Архив - Илья Штемлер

– В здравии… но не в полном.

– А что такое? – встревожился Янссон.

– Нет, нет… Это так… Куда же мы пойдем? Надо просмотреть мои записи.

– Ну… если, к примеру, ко мне, в гостиницу?

– Я откажусь. Не хочется под крышу. Такой славный сегодня день. Давайте посидим на воздухе, в скверике. А?

– Идет! – готовность Янссона кольнула Чемоданову. И, точно угадав, Янссон добавил не без ехидства: – Дело прежде всего!

Прорывается в декабре вдруг такая погода. Тонкая голубизна неба, лучи солнца, отсекающие контуры домов, неподвижный воздух, наполненный запахом свежести и чистоты… Аллеи сквера, что начинался недалеко от главпочты, были малолюдны, а дальше, в глубине, вообще никого. Чемоданова то и дело зарывалась подбородком в букет, вдыхая нежный аромат цветов. Роз было десять, и, дабы не омрачать встречу, надо одну розу отделить.

– В Швеции преподносят четное количество, – серьезно пояснил Янссон. – Как знак совершенства, знак парности всего живого. Нечетное число скорее говорит об одиночестве и печали. Я вез эти цветы из Стокгольма. Впрочем… – Янссон ловким движением выпростал из букета один цветок.

Чемоданова и сообразить не успела, лишь почувствовала, как по ладони колко протянулся шершавый стебелек.

– Ну что вы, – слабо воспротивилась Чемоданова, глядя, как детское личико цветка сиротливо возлегло на стоящую рядом скамейку. – Какой же вы право, Николай Павлович… Суровый человек, ничего не скажешь.

Они сделали несколько шагов. Чемоданова обернулась. Роза укоризненно мерцала прощальным алым светом в венке из собственных листьев.

– Знаете… пусть, как в Швеции. – Чемоданова воротилась и подхватила со скамьи цветок.

Янссон смотрел ей вслед, чему-то улыбаясь. «О, со мной вам будет не так-то просто, милейший!» – строптиво подумала Чемоданова, уловив его улыбку. Янссон, вероятно, учуял ее мысли, лицо его обрело озабоченное выражение.

– Нам как-то не остановиться, – деловито проговорил Янссон. – Не мучайте, Нина Васильевна, покажите бумаги. Я перелистаю на ходу.

Чемоданова достала из сумки несколько листочков.

– Я сделала выписки. Возможно, не очень удачные. Но какую-то ясность на ваш запрос они пролить могут.

Янссон принял листы. Или он не очень свободно читал по-русски, или волновался. И портфель ему мешал, оттягивал руку.

– Да, что я так? – Он опустил портфель на толченую кирпичную крошку аллеи и принялся читать, смешно шевеля губами.

– У меня такой почерк. – Чемоданова потянулась к записям.

– Нет, нет… Я сам, я разберусь… «Лечение расстройств мозгового и прочих обращений крови алколоидом из произрастающих в отечестве растений «барвинка – малого». Кое имел честь дознать магистр фармацеи Зотов П. А., служащий Аптеки на Васильевском острове», – волнуясь прочел Янссон. – Это что? Неопубликованная статья?

– Думаю, что опубликованная. В деле есть черновик письма с благодарностью за публикацию… То ли за подготовку к публикации, я не поняла.

– Ах, если бы все это было напечатано, – волновался Янссон. – Ведь речь идет о приоритете. Такая была бы удача. – Он сдвинул на затылок свою роскошную кепку, отороченную светлым мехом.

– В деле много выкладок. Много цифрового материала, формул… Вы сами все увидите. Я не хотела заказывать ксерокопию, пока не проконсультируюсь с вами… Чтобы не делать лишнего.

Чего лишнего? – не понял Янссон. – Лишней ксерокопии? Это что, такая сложность?

– Нет, сложность в другом. Часть дел Медицинского совета были переданы в фонды Министерства внутренних дел и попали в спецхран, – пояснила Чемоданова. – Куда доступ весьма ограничен.

– То есть? – напрягся Янссон.

Он знал – если на его бывшей родине что-то запрещалось, то никакие силы пробить этого не смогут. Но втайне надеялся, что подобные документы не представляют особого секрета, и вот, пожалуйста…

– То есть? – повторил Янссон, искоса поглядывая на свою спутницу. – Вы хотите сказать, что нашли не все документы?

– Да, не все. Ту часть архива вашего деда, что находится в спецхране, мы не видели… То есть – я и один наш сотрудник. Он-то и раскопал ваш материал.

– Кто это?

– Есть у нас один молодой человек, – Чемоданова испытывала неловкость. – Колесников. Евгений Федорович Колесников. Эта фамилия вам о чем-нибудь говорит?

– Колесников? – в недоумении переспросил Янссон. – Нет, не знаю. Впервые слышу.

Они перешли улицу и остановились у хмурого многоэтажного дома.

– Пришли? – Янссон поставил портфель на жестяной подоконник первого этажа.

На скрежет жести занавеска за стеклом отодвинулась и в зарешеченном окне показалось лицо девчушки лет восьми с косичками, торчащими наподобие оленьих пантов. Янссон растянул узкие губы до ушей и согнал к переносице круглые зрачки. Он вообще был мастер строить рожицы. Девчушка беззвучно засмеялась за двойными рамами окна и что-то крикнула в сторону. Тотчас рядом с ней вынырнула головка белобрысого мальчугана, заранее готового повеселиться.

– Вас тоже сдадут в спецхран, – проговорила Чемоданова. – Доиграетесь.

Янссон надвинул кепи на нос и отвернулся от окна – все, концерт окончен.

– Так и будем стоять? – спросил он. – Или вы забыли, где живет этот Колесников?

– Представьте себе… Дайте сообразить. Я давно не была в этом районе, – Чемоданова пыталась вспомнить объяснение Колесникова – не звонить же ему еще раз по телефону, уточнять маршрут.

– Возьмем такси, – предложил Янссон. – Скажите таксисту адрес, и дело будет иметь конец.

«Будет иметь конец», – мысленно передразнила Чемоданова, еще не решив для себя – идти к Колесникову или нет?

В стекло постучали.

– Дети просят повторить на бис! – проговорила Чемоданова, вглядываясь в зарешеченное окно. Теперь за стеклом они видели разгневанного небритого мужчину, в подтяжках и майке.

– Требует снять портфель с подоконника, – догадалась Чемоданова. – Устроили в помещении египетскую ночь.

– Ах, извините, – спохватился Янссон и стянул с подоконника «дипломат». – Извините! – крикнул он в стекло.

Небритый мужчина погрозил Янссону кулаком и что-то немо произнес.

Чемоданова укоризненно покачала головой, вспомнив свою с Янссоном поездку в автобусе. Везет же этому Янссону на впечатления.

– У вас побежали бы за полицией? – ехидно проговорила Чемоданова, намекая на давний разговор.

– У нас бы не поставили портфель на чужой подоконник, – ответил Янссон без улыбки.

– А вы конформист, Николай Павлович. Сразу приобщились к нашим порядкам, – пошутила Чемоданова. – Ладно, пойдем к Колесникову. Найдем его и без такси, – решительно добавила она.

Дом Жени Колесникова находился в двух кварталах отсюда. Чемоданова вспомнила, что бывала здесь когда-то, навещала больного Колесникова по поручению месткома. Вот газетный киоск, вот трансформаторная будка, рядом с которой должен быть подъезд с некрашеной фанерной дверью. Вообще сегодняшний визит к Колесникову домой был неожиданным для Чемодановой. Можно было понять нетерпение Янссона, которому предстояли два тягостных нерабочих дня, а у Колесникова, возможно, имелись более пространные выписки из дела магистра фармацеи Зотова.

Услышав в телефонной трубке голос Чемодановой и вникнув в ее просьбу, Колесников пришел в жуткое волнение. Он стал кричать, что не готов к такому приему, что неважно себя чувствует, что вдруг нагрянет эта халда, его тетка, и наверняка расскажет Янссону, что у них есть в Швеции какое-то родство, а это неизвестно чем кончится, надо знать тетку… Чемоданова прикрыла ладонью трубку, хотя Янссон и так маячил далеко от телефонной будки: «Пойми, Женька, он свалился как снег на голову – ночью позвонил, утром уже здесь. А впереди – суббота и воскресенье. Ну, просмотрит он твои выписки, и дело с концом… Подумаешь, родственник! Мы все друг другу такие родственники». – Чемоданова не сомневалась, что уговорит Колесникова…

– Вот! Дом номер сорок четыре, – объявил Янссон. – А какая квартира? Шестнадцать? – Громоздкий «дипломат» оттягивал ему руку.

«Что он там прячет?» – в который раз подумала Чемоданова в ожидании Янссона у лифта.

Кабина поднималась лениво, грозя вот-вот остановиться, а к последнему этажу ее начало трясти и дергать. При тусклом освещении лицо Янссона казалось приближенным до неприличия. Какая-то бледная полоска сползала от щеки к шее и скрывалась под шарфом, а глаза окаймляла красноватая нить.

– Не переломите цветы, – улыбнулся Янссон.

– Мы их сейчас поставим в воду,- отстранилась Чемоданова. Янссон сделал вид, что не заметил ее жеста…

Колесников встретил их на площадке. Белая рубашка с отложным воротничком очень шла к его тонкой и мускулистой шее. Он протянул руку Янссону и улыбнулся… Посторонясь, мужчины пропустили Чемоданову вперед. «А кто орал, как ненормальный, по телефону?» – проходя, шепнула Чемоданова Колесникову и громко проговорила: