Двери во Тьме - Андрей Круз

– А теперь оно само прощупалось? – уточнил я.

Тенго встал с дивана, вышел на кухню, откуда вернулся с кувшином пива и тремя бокалами на небольшом подносе.

– Э, что я за хозяин такой? – сказал он опять с акцентом, наливая пиво. – Не мог намекнуть? Угощайтесь… Настя… – протянул он ей бокал.

– Спасибо.

– Спасибо, – кивнул и я. – Так что дальше-то?

– А дальше мне подумалось, что если Милославский так в тебе нуждается, то он вполне перенесет то, что ты переедешь сюда, – грузинский акцент исчез. – Тебе будет спокойней тоже, безопасность – это дело такое.

– А взамен?

– А взамен, если получится найти проход, поделишься со мной информацией. Кстати, почему Милославский так в тебе нуждается?

Помолчав минуту, я все же решил ответить, хоть и тщательно дозированной полуправдой:

– Когда я попал сюда, проход за мной вроде бы не закрылся окончательно, так и «висит». Профессор полагает, что он завязан на меня и без моего участия просто не сработает.

Рассказывать про совпадения «слоев» я не стал: слишком много информации для первого раза, а заодно проверю, что Тенго известно на самом деле. Другое дело, что помощь Тенго мне сейчас куда как нужна – не только ведь он хотел со мной поговорить, но и я с ним.

– А больше таких проходов нет?

– Выходит, что нет. Я не слышал, по крайней мере.

– И что выходит? – задумался он. – Ты будешь туда-сюда ходить, или как?

– Понятия не имею. Может, вообще никто никуда ходить не будет, а все это пустышка. Ни черта еще толком не известно.

– А Серых ушел, так ведь? – неожиданно спросил он.

Что-то все же знает. Похоже, что где-то на Ферме «течет». Или не на Ферме, но информация уходит.

– Скажем так: ни подтвердить, ни опровергнуть информацию я не могу. И никто не может.

– До меня слух дошел, что вы место ухода обнаружили, – подкинул он еще одну новость.

– Мы обнаружили нечто, что может быть местом ухода, – поправил я его. – Или местом гибели. Или ухода неизвестно куда, во Тьму например. Проверить и убедиться, как оно на самом деле, не получится. Если честно, – я выдержал маленькую драматическую паузу, – я думаю, что Серых уйти не смог. Он попытался, но… В общем, похоже, что Серых обладал одной половиной кусочков мозаики, а вторая половина – у Милославского. А без обеих половин с этим проходом лучше не экспериментировать.

– И где половина Серых?

– Я думаю, что мне это известно, – осторожно сказал я. – Но добраться туда без твоей помощи я не смогу, пожалуй.

– Почему? – чуть подался ко мне Тенго.

– Туда только на аэросанях. По реке, причем довольно далеко. Аэросани все в разведбате. И еще…

– Что?

– Аэросани нужны большие, с печкой, где отогреться можно. У вас такие есть. А вот людей нужно по минимуму. Меньше людей – меньше болтовни.

Тенго помолчал, глядя на падающий за окном снег, затем вновь повернулся ко мне:

– И если мы найдем то, что ищешь?

– Сделай фотокопии до того, как я отдам бумаги Милославскому.

– А та половина мозаики, что у Милославского?

– По мере возможности расскажу тебе сам – полного доступа у меня нет. Но это в любом случае намного лучше, чем ничего. Намного лучше.

– Намного, верно, – он отсалютовал мне бокалом. – А что насчет переезда? Я не хочу тебя в Углегорске оставлять.

– Тенго, куда переезд? – вмешалась Настя. – У нас в Углегорске нормальный аэродром, самолеты под крышей, все есть, что нужно, а здесь?

– Сделаем! – уверенно заявил Тенго. – Поле подходящее есть, ангары поставим, а в остальном… В Углегорске некие события ожидаются, так что вам точно лучше здесь быть, вот поверь мне на слово. Или продавайте к черту свой аэродром и просто переезжайте. С одним самолетом, например: будете на нем по местным заданиям летать. Один мы легко разместим прямо сейчас.

Настя уставилась на него с возмущенным видом, а мне его предложение показалось не лишенным смысла. Тут ведь с какой стороны смотреть: Настя живет реалиями Отстойника, а я все больше мыслью о том, как отсюда вырваться. Поэтому ей со своим расставаться тяжело, а меня вроде как и не держит ничего.

– Настя, учебку летную здесь откроешь, – продолжал уговаривать Тенго. – Пусть другие постоянно летают – зачем все время самой рисковать, а? Все равно отберут аэродром, это я точно знаю, – не сейчас, так позже. У нас власть здесь такая, сама знаешь, наверное. Ладно, думай, пойду ворота открою, приехал кто-то…

Шашлык получился. Две огромные свиные лопатки были разрезаны, замаринованы в местном яблочном вине, насажены на шампуры и размещены над тлеющими углями, сразу зашипевшими сначала под каплями маринада, срывающимися с кусков мяса и лука, а затем и под растопившимся салом. Гостей собралось человек десять – мы даже знали не всех из них, а если точнее, то кроме Федьки не знали никого. Но Тенго умел вести застолье, всех со всеми перезнакомил, не давал разговору утихнуть – в общем, проявил себя как хозяин, с самой лучшей стороны.

Уже когда все расходились, он подошел ко мне и тихо спросил:

– Ну ты решил что-нибудь?

– Ты машину даешь? – вместо ответа задал я вопрос. – Если она вам для дела нужна, я пока свой «кюбель» оставлю: на нем покатайтесь.

– Даю, без проблем, – сделал он удивленное лицо. – Только ты на вопрос ответь.

– Мне подумать надо. Пока сгоняю куда требуется – подумаю. И с Настей все это обсуждать нужно. Если бы не твоя идея про учебку – хрен бы ее кто уговорил, но если так, то… не все так безнадежно.

– Ты когда вернешься?

– К вечеру завтра. Может, даже еще раньше, в середине дня. Мне просто в одно место сгонять надо, проверить кое-что.

– А аэросани тебе когда нужны?

– А когда угодно, как сможешь. Главное, чтобы до весны, пока лед не сошел. Потому что если сойдет, то туда уже без нас съездят, как мне кажется.

Я себя умней других не считаю. И уж если я догадался, где можно поискать записи Серых, так и Милославский додумается, если уже не додумался. Но добраться туда можно только на аэросанях: самолетом под Тьму не залететь, наши снегоходы туда просто не доберутся, а если и доберутся, то экспедиция затянется надолго. А аэросани только у разведбата. Если не скооперируюсь с Тенго, то есть подозрение, что в записки Серых, если они там, конечно, мне подглядывать не позволят. Не хрен потому что.

– Ты вот что, – сказал Тенго, – ты ко мне завтра вечером заезжай – с Настей или без, как тебе лучше, – и все порешаем. С санями решим, не вопрос, машину тебе к гостинице с утра пораньше подгонят, ключи оставят у администратора. Свою оставлять не надо: воскресенье завтра, так что все нормально.

– Нормально так нормально.

Вот такой я молодец: везде и со всеми о чем-то договорился. Тайна Милославского стала секретом Полишинеля, я везде какие-то сделки заключаю, чем это все закончится – хрен его знает, ни малейшего представления не имею. На том и расстались.

С утра я Настю будить не стал – тихо собрался и спустился на первый этаж, где администратор никаких ключей мне не дал, сказав:

– Вам машину подогнали, прямо у крыльца стоит, серый додж.

Ну да, какие тут ключи? Выглянул в окно и про себя выругался. Как-то не догадался, что подгонят мне именно эту машину, – серый додж-пикап, да-да, тот самый, на котором Мышлицкий ездил.

Я задумался. Это вообще как, хорошо или плохо? Потом пришел к выводу, что все равно, не столь важно. Может, даже и хорошо. А может, и плохо. Поблагодарил администратора, застегнулся, натянул шапку и вышел из гостиницы на холод.

Машина была еще теплой: только подогнали. И с печкой! Нет, на самом деле с печкой, прямо как настоящая! Сверху крыша, со всех сторон стекла, ниоткуда не задувает – и тепло. Мечта. Почему я такую не нашел? Почему я такой кретин? Там, в Порфирьевске, даже небольшие грузовички были, тоже с закрытыми кабинами – почему не взял? Дурак потому что, дурак.

А так все простенько, конечно: плоская металлическая панель приборов, большой тонкий руль, торчащий из крашеной металлической трубы. Пол резиной покрыт, но похоже, что это уже самодеятельность. Отдельное сиденье для водителя, даже с простенькими регулировками, и справа от него двухместный диван. Сиденье мягкое, к слову, обтянутое брезентом.

Оглянулся в стекло за спиной и заметил, что в кузове лежат два больших мешка – с песком, похоже. Ну все верно, у пикапов задняя ось нагружена недостаточно, если они не с грузом, и на скользкой дороге лучше что-то тяжелое в кузов закидывать – проще ездить будет.

Я нажал всей ладонью на большую черную кнопку справа от руля, и шестицилиндровый двигатель подхватился и глуховато заворчал. Поймать первую передачу получилось как-то не сразу – рычаг был длинный и невнятный, – но затем она воткнулась, и машина неторопливо и солидно тронулась с места. А ничего так, нормально, поехали.

Было еще темно: уличных фонарей в Захолмье не существовало, так что фары были единственным источником света. В их лучах проплывали заборы, сугробы, стены, потом высветилось бетонное укрепление КПП, где я и остановился, почти упершись капотом в шлагбаум. Пропустили быстро, немного удивившись раннему выезду и тому, что еду в одиночку.