юлия покачала головой.

– Астрид Паульсон, мать Нины и твоя свекровь Ханнелора были хорошо знакомы.

– В самом деле?

– Мать Нины, Ивонны и Филиппа звали Сив. Ты ее знала или нет?

Юлия поставила на стол две кружки.

– Она умерла как раз на другой день после того, как мы поженились. У Сив был небольшой грех. Она была законченной алкоголичкой. Ты пьешь черный кофе?

– Да, черный. Настоящего отца Давида звали Клас Линдхольм. Что произошло с ним?

– Его родители развелись, когда Давиду не исполнилось и года, – сказала она и села за стол. – Он уехал, куда, я не знаю. С тех пор они не общались. Он умер несколько лет назад, но Давид даже не поехал на похороны.

– Ты не знаешь, у него была потом другая семья?

– Давид унаследовал от него старый «сааб» и летний домик под Крамфорсом. Он оказался единственным наследником.

– Клас не ездил в Марокко?

Юлия удивленно вскинула брови.

Анника слегка покраснела.

– Я слышала об одном человеке по фамилии Линдхольм. Этот человек живет в Марокко, и я интересуюсь, не родственник ли он Давиду…

– Едва ли, – усомнилась Юлия. – Линдхольм – это очень распространенная фамилия. У нас в подъезде живет еще один Линдхольм. Нашу почту постоянно путают.

– Мама?

– Да, дружок, что случилось?

– Моя летающая тарелка готова.

Юлия просияла:

– Это же здорово. Мы сейчас посмотрим. Ты посмотришь, Анника?

– Если разрешит Александр.

Мальчик кивнул.

Они вошли в детскую, расположенную рядом со спальней Юлии.

Половина комнаты была завалена огромными листами бумаги, обрезками фанеры и кусками дерева. Некоторые детали лежали горизонтально, другие возвышались до потолка.

Юлия восторженно хлопнула в ладоши.

– Это фантастика! – воскликнула она. – На этой штуке можно долететь до Луны.

Мальчик серьезно посмотрел на мать:

– Мне надо улететь выше, к звездам.

– Что ты будешь там делать? – спросила Анника.

Мальчик взглянул на нее с безмерным удивлением.

– Это же понятно, – сказал он. – Я хочу полететь к папе.

Анника взяла машину на стоянке в Шеппсброне. Добавился еще один лишний час, и ей пришлось уплатить пятьсот крон. Она поставила на пол сумку, позвонила в справочную и попросила дать ей адрес и указать дорогу до дома престарелых в Накке.

Ее преследовал мрачный взгляд Александра.

Она тряхнула головой и включила зажигание.

Она медленно доехала к Слуссену, а потом свернула на Стадсгордследен. Машины еле двигались, словно струя густого сиропа. Дождь кончился, но на дороге лежала слякоть, и приходилось то и дело включать «дворники».

Значит, есть шестнадцатилетняя девочка по имени Амира Линдхольм. Она живет в Марокко, на ферме недалеко от Асилаха.

Торстен Эрнстен, отчим Давида Линдхольма, пропал в Марокко.

Когда Анника проезжала Скурусюндет, ей показалось, что на небо на востоке немного просветлело.

По шоссе она поехала в сторону Густавсберга.

Где она слышала слово «Асилах»?

Кто мог его произнести?

В памяти всплыл голос Никласа Линде.

Он о чем-то ей рассказывал, а она записывала, но это слово не имело отношения к теме статьи, но что же он сказал?

«Поставки по морю осуществляются через два маленьких порта – Надор и Асилах, в феврале и марте».

Они говорили о конопле, которую выращивали для производства гашиша марокканские крестьяне. Они с Линде тогда сидели в баре Дворца конгрессов в Малаге, и Линде под столом прижимался ногой к ее бедру.

Задумавшись, она пропустила нужный съезд.

Она развернулась, поехала назад, съехала в нужном месте и направилась в Рамсмуру.

Старое приземистое здание с плоской крышей было подновлено в девяностых годах и выкрашено в лазорево-синий цвет. Новые вставки совершенно не гармонировали со старой архитектурой – ни окна, ни двери. Вокруг уродливого дома шелестели на ветру березы.

Анника поставила машину на гостевой парковке и вздохнула. Она слишком редко водит машину, независимо от того, что думал завхоз Туре, и каждый раз, садясь за руль, испытывала жуткий дискомфорт.

Она заперла машину и направилась к входу, когда ожил мобильный телефон.

Звонила Берит Хамрин.

– Прошу прощения, – сказала она. – Так уж получилось, что тебе пришлось взять на себя эту пресс-конференцию.

– Какую пресс-конференцию? – спросила Анника и только после этого вспомнила о Филиппе Андерссоне.

– Я была у зубного утром, в противном случае туда поехала бы я. Он что-нибудь сказал?

– Ни звука, – ответила Анника и вспомнила, как он погрозил ей указательным пальцем.

– Ты знаешь, что я не верю в его невиновность?

Анника не ответила, продолжая идти к зданию.

– Ты где? – спросила Берит.

– Хочу навестить одну старую, выжившую из ума женщину. Она немецкая еврейка и приехала сюда на белом автобусе после войны.