Последние первые планетяне - Павел Третьяков

– Все в порядке, – сказала она. – Девушка – в соседнем помещении. Приходит в себя.

– Где мы находимся? – выпалил Николай.

Он надеялся застать бандитку врасплох, но не вышло. Незнакомка тотчас ответила:

– В безопасном месте. Там, где не помешают.

– Где никто не услышит криков? Здесь разобрались с Василием Громовым?! – сам того не желая, воскликнул Давыдов.

Внезапный порыв старшины, который не принес пользы, но лишь отразился приступом сверлящей боли, как показалось, сбил женщину с толку. Незнакомка растерянно взглянула на пленника и, что, несомненно, являлось редкостью, некоторое время не могла подобрать слов. Это были редчайшие секунды с тех пор, как она появилась, когда Давыдов сомневался в своих опасениях касательно представшей перед ним женщины. Она, совершенно точно, не походила на типичного главаря банды, о которых так много в последние недели рассуждал старик Хоев. Незнакомка не казалась способной хладнокровно застрелить человека. Николаю подумалось: не сходится что-то во всей этой истории с Призраками.

Впрочем, поразмыслить времени не было. Странная растерянность бандитки прошла, и она, тяжело вздохнув, вновь обратилась к Давыдову:

– Я понимаю ваше замешательство, – вымолвила женщина сурово, но дипломатично. – Слышала вашу историю. Вы не местный. Прибыли с Востока – временно заменить борейского начальника полиции. – Она пожала плечами: – Можно догадаться о вашем положении. Новые: место, люди, вещи… Мироустройство, если позволите. Вы, точно губка, невольно впитываете все вокруг. Принимаете и хорошее, и дурное. Правду… и ложь.

– К чему клоните? – нетерпеливо перебил Николай.

– Я знаю достаточно, господин Давыдов, – однако как ни в чем не бывало продолжала женщина, – чтобы понять, вы вовсе не виноваты, что заблуждаетесь. Вы просто следовали по течению, и оно унесло вас в сторону от истины. Впрочем, у вас есть шанс исправиться. – Она заулыбалась, довольная своим красноречием. – Я предоставлю привилегию, которой лишены остальные. Возможность увидеть обе стороны пресловутой медали.

Николай, не впечатленный пафосными, но размытыми формулировками, не выдержал:

– Что, черт возьми, вы несете? Чего от меня хотите? – протараторил он.

– Чтобы вы послушали одну историю, – спокойно отозвалась незнакомка и показала на кушетку: – Присядьте. Парой слов не обойтись. Настоятельно рекомендую принять лекарство. Незамутненный рассудок пригодится в следующие часы. – Она с какой-то изуверской заботой поглядела на Давыдова, и тот, растерянный, решил, что вряд ли навредит своему положению, доверившись незнакомке. Когда старшина, все же отказавшись присесть, проглотил таблетку, женщина заговорила вновь: – Прежде всего, позвольте представиться, – сказала она. – Я знаю о вас довольно, а вы даже не в курсе, как ко мне обратиться. Мое имя Констанция. В прошлой жизни друзья звали меня Конни. Нынче в определенных кругах меня кличут Охотой…

Николая от этих слов поразило током. Не то чтобы это имело определяющее значение, но было приятно одержать маленькую победу. Старшина оказался прав: Констанция в самом деле была главарем разбойничьей шайки.

– Теперь вы знаете, – меж тем вымолвила Констанция. Она сделала навстречу узнику несколько шагов, будто показывая, что теперь они могут чуточку больше доверять друг другу, и продолжила: – История, которую я собираюсь поведать, берет начало много лет назад. Так давно, что порой кажется, это происходило не с нами вовсе. Бывало у вас такое чувство, когда вспоминали о прошлом? – Она решила не дожидаться ответа – посмеялась и махнула рукой: – Впрочем, неважно. Дело было давно. Все закрутилось, когда нам с супругом – да, я состояла в браке, – осточертела жизнь на севере фронтира. Бесячие зимы длиной в полгода, бесцветное небо, угрюмые лица горняков. Вот тоска! Мы стремились во всех смыслах к новому началу и были настроены решительней некуда. Именно в то время, вдохновленные идеей перемен, мы вышли на корпорацию «ЗолТек». Та, вне всякого сомнения, известна человеку ваших кругов. – (Николай действительно знал о делах «ЗолТек» еще по службе в Бинисе, однако показывать осведомленности не спешил). – В те времена «ЗолТек» активно расширяли влияние на Западе, – пояснила Констанция. – Они сорили деньгами, давали городам и их жителям невыполнимые обещания. Словом, пудрили мозги направо-налево. Увы, среди тех, кто купился на красочные рекламки и пафосные лозунги, оказались мы с мужем. Жаждущие приключений, сломя голову мы понеслись на юг. Обосновались в миленьком городишке на полпути к границе. Я получила должность в газете, супруг – перспективное место в шахтерской бригаде. Дела поначалу шли волшебно. Не жизнь, а сказка – так говорится?! За пару лет муж дослужился до руководителя. Пара-тройка прибыльных сезонов, и мы ждали перевода на офисную работу. Разумеется, мы стали планировать будущее. Думали выкупить небольшое ранчо за городом, завести малюток, обустроить хозяйство. Фронтирская, черт возьми, мечта! Почти в наших руках! – Констанция на этих словах горько улыбнулась и, поглядев на Николая, уже подсознательно понимающего, к чему ведет история, покачала головой: – Да, господин Давыдов. Нетрудно догадаться, хрена с два грезам было суждено сбыться, – через паузу проговорила она. – Однажды зимой городок сотрясся от ужасной трагедии. На шахте… приключилась авария. Супруг, который, несмотря на должность, никогда не отлынивал и не перекладывал работу на других, оказался погребен с коллегами в самом низу. Это был смертный приговор. – Женщина протяжно вздохнула. – Без вариантов. Теперь, спустя много лет, я это понимаю. Тогда мне не верилось. Тогда я вместе с прочими женами и мужьями тех, кто оказался погребен в обрушившихся тоннелях, отчаянно билась за надежду снова видеть любимого. Однако «ЗолТек», в свою очередь, препятствовали этому. Целыми днями и неделями корпоративные чиновники заседали за закрытыми дверьми кабинетов, споря о чем-то, изучая что-то, но при этом не делали ровным счетом ничего, чтобы начать спасательную операцию. Позднее мы догадались, что страховые выплаты беспокоили их больше, чем возможность спасти сотрудников. Они просто боялись потерять деньги, если бы в ходе раскопок обнаружилось, что это был не несчастный случай, а халатность. Поэтому вместо того, чтобы раскопать шахту, ее законсервировали. Превратили в братскую могилу для всех тех, кто оказался заперт внизу…

Давыдов все время слушал молча, стараясь даже дышать беззвучно, хотя это давалось с трудом из-за режущей боли, и его не покидало чувство, будто он слышал эту историю раньше, но отчаянно не мог припомнить, в каких обстоятельствах. Он меж тем удивлялся Констанции. Почему-то казалось очевидным, что женщина, которая здесь и сейчас стоит перед Николаем, отнюдь не та же самая, про