Притворись бабочкой - Тория Дрим
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хотелось бы мне сказать пару ласковых слов тому человеку…
– Мне действительно жаль. Многие готовились к конкурсу, в том числе и ты. Единственный плюс в этой ситуации – вы потратили всего один день на репетиции. Это случилось хотя бы не за день и не в день выступления.
Здесь Маккой прав. Но было бы лучше, если бы ничего такого не произошло вообще!
– Ты услышал, как об этом говорят?
– Да тут кричали на каждом шагу. Тебе повезло, что ты не видела всего цирка.
– Грустно. – Я опускаю голову и шепчу: – Хорошо хоть ты улыбаешься. Немного легче.
– Да… – Он мечтательно запрокидывает голову назад и прислоняется спиной к дереву. – У меня есть повод.
– И какой же? – Маккой интригует.
– Созванивался по видео с Одри. Мы отлично провели время, – признается Эванс, и на меня будто выливается холодная вода. Значит, у них определенно что-то клеится.
– Так вы тесно общаетесь? – Я показываю ему свою радость, хотя внутри за себя мне очень стыдно. Стыдно за то, что Эванс может узнать о том, как ужасно я поступила с Одри.
– Не хотел сначала рассказывать, пока сам не понял своих чувств. Но да, Одри мне нравится. Она – особенная, Джит. И на самом деле, мы во многом похожи. Может, окружающим не видно, но за броней Моллиган скрывается очень чуткая и ранимая девочка. – Откровение Маккоя удивляет, и я пытаюсь подобрать в ответ нужные слова.
Почему-то мне становится радостно на душе. Может, Одри и Маккой созданы друг для друга, кто знает? И если Эванс смог излечить ее раны, то я ему за это безмерно благодарна, ведь когда меня не было рядом, она страдала. Так что, возможно, сейчас Маккой делает то, что в свое время не сделала я?
– Я удивлена, это факт, – с внутренним трепетом отвечаю я, – но и безмерно рада…
– Спасибо. Еще рано о чем-то говорить, но чувствую, что я ей небезразличен, – говорит Маккой с искрящимися глазами.
Я понимаю все без слов. Он мог бы не произносить вслух ни слова, одного горящего взгляда хватило бы.
– Так значит, теперь в Британский музей пойдем ты, я и Одри, да? – сквозь смех задаю я ему провокационный вопрос.
– Скорее всего, да.
И мы снова смеемся. Хоть кто-то счастлив.
Я совру, если скажу, что представляла их парой, но какое дело до моих мыслей? Если они хотят быть вместе, я только за.
Глава 35
Кому нужна эта победа?
Как я и предполагала, цитрусового мороженого не оказалось. Бананового, к сожалению, тоже, поэтому я взяла ванильное и шоколадное. Интересно, какой вкус выберет Лэйн. Я специально ждала, пока полдник закончится, чтобы взять лакомство и сразу побежать на склон. Мне хотелось загладить вину перед Кеннетом. Все-таки его очень оттолкнуло мое небрежное отношение к тем словам о нас.
Мы с Маккоем долго говорили на разные темы, и я даже выяснила, что интерес к Одри у него появился еще год назад. Все это время они переписывались в социальных сетях и пересекались на баскетболе, а за последние три месяца сблизились и стали выходить вместе гулять. Что меня поразило больше всего, так это тот трепет, с которым Эванс отзывался о Моллиган. Он испытывал к ней настоящую симпатию. В этом у меня не было никаких сомнений.
Да, представить их парой сложно, но я абсолютно уверена, что Маккой сможет дать моей бывшей подруге то тепло, в котором она так отчаянно нуждается сейчас. Может быть, не сразу, но через какой-то период ей станет действительно лучше. Проблемы зачастую становятся менее значимыми, когда рядом с нами любимые люди.
– Лэйн? – Я застаю Кеннета сидящим на траве и смотрящим вниз со склона.
Он выбрал хорошее место. Если бы я пришла первой, то села бы там же. Прекрасный вид: домики с горящими окнами, спокойное море и закат, от которого табуном пробегаются по коже мурашки.
Кеннет медленно переводит взгляд на меня, и на его лице появляется спокойная радость, когда он видит мороженое. Вытягиваю руки вперед, чтобы Лэйн выбрал свой любимый вкус. Лакомство немного подтаяло, пока я сюда поднималась, но это хотя бы что-то.
– Выбирай, – говорю я ему, глядя на рожки. – Взяла два, чтобы попасть в топ твоих любимых вкусов.
Лэйн смеется и берет шоколадное, удивляя меня. Я ставила на ванильное.
– Спасибо, конечно. – Он вежливо отвечает и зовет меня присесть рядом, на плед. – Но, на самом деле, здесь нет моего любимого.
Я осторожно подбиваю его локтем в бок. Ничего себе! Еще выделываться будет?
– И какой же вкус тебе по нраву? – задаю вопрос с неподдельным интересом, глубоко в душе надеясь, что он ответит: «банановый».
Лэйн увлеченно ест, а когда мой вопрос доносится до его ушей, на секунду приостанавливается.
– Банановый.
В моей душе оживают все чертики. Улыбаюсь так, словно получаю в подарок билет в Аризону в Гранд-Каньон.
– Серьезно? – смущенно спрашиваю я его, отводя глаза.
– Да. – Кеннет расправляет плед у моего угла, а затем договаривает: – Я, Ванесса и Аннели любили его с самого детства.
Лэйн не огорчается, хотя я ожидаю увидеть грусть в его блестящих глазах. Он принимает все обстоятельства и двигается вперед – и это именно то, что вызывает восхищение. Кеннет достойно справляется с неудачами и личными трагедиями. Он не опускает руки даже тогда, когда ему давят на горло, пытаясь лишить кислорода.
– Я тоже его обожаю. Любила бы апельсиновое, если бы оно было. А так как нет, фанатею по банановому. – Я рассказываю это все Лэйну, который практически закончил с рожком и теперь внимательно следит за каждым моим движением.
– Что еще тебе по душе? Помимо цитрусовых?
Он интересуется мной, и у меня открывается второе дыхание – хочется делиться с ним абсолютно всем.
Пока ем, размышляю о том, что можно выделить и сказать Кеннету. Мы многое друг о друге еще не знаем, поэтому я невольно вздрагиваю. Он уже превратился в близкого мне человека, хоть мы и знакомы всего две недели. В этом заключается вся Джитта Эвердин, имеющая свойство чертовски быстро привязываться.
– Музыка. – Мысли о фестивале наводят меня на тоску. – Разговоры по душам, семья, естественно.
– Расскажешь о своей семье? – Кеннет прерывает меня вопросом.
Киваю. Да…
