Отдел убийств: год на смертельных улицах - Дэвид Саймон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Диспетчер сказал, все заняты, – говорит патрульный, первый прибывший на перекресток. – Еще на час-два.
– Ну и хрен с ними, – говорит Гарви. – Но это значит, что кому-то здесь придется сдавать наркоту, если найдем.
– Тогда давайте не найдем, – говорит напарник первого полицейского.
– Ну, если будет, я бы все-таки забрал, чтобы что-то иметь на своего подозреваемого, – говорит Гарви. – Так-то мне пофиг…
– Давайте тогда я, – предлагает второй патрульный. – Мне все равно сегодня еще в штаб.
– Истинный джентльмен, – отвечает ему с улыбкой третий патрульный. – И пусть другие говорят о тебе что угодно.
– В какой дом идем? – спрашивает первый.
– Пятый. Северная сторона улицы.
– Три-семь?
– Ага, там одна семья. Мать, дочь и парень по имени Винсент. Волноваться стоит только из-за него.
– Его в КПЗ?
– Нет, но если он будет дома, то поедет в центр. Мы чисто ради обыска.
– Ясно.
– Кто зайдет к дому сзади? – спрашивает Гарви.
– Давайте я.
– Ладно, тогда вы двое – с нами с парадного.
– Ага.
– Погнали.
И местные возвращаются к машинам, сворачивают за угол на Файет. Первая машина объезжает квартал до заднего переулка, ведущего к задворкам дома; оставшиеся две и «кавалер» между ними с визгом тормозят перед мраморным крыльцом. Гарви и Кинкейд мчатся за молодыми патрульными к двери.
Если б у них был ордер на арест, если бы Винсент Букер обвинялся в убийстве отца и Лины Лукас, то детективы шли бы в бронежилетах, с оружием наизготовку, и если бы дверь дома не открыли на первый же стук, то ее бы вышиб стальной таран или сапог патрульного. Еще облава стала бы актом управляемого насилия в том случае, если бы ордер выписал детектив из отдела наркотиков. Но сейчас нет оснований считать, что Винсенту Букеру захочется поиграть в десперадо[36]. И те улики, которые разыскиваются по ордеру, вряд ли кто-то проглотит или смоет в туалет.
На громкий стук отвечает молодая девушка.
– Полиция. Откройте.
– Кто там?
– Полиция. Откройте немедленно.
– Что вам надо? – спрашивает она рассерженно, приоткрывая дверь. Первый патрульный распахивает ее до конца, и все врываются мимо девушки.
– Где Винсент?
– Наверху.
Патрульные мчатся по средней лестнице и встречают на площадке второго этажа долговязого молодого человека, выпучившего глаза. Винсент Букер ничего не говорит и без возражений протягивает руки для наручников, словно давно к этому готовился.
– За что вы его арестовываете? – кричит девушка. – Лучше бы арестовали того, кто убил его отца!
– Спокойно, – говорит Гарви.
– За что вы его забираете?
– Просто расслабься. Где мать?
Кинкейд показывает на среднюю комнату на первом этаже. Матриарх клана Букеров – крошечная хрупкая женщина, сидящая на углу протертого дивана в цветочек. Она смотрит, как на черно-белом экране сходятся и расходятся красивые люди. Гарви представляется ей под звуки мыльной оперы, показывает ордер и объясняет, что Винсент проедет с ними в центр.
– Я ничего об этом не знаю, – отмахивается она от бумажки.
– Тут просто сказано, что мы можем обыскать дом.
– Зачем вам обыскивать мой дом?
– Все сказано в ордере.
Она пожимает плечами.
– Не пойму, зачем вам обыскивать мой дом.
Гарви сдается, оставляет копию на столике. Наверху, в комнате Винсента Букера, уже выдвигают ящики и переворачивают матрас. К этому времени приезжает Дэйв Браун, старший по убийству Букера, и трое детективов медленно и методично обходят комнату. Браун потрошит комод парня, а Гарви приподнимает каждую плитку на потолке и проверяет на ощупь, не спрятано ли что-нибудь там. Кинкейд разбирает шкаф, прерываясь, только чтобы пролистнуть порножурнальчик, заныканный на верхней полке.
– Им нечасто пользуются, – смеется он. – Всего две страницы слиплись.
Они срывают джекпот меньше чем через пятнадцать минут, когда вынимают пружинный блок двуспальной кровати и приставляют к длинной стене комнаты, найдя под ним запертый металлический ящик для рыболовной снасти. Гарви с Брауном осматривают все найденные связки в поисках ключа от маленького навесного замка.
– Вот этот.
– Нет, великоват.
– А может коричневый рядом?
– В жопу, – говорит Браун. – Я открою эту срань с одной пули.
Кинкейд и Гарви смеются.
– А при себе у него ключи были?
– Вот они.
– Тогда, может, этот?
– Нет, попробуй серебристый.
Замок открывается, а в ящике обнаруживается несколько связанных упаковок с целлофановыми пакетиками, карманные весы, немного налички, небольшой объем марихуаны, приличная коллекция выкидных ножей и пластмассовая мыльница. На аккуратно раскрытых ножиках нет красно-бурых следов, зато в мыльнице хранится где-то десяток пуль 38-го калибра, причем большая часть – извращенные плосконосые.
Когда детективы уже практически готовы уезжать, Гарви приносит ножи и мыльницу мамаше Букер, по-прежнему сидящей в черно-белых лучах ящика.
– Просто показываю, что мы забираем с собой. Чтобы потом не было претензий.
– Что это у вас?
– Это ножи, – говорит Гарви, – а в мыльнице – патроны.
Женщина недолго осматривает содержимое мыльницы, уделяет секунду-другую тупоносным свинцовым комочкам того же типа, каким не далее чем в десятке кварталов отсюда прикончили ее отдельно живущего мужа, отца ее детей. Того же типа, каким убили мать двоих детей в доме за углом.
– Вы их забираете с собой?
– Да, мэм.
– Зачем?
– Это улики.
– Ну, – говорит женщина, снова отворачиваясь к телевизору, – вы же потом их ему вернете, да?
Благодаря ордеру на дом Букера Гарви стоял в одном шаге от превращения красных имен на стороне Д’Аддарио в черные, но, как ни иронично, Винсент Букер – если правильно разыграет карты, – не станет целью семнадцати дней расследования. А только самым слабым звеном в байке Роберта Фрейзера.
Половину победы дали обычные обходы: Гарви с Кинкейдом проверили все до единого пункты показаний Фрейзера и среди прочего обнаружили, что его алиби в виде вечеринки немногого стоит. Его вторая любовница, Дениз, явно не была готова пойти ради своего мужчины на все; она сходу вспомнила, что в ночь убийства Фрейзер ушел с вечеринки после ссоры, около одиннадцати. Еще она сказала, что Винсент Букер приходил в проджекты не один раз, а два; во второй раз Фрейзер ушел вместе с ним и не возвращался до утра. Дениз это запомнила, потому что спала в ту ночь одна и в расстроенных чувствах. Она планировала вечеринку целую неделю, закупилась омаром, чесапикскими голубыми крабами и кукурузой. А Фрейзер все испортил.
Она даже призналась, что Фрейзер хранит у нее дома на Эмити-стрит револьвер 38-го калибра, и далее ужаснула детективов тем, что прячет заряженное оружие
