Властелин Колец: Две Крепости - Джон Толкин

— Бедняга! — сказал он с сожалением. — Интересно, куда он подевался.

— Недалеко, недалеко! — раздался голос над ним.

Сэм поднял голову и увидел на фоне вечернего неба большую голову и уши Голлума.

— Смеагол голоден, — сказал Голлум. — Он скоро вернется.

— Возвращайся немедленно! — закричал Сэм Голлуму. — Эй! Возвращайся!

От крика Сэма Фродо проснулся и сел, протирая глаза.

— Привет! — сказал он. — Что случилось? И который час?

— Не знаю, — ответил Сэм. — Кажется, солнце только что село. Он ушел. Сказал, что голоден.

— Не беспокойся! — заметил Фродо. — Тут уж ничего не поделаешь. Но он вернется, вот увидишь. Обещание удержит его. И он, во всяком случае, не захочет оставлять свое сокровище.

Фродо обрадовался, узнав, что они несколько часов спали рядом с Голлумом — с очень голодным Голлумом.

— Не думай о прозвищах, которые даст твой Старик, — сказал он. — Ты слишком устал, а обернулось это хорошо: мы оба отдохнули. А ждет нас очень трудная дорога.

— Насчет еды, — заметил Сэм. — Этот путевой хлеб отлично держит на ногах, хотя язык и не радует, если вы меня понимаете. Но есть нужно каждый день, а запасы у нас не растут. Лембаса нам хватит еще недели на три, да и то если затянем пояса потуже. А потом совсем ничего не останется.

— Не знаю, как долго нам придется идти до… до конца, — сказал Фродо. — Слишком мы задержались в холмах. Но, Сэмвайс Гэмджи, мой дорогой хоббит, друг из друзей, мне кажется, что нам не стоит думать о том, что ждет нас впереди. Выполнить нашу задачу — есть ли у нас надежда на это? А если и есть, кто знает, что будет потом? Если мы бросим его в огонь, кто знает, что нас постигнет? Подумай сам, Сэм, понадобится ли нам снова хлеб? По-моему, нет. Единственное, на что еще можно надеяться худо-бедно, — добраться живыми до горы Судьбы. Но боюсь, даже это выше наших сил.

Сэм молча кивнул. Он взял руку хозяина и наклонился над ней, но не поцеловал, хотя на нее упали его слезы. Потом отвернулся, провел рукавом под носом, встал и заходил вокруг, пытаясь насвистывать и с усилием выговорил:

— Где этот проклятый Голлум?

Голлум появился очень скоро. Но он передвигался так тихо, что они ничего не услышали, пока он не встал перед ними. Его пальцы и лицо были вымазаны тиной и грязью. Он что-то жевал, облизываясь. Они не спросили, что он жует, да и не хотели об этом думать.

«Черви, жуки или что-нибудь скользкое из нор, — подумал Сэм. — Брр! Отвратительное существо! Бедняга!»

Голлум ничего им не говорил, пока не напился и не вымылся в ручье. Потом подошел к ним, облизывая губы.

— Теперь лучше, — сказал он. — Вы отдохнули? Готовы идти? Хорошие хоббиты, они прекрасно выспались. Поверили Смеаголу?.. Очень, очень хорошо.

Следующий этап их путешествия очень напоминал предыдущий. Они шли по ущелью, которое становилось все мельче, а склоны его — более пологими. Дно его стало менее каменистым, на нем появилась почва, а его края постепенно превращались в два обычных речных берега. Ущелье начало извиваться. Ночь подходила к концу, но луна и звезды были закрыты облаками, и путники догадывались о приближении дня только по медленно распространявшемуся свету.

В холодный предрассветный час они подошли к концу ручья. Берега его превратились в поросшие мхом возвышения. Ручей журчал у последнего каменистого выступа и терялся в коричневом болоте. Сухие тростники шумели и шуршали, хотя путники и не чувствовали ветра.

С обеих сторон и впереди лежали широкие болота, протянувшиеся на Юг и Восток в тусклом полусвете. Туман поднимался завитками с темных зловонных омутов. Тяжелые испарения висели в воздухе. А очень далеко на Юге виднелась черная стена Мордора, похожая на полосу разорванных туч над туманным морем.

Хоббиты были теперь полностью в руках Голлума. Они не знали и не могли догадаться в этом туманном свете, что находятся, в сущности, только на северной окраине болот, которые простирались далеко на Юг. Если бы они знали местность, они могли бы повернуть на Восток и выйти на твердую дорогу в голых равнинах Дагорлада — поля древней битвы перед воротами Мордора. Но это был очень опасный путь; на каменистой равнине не было никаких укрытий, и по ней пролегала главная дорога орков и солдат Врага. Даже плащи из Лориэна не скрыли бы их там.

— Как выбрать дорогу, Смеагол? — спросил Фродо. — Должны ли мы прямо пересечь эти дурно пахнущие болота?

— Нет, вовсе нет, — ответил Голлум. — Нет и нет, если хоббиты хотят достичь Темных гор и побыстрее увидеть Его. Немного назад и немного вокруг, — его тощая рука показала на Север и на Восток, — и вы сможете выйти на холодную твердую дорогу к самым воротам его страны. Много Его слуг ожидают там гостей, они будут очень рады отвести гостей прямо к нему, о да! И Его Глаз все время следит за этим путем. Он поймал там Смеагола очень давно. — Голлум задрожал. — Но с тех пор Смеагол полагался на свои глаза. Да, я полагался на свои глаза, и ноги, и нос. С тех пор я узнал другие пути. Более трудные, не такие быстрые. Но они лучше, если вы хотите, чтобы Он не увидел вас. Идите за Смеаголом! Он проведет вас через болота, проведет и через туманы, через густые хорошие туманы. Следуйте за Смеаголом очень осторожно, и вы пройдете долгий путь, очень долгий путь, прежде чем Он схватит вас, да, может быть.

Был уже почти день, безветренное и мрачное утро, и болотные испарения лежали тяжелым неподвижным одеялом. Солнце не проникало сквозь низкие тучи, и Смеагол хотел немедленно отправляться в путь. Поэтому после короткого завтрака они снова двинулись и вскоре затерялись в тенистом молчаливом мире, потеряв из виду и холмы, с которых пришли, и Горы, к которым направлялись. Они медленно шли цепочкой: Голлум, Сэм и Фродо.

Фродо казался самым усталым из всех троих, и, хотя они шли медленно, он часто отставал. Хоббиты вскоре поняли, что то, что казалось одним обширным болотом, на самом деле было бесконечной сетью омутов, кочек, луж и извивающихся, теряющихся ручьев. Среди них острый глаз и опытная нога могли отыскать путь. Голлум обладал таким искусством, и оно потребовалось ему в полной мере. Голова его на длинной тощей шее все время поворачивалась в разные стороны, он принюхивался и бормотал что-то про себя. Иногда он поднимал руку, останавливая хоббитов, сам проходя немного вперед, съежившись, согнувшись, испытывая почву концами пальцев рук и ног или просто прижимаясь ухом к земле.

Это было тяжелое и утомительное путешествие. Холодная влажная зима еще сохраняла власть над этой забытой страной. Единственной зеленью была пена бледных водорослей на темной грязной поверхности мрачной воды. Мертвые травы и гниющие тростники поднимались в тумане, как рваные тени давно забытого лета.