Отдел убийств: год на смертельных улицах - Дэвид Саймон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта версия объясняет и обыск в квартире Пернелла Букера, и множественные поверхностные ранения на лице. Это была пытка, чтобы Пернелл Букер заговорил; обыск указывает, что тот не поддался.
Но зачем в ту же ночь убивать и Лину? Причем точно так же? Винсент заявляет, что не знает, и Гарви на основе того, что выяснил, – тоже. Может, Фрейзер решил, что Лина также замешана в исчезновении наркотиков. Может, она потихоньку приворовывала дурь, которую хранила для него на Гилмор-стрит. Может, открывая дверь, сказала что-то не то. Может, кокаин так ударил в голову Фрейзеру, что он просто не мог прекратить убивать. Может, первое и второе или второе и третье или все сразу. Кого это колышет? Не меня, думает Гарви. Больше – нет.
– Ты же там был, да, Винсент? Ты ездил к отцу вместе с Фрейзером.
Винсент качает головой и отворачивается.
– Я не говорю, что ты участвовал, но ты там был, да?
– Нет, – говорит парень. – Я только дал патроны.
Врешь, думает Гарви. Ты своими глазами видел, как Роберт Фрейзер убил отца. Иначе почему тебе так тяжело? Одно дело – бояться такого, как Фрейзер, и другое – бояться сказать правду собственной семье. Гарви прессует парня еще полчаса, но без толку: Винсент Букер подошел к краю, насколько осмелился. И этого, думает Гарви, хватит.
– Если ты что-то недоговариваешь, Винсент…
– Нет.
– Потому что ты выступишь перед большим жюри, и если ты солжешь им, то это будет худшая ошибка в твоей жизни.
– Я не совру.
– Ладно. Теперь я все это запишу и дам тебе на подпись, – говорит Гарви. – Начнем с самого начала и помедленнее, чтобы я успевал записывать.
– Да, сэр.
– Имя?
– Винсент Букер.
– Дата рождения…
Официальная версия, гладкая и короткая. Гарви тихо выдыхает и начинает писать.
Пятница, 11 марта
Гарви достает правой рукой 38-й калибр из поясной кобуры и опускает к ноге, скрывая из виду.
– Фрейзер, открывай.
Ближайший к детективу патрульный указывает на входную дверь дома на Эмити-стрит.
– Вышибать? – спрашивает он. Гарви качает головой. Ни к чему.
– Фрейзер, открывай давай.
– Кто там?
– Детектив Гарви. Надо задать пару вопросов.
– Сейчас? – спрашивает голос за дверью. – Мне надо…
– Да, сейчас. Открывай уже, блин.
Дверь приоткрывается, и Гарви проскальзывает внутрь, все еще прижимая пистолет к бедру.
– Что за дела? – говорит Фрейзер, отступая.
Вдруг Гарви вскидывает короткоствольный револьвер к его левой щеке. Фрейзер странно смотрит на черное дуло, затем переводит взгляд снова на Гарви, щурясь в кокаиновом угаре.
– К стене, блять.
– Че…
– К СТЕНЕ, СУКА, ПОКА Я ТЕБЕ МОЗГИ НА ХУЙ НЕ ВЫШИБ.
Кинкейд с двумя патрульными заходят следом за Гарви, Фрейзера грубо прижимают к стене гостиной. Кинкейд и молодой патрульный проверяют дальние комнаты, а старший патрульный, ветеран Западного, сам взводит курок у правого уха Фрейзера.
– Двинешься, – говорит он, – и мозги будут по всему полу.
Господи, думает Гарви, глядя на взведенное оружие: если эта штуковина сейчас сработает, мы до конца жизни будем рапорты писать. Но угроза помогает: Фрейзер прекращает трепыхаться и вжимается в гипсокартон. Патрульный убирает 38-й, и Гарви выдыхает.
– Да что случилось-то? – спрашивает Фрейзер, с трудом разыгрывая невинное удивление.
– А ты как думаешь?
Молчит.
– Как ты думаешь, Фрейзер?
– Не знаю.
– Убийство случилось. Тебя обвиняют в убийстве.
– Кого я убил?
Гарви улыбается.
– Ты убил Лину. И старика Букера.
Фрейзер резко мотает головой, пока Хау открывает один браслет наручников и отнимает правую руку арестованного от стены. И вдруг, почувствовав металл, Фрейзер снова начинает трепыхаться, отталкивается от стены и вырывает руку у Хау. Гарви с удивительной скоростью делает по гостиной полтора шага и резко бьет его по лицу.
Подозреваемый ошарашенно вскидывает глаза.
– За что? – спрашивает он.
На пару секунд Гарви разрешает себе задуматься над вопросом. Официальный ответ, который пойдет в рапорт, – детективу пришлось обезвредить подозреваемого в убийстве при попытке сопротивления аресту. Правильный ответ, который со временем забывают все закаленные улицей детективы, – подозреваемого ударили, потому что он говно бездушное, херов убийца, за один вечер забравший жизни старика и матери двоих детей. Но собственный ответ Гарви – где-то между ними.
– Это, – говорит он Фрейзеру, – за то, что пиздел мне в глаза, сука.
Пиздеж. Детективу. Первой степени.
Фрейзер больше не отвечает и не сопротивляется, когда Хау с Кинкейдом усаживают его на диван с наручниками за спиной. На случай, если 38-й подозреваемого лежит где-то неподалеку, детективы осматривают квартиру поверхностно, на что ордер не требуется. Орудие убийства не найдено, зато на кухонном столе находится ночная работа Роберта Фрейзера: небольшой объем кристаллического кокаина, хинин для разбодяживания, пара десятков целлофановых пакетиков, три шприца.
Детективы смотрят на патрульных, патрульные смотрят друг на друга.
– Хотите забрать? – спрашивает молодой.
– Да не, – говорит Гарви. – Мы предъявляем ему два убийства. К тому же у нас и ордера нет.
– Как скажете, – говорит патрульный, – мне все равно.
Они так и оставляют все на столе – западнобалтиморский натюрморт, дожидающийся преемника убогого уличного бизнеса Фрейзера. Гарви возвращается в гостиную и просит молодого патрульного вызвать автозак. Фрейзер снова обретает дар речи.
– Детектив Гарви, я вам не врал.
Гарви улыбается.
– Но и правду не говорил, – отвечает Кинкейд. – Нет в тебе правды.
– Я не вру.
– Бли-и-ин, – Кинкейд растягивает слово на два с половиной слога. – Нет в тебе правды, сынок.
– Эй, Фрейзер, – с улыбкой говорит Гарви, – а помнишь, как обещал занести 38-й? И куда же он делся?
– Вот именно, – подхватывает Кинкейд. – Если ты у нас такой до хрена честный, почему не принес пистолет?
Фрейзер молчит.
– Нет в тебе правды, сынок, – повторяет Кинкейд. – Нет уж. Только не в тебе.
Фрейзер просто качает головой, как будто собираясь с мыслями. Потом с искренним интересом смотрит на Гарви.
– Детектив Гарви, – говорит он, – а обвиняют только меня?
«Только». Если Гарви сомневался, связан ли Винсент Букер с убийствами, то вот и ответ.
– Да, Фрейзер. Только тебя.
Винсент участвовал, спору нет. Но стрелял не он – ни в Лину, ни в отца. И, в конечном счете, куда выгоднее оставить его свидетелем, чем обвинять и позволить Фрейзеру прикрыться им от присяжных. Гарви не видел смысла подкидывать адвокату альтернативного подозреваемого – живое воплощение обоснованных сомнений. Нет, думает Гарви, хоть раз для разнообразия они не соврали в допросной: ты пойдешь либо свидетелем, либо подозреваемым, Винсент. Либо одно,
