Ниалл. Возвращение Повелителя Света - Валерия Катина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не совершай моих ошибок, Лин. Не уступай ее никому, иначе однажды ты проснешься, в твоей душе зияет огромная рана, а на сердце выжжено ее имя, только быть с ней ты больше никогда не сможешь.
— Почему ты просто не запретишь им? — горько прошептал Ленар.
— Потому что я люблю ее и желаю ей только счастья.
От слов Повелителя Ленар вздрогнул. Любовь…Ниалл говорит о любви? Изумрудные глаза забегали по алебастровому лицу, ища намек на веселье, но его нет. Ниалл говорил совершенно серьезно. Сглотнув, Ленар выбежал из кабинета друга, бегом спустился по лестнице и, распахнув двери, выбежал на улицу. Полил дождь. Ледяным порывом он смывал с душ всех присутствующих грязь, капая на землю хрустальной крошкой. Селена застыла, на глаза навернулись слезы. Татум вышел вперед, преграждая путь, но на пальцах Ленара уже вспыхнула магия.
— Как ты посмел явиться сюда? — рыкнул Татум.
Ниалл присел на подоконник, смотря на разворачивающуюся картину, и улыбнулся. Друг даже слушать не стал. Сглотнув, он сделал два шага вперед, останавливаясь, смотря, последует ли за ним Селена. Она, выглянув из-за спины Татума, сделала шаг и, не стараясь удержать слезы, всхлипнула:
— Как ты мог бросить меня и явиться сейчас как ни в чем не бывало?
— Прости меня! — выдохнул Ленар. Он сорвался на бег, заключая Селену в объятия. Она рыдала в его плечо, била кулаками в грудь, сильнее жалась к мужчине, зарываясь носом в русые кудри, пахнущие мускусом и орхидеями. Она всхлипывала, плечи подрагивали в немом рыдании, а Ленар, не боясь ни дождя, ни грязи, сидел на залитой земле и гладил Госпожу Порядка по спине, шептал слова любви, бесконечно извинялся, а потом отодвинул ее от себя, обхватил ладонью лицо и впился в губы поцелуем.
— Я больше не оставлю тебя, — прошептал Ленар. — Я люблю тебя.
Ниалл осушил залпом вино. Так просто друг говорил всего три слова, способное возвысить тебя до небес или разрушить чью-то жизнь. Но почему же для Ниалла так тяжело их произнести? Он говорил о любви всем: прикосновениями, поцелуями, цветами, подарками, но словами — почти никогда. Татум стоял, дрожа то ли от холода, то ли от боли. Стоило появиться Ленару, и Селена о нем позабыла, словно его никогда и не существовало. Когда собирается из осколков чье-то сердце, другое же разбивается на куски. Круговорот разбитых сердец, готовых склеить себя сами, или прибегнуть к помощи. Он был для Селены лишь утешением. Способом забыть русоволосого красавца. Всего лишь временный вариант. Дождь все лил с небес, а двое сидели на грязной земле и не могли надышаться друг другом. Татум коснулся нити Хаоса и исчез, только платок, однажды подаренный Госпоже, остался валяться на размытой дождем дороге.
Персефона сидела на подоконнике в спальне и тоскливо провожала взглядом седые капли дождя. Было уже за полночь, а Ниалл так и не пришел. Она весь день слонялась по комнате, помогла Дафне сделать прическу, поужинала в тронном зале вместе со слугами и Повелителем, погуляла по саду ирисов, даже взяла из библиотеки Бога книгу о магии Хаоса. Только взгляд ледяных глаз смотрел сквозь буквы, рассеянно блуждал между строчек, и то и дело подкидывал ей воспоминания красивого алебастрового лица, шелка платиновых волос, и вкуса сладких губ. Она думала, он последует за ней, раскроет душу, но он не последовал. Сначала девушка разозлилась. Обида в душе вспыхнула подобно спичке, а потом огонь потух, стоило сесть и подумать. Ниалл и так сделал шаг, переехал собственные принципы, чтобы позволить девушке остаться рядом, быть его женщиной, распустить остальных наложниц. Для него пока было трудно открыться, а она сглупила и надавила. Закусив кончик большого пальца правой руки, Персефона тяжело вздохнула. Она захлопнула книгу и откинула ее от себя. Вдруг Ниалл еще не спит и она сможет извиниться за свой глупый порыв влезть в его душу? Она вытянула вперед руку и собиралась коснуться нити Хаоса, но дверь спальни неожиданно распахнулась и на пороге появился Ниалл. В распахнутой на груди белоснежной рубашке и песочного цвета брюках-карго, он выглядел великолепно. Волосы он забрал в высокий хвост, а одну прядь затянул в тугую косу и повесил на нее золотые кольца. Правая ладонь была заведена за спину, губы растянулись в улыбке. «Не злится!» — промелькнуло в голове. Спрыгнув с подоконника, Персефона с размаху влетела в крепкую грудь и, поднявшись на носочки, нежно коснулась губ. Отстранившись, они оба сказали:
— Прости меня!
Персефона рассмеялась и, скромно потупив глаза, закусила губу. Такая нежная и маленькая, что у Ниалла защемило сердце. Он думал, она снова будет показывать свой гордый характер, отвернется, сделает вид, что его не существует, но он оказался не прав. В груди стало теплее от ласковой улыбки и блестящего ледяного взгляда. Бог вытянул вперед руку, протягивая Персефоне небольшой синий сверток. Она стянула шелковую ленту, сняла бархатную тряпку и ахнула от увиденного. На холсте хаотичными мазками вырисовывалось фарфоровое личико с сияющими голубыми глазами, припухлые от жарких поцелуев губы, красивые изгибы нагого тела, а на животе разбросаны бархатные лепестки алой розы. Из распахнутого окна струился малиновый свет, охватывающий фигуру подобно огню.
— Ниалл, — начала было Персефона, но Бог приложил палец к ее губам.
— Мои шрамы — результат неправильных действий. Мать всего сущего наказала меня за проступок, отобрала магию и поместила в клетку, где единственное, что я чувствовал — боль. Она была бесконечная, отравляющая. Я проваливался в беспамятство, просыпался только тогда, когда на мое тело обрушивались сотни ударов молнии. Наказания Царицы оставляют шрамы, цветочек, и они не заживают никогда. — Ниалл горько улыбнулся, а девушка уткнулась носом в его грудь и прошептала:
— Прости, что заставила тебя вспомнить. Я не подумала.
— Да, думать иногда полезно, — усмехнулся Ниалл, за что получил легкий толчок под ребра. — Пойдем ко мне?
Персефона отвела глаза и покачала головой:
— Рано утром мне нужно сделать Дафне макияж и прическу.
— И что же?
— Я могу прийти утром. Если хочешь.
Бог улыбнулся, вздохнув. Они не вылезали из постели несколько недель. Все никак не могли насытиться друг другом. Нужно сделать паузу, Персефона права. Притянув девушку к себе, Бог поцеловал ее в макушку и сказал:
