Бремя удачи - Оксана Демченко

– Проводить домой? – посочувствовал Карл.

– Нет, все в порядке. Просто я теперь твердо знаю, что за краем есть нечто, – раздумчиво и неспешно сообщил джинн. – И я, пожалуй, определил для себя, зачем следует хоть иногда посещать храмы: чтобы побыть недолго у края без угрозы отчаяния, чтобы попытаться не так страшно и жестоко, но все же относительно искренне оценить свою жизнь.

В груди что-то согласно шевельнулось, седьмое чувство опознало тонкое, едва слышное змеиное шипение… Отголосок заклинания «морт» никуда не ушел. Он продолжал пребывать в душе того, кто выжил вопреки всем законам. Змея наблюдала край миров, и ей там было уютно. Ей там, видимо, даже нравилось. Рядом с родными местами…

– Я посижу с ним, – сказала Геро, погладив Шарля по плечу. – Я не боюсь этого края. Я жрица. Вы просто не туда глядите, глупые люди: всегда вниз, под ноги, в тень, похожую на пропасть. Но есть и свет. Пойду спою мальчику о надежде. Он молод, открыт переменам, и для него все еще поправимо.

Геро улыбнулась впервые после страшной гибели Ляли – спокойно, грустно, но не через силу. И ушла, напевая мелодию без слов. Шарль слушал, прикрыв глаза, и змея слушала, греясь в лучах света, указанного жрицей и действительно существующего.

– Чему ее учили в университете Дорфурта? – задумался Шарль. – Разве это можно развить или натренировать?

– Не думаю. Но я сам займусь программой образования Геро в Ликре, – пообещал Карл. – Идем. Если ты способен еще работать, надо поговорить с тем, кто все это затеял.

– Вы и его взяли живым? Карл, вы чудодеи. И да, увы нам, мэтр ле Берье прав – орден вырождается…

Шарль нехотя пошел за бароном фон Гессом, осознавая, что вовсе не желает видеть очередного джинна, лишенного маски против воли, жалкого и гнусного. Такой вызывает лишь отвращение и создает повод еще раз вспомнить себя, отчаявшегося и жалкого. Раздавленного. Разве можно подобным зрелищем уродовать сознание Поля, сославшись на усталость? Малыш так упрямо пробует быть самим собой, ему нужна помощь. Но никак не это зрелище деградации, способное и куда более взрослого, состоявшегося человека потрясти и ужаснуть.

Джинн сидел в подвальном помещении, лицом к стене, молча, обмотав голову одеялом… Умереть он не мог – наблюдали и сторожили. Но и давать показания тоже не мог: неспособность принять себя была сильнее любых сознательных доводов и даже грубого внушения. Шарль подошел, встал за плечом соплеменника и вздохнул:

– Карл, я могу применить к нему магию? Слабое воздействие, он не получит возможности освободиться от шейного блокиратора.

– Слабое постепенно сойдет на нет, блокиратор его погасит. В целом же по вопросу – да, разрешаю. Применяй. Мы, честно говоря, уже все испробовали, он замкнулся наглухо.

– Мсье, – негромко позвал Шарль. – Мне дозволили предложить вам помощь в создании маски, частичной, только для лица. Прическу поддерживать хлопотно, но на сутки иллюзии хватит, а затем – есть парики, разберетесь. Вам принесут еще и перчатки, они скроют руки. Голос я тоже восстановлю. Сейчас… Собственно, все. Если вы желаете получить иное лицо, я готов выслушать ваши указания и скорректировать внешность.

Карл принес перчатки и бросил на лежак. Джинн коротким ловким движением подхватил их, натянул.

– Зеркало! – приказал он и, видимо, остался доволен голосом. Помолчал, выпрямляясь и расправляя плечи. Получив небольшое зеркальце, изучил полученную маску. – Волосы длиннее и золотистее. Глаза зеленее, крупнее. Еще крупнее и еще зеленее! Ресниц не вижу. Брови выше… так. Румянец.

Джинн рассмеялся мягко и музыкально, обернулся с нелепой грацией молодящегося старика. Карл охнул и закашлялся. Шарль принял зрелище без удивления. Он не надеялся застать ничтожество в полном уме и теперь по внешности окончательно убедился в своей правоте. Зеленые глаза после двух корректировок занимали половину лица – без преувеличения. Были они выпуклы, почти светились ядреной кислотной окраской. Брови дугами залегли у линии волос. Крошечная пуговка носа вздернулась птичьим клювиком. Подбородок пропал вовсе.

– Предатель Шарль, – глупо улыбнулся джинн. – Я презираю тебя, ты позор ордена.

– Хорошо бы знать, кто меня презирает, – поморщился Шарль. – Мсье Анри, полагаю? Белое золото, редкая порода… Никудышный стихийщик при гипертрофированных данных пси.

– Недавно, после измены мэтра Сержа, я стал рубином в венце власти, ты теперь знаешь, склонись и трепещи.

– Я могу и снять маску, – тихо предупредил Шарль, не в силах отказаться от этой мести.

Он не без удовольствия проследил за тем, как Анри охватывает отчаяние. Тот боролся с собой несколько секунд, но стоило подкрепить угрозу движением руки, прошептать первое слово снятия иллюзии, как Анри сполз с лежака и завыл, жалко корчась на полу и норовя обнять колени Шарля. Стало окончательно противно.

– Мсье де Лотьэр, ваше место поднадзорного не дает вам подобного права, – резко одернул барон фон Гесс, уловивший свою роль в деле.

– Он предатель, – поддакнул Анри, переключая внимание на Карла.

– Вы, мсье, получите личного мага для поддержания маски, – пообещал Карл. – Мы учтем ваше высокое положение в ордене, но лишь при одном условии: вы будете сотрудничать. За все надо платить, мсье. Требуется только правда. Только! Иначе вас постигнет участь де Лотьэра. Видите? Он лишен совершенства. И страдает.

– О-у, да, ужасно, – закатил глаза Шарль и душераздирающе зевнул.

Анри взвизгнул и закивал. Вскоре он уже без передышки вываливал сведения, мешая ложь, бахвальство и описания своей безупречной внешности с крохами ценных правдивых сведений. Два дознавателя поочередно записывали, стараясь пореже глядеть на лупоглазого лохматого уродца. Карл и Шарль сидели в сторонке и слушали. Только поздним вечером оба вернулись в особняк фон Гессов, обсуждая непростой день.

Отоспавшаяся Ленка уже приготовила ужин и сама налила по стопочке обоим мужчинам, припозднившимся с работы. Шарль быстро расправился с мясной поджаркой и отодвинул пирожки в сторону.

– Что-то знаешь, – предположил Карл.

– Нет, но я слышал одну сплетню. Или легенду. Или просто глупость… Сформулировать точно не возьмусь, а если кто и знает суть и правду наверняка, только Эжен ле Пьери. Он и сам легенда. Сто лет назад сгинул в лесах Ликры, у него имелась причина не вернуться домой, и она очаровательна…

– Я видел ее, – кивнул Карл. – И Эжена тоже, он представился, узнав во мне фон Гесса. Он был закадычным врагом моего предка Карла Фридриха.

– Тем лучше, не надо все усложнять длинным пояснением. Фон Гессы не были врагами Эжена. Собственно, при его могуществе мог ли он иметь врагов? Я долго думал. Все же легенда ордена – и вдруг рядом.