Красная волчица - Лиза Марклунд

— Ну, как знаешь, — сказала Анника, застегнула куртку и посмотрела на министра.

— У него есть оружие, — вспомнила Карина Бьёрнлунд. — Мы можем выстрелами сломать замок.

Анника отрицательно покачала головой:

— Дверь железная, пули от нее отрикошетируют и могут убить нас самих. Кроме того, мы должны вслепую попасть в замок.

— А окна?

— С окнами та же история.

Надо ли сказать Карине, что она звонила в полицию?

Неизвестно, как она отреагирует.

— Я знала, что здесь произойдет что-то неладное, — сказала Карина Бьёрнлунд и шмыгнула носом. — Эти Дикие Звери с самого начала были абсолютно никчемными. Мне надо было порвать с ними сразу, как только они откололись от коммунистов.

Министр культуры порылась в сумке, достала какую-то тряпку, похожую на футболку, и прижала ее к носу.

— Почему вы этого не сделали? — спросила Анника и посмотрела на пляшущую тень Карины на стене.

— Ты родилась в конце шестидесятых, — ответила Карина Бьёрнлунд и бросила быстрый взгляд на Аннику. — Вашему поколению трудно себе представить, что тогда творилось. Это было фантастическое время.

Анника медленно кивнула.

— Могу только догадываться, — сказала она. — Вы были молоды, а Ёран был вождем.

Министр энергично кивнула.

— Он был такой сильный и умный, — сказала она. — У него все получалось. Все девушки были от него без ума, все парни смотрели на него снизу вверх. Мне надо было уйти, когда его исключили. Это была глупость — остаться с ним после его затеи с Дикими Зверями.

На мгновение Карина погрузилась в воспоминания. Анника смотрела на нее трезвыми глазами, начиная понимать, что мучило эту женщину.

— Как получилось, что вы так и не остались вместе? — спросила Анника.

Министр подняла голову.

— Знаешь, — сказала она, — сама я не делала ничего. Ёран был педантичен, он всегда все продумывал до мелочей. Мы общались с помощью символов, на старом конспиративном языке, понятном любому, независимо от национальности, расы и языка.

— Во время встреч вы не вели никаких протоколов? — спросила Анника.

— Мало того, не было никаких писем, никаких телефонных переговоров. Вызов на встречу представлял собой рисунок желтого дракона. Через несколько дней мы получали комбинацию цифр — дату и время встречи. Например, 23–11–17. Это означало, что встреча состоится двадцать третьего ноября в семнадцать часов. То есть сегодня.

— У каждого из вас был свой символ?

Женщина кивнула, по-прежнему прижимая к носу футболку.

— Но на встречи нас вызывал только Дракон.

— Значит, в конце октября вы получили вызов. Он содержался в анонимном письме, пришедшем в департамент.

В глазах министра промелькнул сильнейший испуг.

— Прошло несколько секунд, прежде чем до меня дошло, что именно я получила. Потом меня вырвало.

— Но тем не менее вы пришли сюда, — сказала Анника.

— Ты не понимаешь, — прошептала Карина. — Не представляешь, в каком страхе я жила все эти годы. После Ф-21, после исчезновения Ёрана… И потом получить по почте предостережение…

Она спрятала лицо в футболку.

— Детский пальчик, — сказала Анника, и министр уставила на нее удивленный взгляд.

— Откуда ты знаешь?

— Я разговаривала с мужем Маргит Аксельссон, Тордом. Было ясно, что это язык символов.

Карина Бьёрнлунд кивнула.

Ёран Нильссон застонал и дернул левой ногой.

Анника и министр равнодушно оглянулись в его сторону.

— Он меня преследовал, — сказала Карина Бьёрнлунд. — Однажды вечером я увидела его стоящим возле моего дома в Книвсте. Через день я видела его в Упсале. Он прятался в какой-то лодке. В пятницу я получила еще одно письмо.

— Еще одно предостережение?

Министр на несколько секунд закрыла глаза.

— На листке была нарисована собака, а под ней был крест. Я догадалась, что это означает, но не смогла себе самой в этом признаться.

— В том, что убита Маргит?

Карина Бьёрнлунд кивнула.

— С ним я больше не общалась, но думала всю ночь, а утром позвонила Торду. Он рассказал мне, что Маргит убита, и я все поняла. Либо я прихожу, либо меня убивают. Я решила приехать.

Она посмотрела на Аннику и отняла футболку от носа.

— Если бы ты знала, как мне было страшно, — сказала она. — Как я мучилась. Каждый день, каждую ночь дрожать от страха, что кто-то может прийти… Это отравило всю мою жизнь.

Анника смотрела на эту облеченную немалой властью женщину в дорогой шубе, на девочку, восхищавшуюся двоюродной сестрой и потянувшейся за ней сначала в легкую атлетику, а потом в политику, смотрела на девушку, влюбленную в вождя, в харизматическую личность, но нашедшую в себе силы порвать с ним и сохранить свою жизненную позицию.

— Фактическое запрещение ТВ «Скандинавия», чтобы замести весь сор в угол, было вашей большой ошибкой, — сказала она.

Карина Бьёрнлунд посмотрела на Аннику так, словно не поняла услышанное. В компрессорной повисло тягостное напряженное молчание.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Карина.

— У меня есть письмо, полученное вами от Германа Веннергрена, и я знаю, почему вы изменили свои предложения.

Министр культуры тяжело поднялась и сделала три быстрых шага к Аннике. Опухшие глаза превратились в крошечные щелочки.

— Ты, ничтожная репортеришка, — раздельно произнесла она, повернувшись к Аннике вымазанным кровью лицом, — что ты, черт тебя возьми, о себе вообразила?

Анника, не дрогнув, выдержала взгляд налитых кровью глаз.

— Разве вам это не известно? — спросила она. — Мы уже беседовали с вами раньше. С тех пор прошло уже почти десять лет.

— Я не помню.

— Я звонила вам, чтобы получить комментарий относительно поездки Кристера Лундгрена в Таллин в ту ночь, когда убили Иосефину Лильеберг. Я тогда рассказала о том, что произошло с исчезнувшим архивом ИБ. Я утверждала, что правительство позволило шантажировать себя и в результате закрыло глаза на незаконный экспорт оружия. Я поставила перед вами вопросы, которые хотела задать министру внешней торговли. Но вы не пошли к нему, вы пошли к премьер-министру, разве не так?

Карина Бьёрнлунд побелела от слов Анники, уставившись на нее словно на привидение.

— Так это была ты? — сказала она.

— Вы воспользовались этой информацией, чтобы занять министерский пост, не так ли?

Министр культуры тяжело засопела, лицо ее обрело обычный цвет.

— Что ты себе позволяешь? Кто ты такая?! — заорала она. — За это я могу подать на тебя в суд!

— Я просто задала вопрос, — сказала Анника. — Что вы так разволновались?

— Я должна спокойно принимать такие грязные инсинуации? Ты хочешь сказать, что я позвонила в Харпсунд и заставила премьера ввести меня в Государственный совет?

— Ага, значит, вы достали его в Харпсунде? И как он отреагировал? Пришел в неописуемую ярость? Или он всегда такой практичный и рациональный, как о нем говорят?

Карина Бьёрнлунд замолчала, продолжая пристально смотреть на Аннику.

В следующий момент тишина разбилась вдребезги. Пустая бутылка вырвалась из рук Юнгве и упала на цементный пол, разлетевшись на тысячу осколков. Алкоголик сполз вниз по стенке и распростерся на полу.

Анника, забыв о министре культуры, подбежала к Юнгве.

— Эй! — крикнула она и легонько стукнула его по щеке рукой в лыжной рукавице. — Вставай!

Человек приоткрыл глаза.

— Что? — спросил он.

Анника распахнула куртку, схватила Юнгве за рукава и попыталась поднять с пола.

— Обопрись на меня, — сказала она, закутала пьяницу полами куртки и обхватила руками его спину.

Мужчина тяжело и влажно дышал Аннике в шею. Он был так худ, что куртку можно было застегнуть за его спиной.

— Ты можешь держаться на ногах? Нам надо походить.

— Даром тебе это не пройдет, — угрожающе произнесла министр культуры, но Анника не обратила на нее ни малейшего внимания, изо всех сил пытаясь оторвать от пола несчастного алкоголика, заставить его плясать в этом ледяном узилище.

— Кто ты? — спросила Анника Юнгве. — Лев или Тигр?

— Я Лев Свободы! — с пьяной удалью рявкнул Юнгве.

— А где Тигр?

— Не знаю, — засыпая, пробормотал алкаш.

— С самого начала было ясно, что он не придет. Он всегда был самым умным из нас, — сказала Карина.

Внезапно у стены зашевелился Ёран Нильссон, он попытался приподняться, дергая здоровой ногой, постарался отползти от стенки и, широко раскрыв побелевшие глаза, начал стягивать с себя пальто.

— Мне очень жарко, — произнес он по-французски и снова упал на пол.

— Оденьтесь! — крикнула ему Анника и попыталась подойти, но пьяница всем своим весом повис у нее на талии, не желая разжимать руки.

— Послушайте, Ёран, наденьте пальто.