Кржижановский - Владимир Петрович Карцев

до Волги всего на полтора километра. Желая использовать большой перепад уровней Волги и Усы возле Переволок, Глеб придумал тогда прокопать между Волгой и Усой в этом месте деривационный канал и поставить турбины. Проект этот был хорош тем, что не требовал постройки плотины. Но и мощность турбин, конечно, была невелика. Потом оказалось, что многие самарцы думали об электростанции на луке. Студент Богоявленский защитил даже на эту тему в 1907 году дипломный проект.

Идею волжской электростанции инженеры и техники Самары обсуждали на заседании Самарского отделения русского технического общества — СОРТО на Дворянской улице. Сошлись на проекте более дорогостоящем — построить плотину в районе Жигулей, там, где Волга стиснута зелеными холмами. Этот проект имел только один недостаток, но коренной: земли, на которых должна была быть построена станция, принадлежали графу Орлову-Давыдову, и на заседании общества присутствовало, разумеется, заинтересованное лицо — управляющий имениями.

— Подумайте, господа, — тихо сказал он, оперевшись на плохонькую трибуну, — разве граф позволит осуществлять в его владениях столь сумасбродные проекты?

Тут загремел гром, вспыхнула синяя молния, задрожала земля, и за спиной управляющего в сиянии орденов, в перекрещении шпаг возник в лавровом венке сам граф — чуть левее и пониже портрета императора. Померцал, померцал и потух. И притихли инженеры. Разошлись — ничего не сделаешь.

А в оливковую Италию, в благодатный Сорренто полетело письмо на архиерейском бланке: «Ведомство православного исповедания епископа Самарского и Ставропольского. Конфиденциально. Депеша. Италия. Сорренто, провинция Неаполь. Графу Российской империи его Сиятельству Орлову-Давыдову. Ваше Сиятельство, призывая на Вас Божию благодать, прошу принять мое Архипастырское извещение: на Ваших потомственных исконных владениях прожектеры Самарского технического общества совместно с богоотступным инженером Кржижановским проектируют постройку плотины и большой электрической станции. Явите милость своим прибытием сохранить Божий мир в Жигулевских владениях и разрушить крамолу в зачатии.

С истинным Архипастырским уважением имею честь быть Вашего Сиятельства защитник и богомолец Епархиальный архиерей Преосвященный Симеон — епископ Самарский и Ставропольский. Самара, июня 9, 1913 г.».

Но граф ничуть не перепутался, а обрадовался — его земли возрастут в цене! И нужно лишь подождать того, кто даст больше.

Уже во время войны, в 15-м году, Глеб, директор «Электропередачи», крупнейшей в России электростанции на торфе, познакомился с группой банкиров и инженеров из союзных стран, рассказал о сумасбродной волжской идее с тайной надеждой, не согласятся ли вложить деньги в волжское предприятие. Иностранцы колебались, выгоды желали, риска не хотели, интересовались техническими деталями. Каковы возможные потребители электроэнергии: не слишком ли бедные? Какова стоимость рабочей силы — правда ли, что впятеро дешевле, чем в Европе? Сколько требуют хозяева за земли?

После решительного разговора, отказавшись от приглашений к ужину, Кржижановский поспешил домой на Остоженку; вталкивая впереди себя в квартиру морозное облако, вбежал в кабинет, написал письмо верному самарскому другу Василию Ильину.

«Москва, 23 ноября 15 г. Милый Василий! Под большим секретом сообщаю тебе следующее: мне удалось войти в контакт с группой капиталистов, имеющих в своем распоряжении до 20 больших гидравлических станций в Италии и др. странах. Я заинтересовал их «нашим» предприятием на Волге. Надо ковать железо, пока горячо. Они пробудут в России только десять дней. Пришли мне неотлагательно сведения, которые тебе удастся только собрать относительно существующей и предполагаемой промышленности в Самаре и на протяжении 100 верст около Самары. Не раздобудешь ли где-либо в земстве или каком-нибудь учреждении подробную карту Волги (около Усы) с Усой. (Особенно важно знать земли по Усе, в чьем владении они находятся.)

Кое-какие сведения относительно мощности Волги я уже имею…

На этом деле мы бы с тобой поработали и оказали бы услугу всему краю. Можно заварить крупную кашу — тогда быть бы мне с тобой на долгие времена. Жарь, дружище, вовсю! Жду!!! Твой Глеб».

В ответ две телеграммы от Василия. В одной то, что и было известно: земли все графские, к ним не подступишься. Поэтому следующая телеграмма Василия уже не так радовала:

«Против Самары весенний максимум шесть шесть десятых сажени средний максимум пять половиной сажен Переволоках весной от уровня Волги до уровня Усы приблизительно двадцать сажен течения Усы весной в ней вода разливается до Усолья верст на семь берег Переволок рыхлый известняк Ильин».

Цены, запрашиваемые графом, стали теперь уже, в преддверии постройки (в уникальном его положении, когда он может разрешить, а может — и нет), просто немыслимыми. Иностранцы ускользали в приближении серьезного разговора. Ну что ж. Никто не хочет рисковать такими большими первоначальными затратами. А может быть, иностранцы учуяли в морозном московском воздухе и нечто иное — тревожное, как надпись огненная на валтасаровом пиру, — день последний приходил кому-то в России, и ставить на этого, уходящего…

Чутки, видимо, оказались длинные носы иностранцев, и граф не раз, наверное, посетовал, что подорожился: все отобрали, слова доброго не сказали.

И только после революции самарские энтузиасты развернулись по-настоящему: собрались, обсудили новые возможности, записали в тезисах своих протоколов (от 18 апреля 1918 года): «Направление Волги в Самарской луке дает полную теоретическую возможность использования части воды для гидравлических установок… Необходимо немедленно сделать предварительные изыскания по Самарской луке с целью выяснения всех подробностей течения, уровней реки, установления отметок и т. д.».

Энергия самарцев била ключом: в Самарском губсовнархозе тут же спаялась группа энтузиастов — инженеров, строителей, экономистов: братья Богоявленские, Гаврилов, Ленников, Лукьянов. Партийцы самарские тоже этого дела не выпустили из сферы архиважных и архисрочных: привлекли к себе инженеров, оформили организационно как «Комиссию по электрификации Волги в районе Самарской луки». Комиссия вернулась к более дешевому (и все же очень дорогому!) проекту деривационного канала.

А Самарский губсовнархоз предложил свои услуги по финансированию строительства.

Тут дела пошли как по маслу — быстро привлекли техников, чертежников, порылись в архивах, нашли множество данных о поведении Волги за последние сорок лет: и скорость течения, и расходы, и разливы; откуда-то с полок пыльных добыли старые и новые планы луки — оказалось, многое уже известно! Даже геологические данные строения берегов, как выяснилось, были раньше, но по ненадобности никогда не востребованы. Многое и сами собрали.

В июле девятнадцатого (кругом война, разруха, голод отчаянный) добрались самарские энтузиасты до Москвы попутными неверными поездами, с оружием, с рулонами чертежей, с папками невыразительного вида. И вот 8 июля Центральный Электротехнический совет заслушал доклад комиссии по оценке их труда. Председатель комиссии Кржижановский, члены — Графтио и Мышенков. Постановили: «Исследования самарской