Исчезновение Мэдлин - Энтони Саммерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неужели Макканны действительно стали жертвами хейта, учитывая, что сами они не использовали Twitter? В таком случае покойная Бренда Лейланд была троллем. Однако имели место и успешные судебные преследования лиц, которых в сообщениях прессы также называли троллями, которые не преследовали конкретных живых людей. Мэтью Вудс, разместивший на своей странице в Facebook болезненные комментарии об убитой валлийской пятилетней девочке Эйприл Джонс, «презренные» комментарии, как их назвал судья, выносящий приговор, был заключен в тюрьму на три месяца. Роберт Райли, который написал в Twitter оскорбительные замечания об Энн Магуайр, учительнице, убитой ученицей в ее классе, был отправлен в тюрьму на два месяца.
Некоторые настаивают на том, что анонимность – это не просто привилегия, за которой можно спрятаться. По их словам, это необходимый инструмент для защиты свободы слова. Право на свободу слова, конечно, является краеугольным камнем демократии. Однако с этим связаны обязанности и ограничения. Существуют законы, защищающие нас от «угроз, оскорблений или домогательств», от словесных и физических преследований. Существуют законы, ограничивающие то, как материалы могут быть освещены в прессе, на телевидении и радио, а также что может быть напечатано в книгах. Такие законы могут иногда казаться ограничительными. Однако право на свободу слова должно быть сбалансировано с правом гражданина быть свободным от бездоказательных обвинений и оскорблений – расовых, религиозных, сексуальных или иных.
В целом закон предлагает защиту от оскорбительных и угрожающих сообщений, которые публиковались в Интернете о родителях Мэдлин Макканн – и в этом отношении о Бренде Лейланд. Закон Великобритании о вредоносных коммуникациях 1988 года квалифицирует как уголовное преступление «отправку электронного сообщения в любой форме, которое является непристойным или крайне оскорбительным, или которое содержит угрозу, или которое является ложным, при условии, что имеется намерение причинить страдания или беспокойство получателю». Закон о коммуникациях 2003 года запрещает отправку таких сообщений через общедоступные сети, такие как Twitter и Facebook. Некоторые злоупотребления в Интернете могут считаться правонарушением в соответствии с Законом о защите от преследований 1997 года, охватывающим любой «образ поведения, вызывающий тревогу и беспокойство, который включает в себя публикацию слов при условии как минимум двух контактов».
Помимо юридических инструментов есть ли у перегруженных работой полицейских возможности или желание расследовать такие дела? Twitter, Facebook и другие социальные сети должны разделять ответственность за то, что публикуют пользователи. «Мне откровенно стыдно за то, как плохо мы справились с этой проблемой», – сказал генеральный директор Twitter Дик Костоло сотрудникам в феврале 2015 года.
«Мы собираемся начать блокировать этих людей и следить за тем, чтобы, когда они начинают свои нелепые атаки, их никто не услышал».
В конечном счете, конечно, ответственность должна лежать на человеке за монитором компьютера. Даже если бы критики Макканнов были хоть сколько-нибудь оправданы в своих многочисленных подозрениях, их онлайн-атаки все равно не были бы оправданы. Однако и британская, и португальская полиция заявили, что такие подозрения совершенно необоснованны, и интенсивные исследования для этой книги показывают, что они правы. Те, кто оскорбляет Макканнов или других жертв в Интернете, являются кибер-хулиганами, которым нельзя позволять продолжать свои разглагольствования. На момент написания этой книги, однако, не было информации о том, намеревается ли столичная полиция принять меры против обидчиков Макканнов. Онлайн-насилие продолжается день за днем.
Шумиха вокруг интернет-троллей в конце 2014 года отвлекла внимание от того, что для Макканнов было единственной причиной создания их публичного профиля – поисков их дочери.
26
К началу 2015 года поток новостей, который когда-то был постоянным, снизился до редких упоминаний. Ходили слухи, что расследование британской полиции может скоро закончиться. Якобы осведомленные люди говорили, что дело затянулось слишком долго – почти четыре года – и стало слишком дорогим. Стоимость расследования, финансируемого Министерством внутренних дел, составила десять миллионов фунтов стерлингов и продолжала расти. Работа с португальскими властями, которая всегда была неприятной, якобы оставалась практически невозможной. Было сказано, что политическая поддержка идет на убыль.
Главный детектив Энди Редвуд, возглавлявший Operation Grange с момента ее создания, покинул свою позицию и был заменен офицером того же ранга Николой Уолл. Некоторые расценили уход Редвуда как «сигнал» о том, что дело скоро будет закрыто. Еще больше слухов последовало, когда несколько месяцев спустя представитель профсоюза столичной полиции заявил о «негодовании» по поводу отвлечения и без того недостаточного персонала и средств на дело за пределами Великобритании.
Однако беседы авторов с источниками в течение нескольких месяцев предполагают иную реальность. Высокопоставленный источник сообщил авторам, что это все еще «обычное дело. Мы просто выполняем задания, одно за другим. Никола Уолл – опытный ветеран по делам об убийствах, которая по-новому взглянула на это дело. Мы ежеквартально отчитываемся в Министерстве внутренних дел – это обычная практика, проблем с деньгами нет. Политический ветер не дует против продолжения расследования, ни намека на то, что нас могут закрыть». Более того, в одной важной области произошло развитие.
В то время как столичная полиция ранее заявляла, что изучает восемнадцать инцидентов, в ходе которых злоумышленник вторгся в собственность британских семей в период с 2002 по 2010 год, много раз после исчезновения Мэдлин, теперь эта цифра возросла. Полиция сейчас проанализировала целых двадцать восемь эпизодов за период, начавшийся еще в 2002 году. «Не все преступления одинаковы, – сказал источник. – В некоторых участвуют не маленькие дети, а подростки или молодые женщины… Но есть сходства. Мы наблюдаем некую последовательность.
Может быть, был грабитель, вор, у которого также есть слабость к подобным вещам. Мы не знаем. Мы не говорим, что все эти правонарушения однозначно связаны, но в этом направлении мы можем работать. Это не единственное направление расследования, которое мы отслеживаем, совсем нет, но мы смотрим на него в целом – это долгая работа. Если мы углубимся в эти инциденты и выясним, кто виноват, если мы обнаружим, что одно лицо несет ответственность за ряд, если не за все, инцидентов… Кто знает, этот же человек может быть ответственным за исчезновение Мэдлин Макканн».
Когда впервые выяснилось, что полиция сосредоточила свое внимание на проникновениях в дома, старший инспектор Редвуд упомянул о том, чего на самом деле жаждет его команда. Они надеются,
