Квартира в Париже - Келли Боуэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во рту вдруг пересохло, и, с трудом сглотнув, он приблизился к ней и с ходу выпалил:
– Прошу прощения.
Лия медленно обернулась и окинула его невозмутимым взглядом.
– Добрый вечер. Я тоже рада встрече, Габриэль. Вы знаете, выставка получилась потрясающая. Такой замечательный любезный персонал.
– Вы, кажется, не расслышали…
– Я все прекрасно слышала. Просто не пойму, за что вы извиняетесь, потому что все это, – она помахала вокруг рукой, – превзошло мои самые смелые ожидания. А если вы решили, что я в претензии за нераскрытую тайну происхождения этой коллекции или ее связи с моей бабушкой, пожалуйста, не беспокойтесь. Результаты вашей работы определенно стоят потраченных денег…
– Я хочу извиниться за ложь.
Она отпустила кулон.
– Ложь? Какую?
– О поцелуе. Я совершил в жизни немало ошибок, но тот поцелуй к ним не относится. Ошибка как раз в том, что я не хотел это признать.
Получив в ответ лишь неопределенное хмыканье, он так и не понял, о чем она думает.
– В тот день вы верно подметили: я всю жизнь прячусь. Боюсь потерпеть неудачу.
Он достал из кармана потрепанный листок.
– Хочу вам кое-что прочитать.
– Что это?
– Письмо Софи моему дедушке. Нашлось в том конверте, что вы обнаружили в Милбруке на чердаке.
Она тихонько ахнула:
– Ну что вы, не сто́ит, это же ваше семейное дело…
– Нет. Вы должны его услышать.
Он набрал в грудь побольше воздуха и начал читать. Закончив, снова сложил письмо.
– Дедушка будто повидался с сестрой, хоть и мельком.
Габриэль протянул листок Лии.
– Он оказался прав. Она ни на секунду не прекращала борьбу.
Не в силах вымолвить ни слова, Лия взяла письмо.
– Софи писала письмо Уильяму, но ее слова запали мне в душу. Я тоже сторонился людей, ведь так было легче. У меня не хватало смелости жить как она. Много времени потратил впустую.
– Габриэль…
– Погодите, дайте сказать. Я попробую себя перебороть. Выбраться из своего кокона и рискнуть. Может, кроме тех картин, что вы приобрели, больше никто ничего не купит, но попытка не пытка, так ведь? Откуда мне знать…
Не дослушав, Лия приподнялась на цыпочки и едва коснулась его губ, оставив на них вкус шампанского.
– Между прочим, об этом тоже жалеть не собираюсь.
– И я, – выдохнул он.
– Вы мне доверяете?
– Прошу прощения?
– Вы мне верите?
– Да.
– Хорошо. Тогда пойдемте.
Оставив пустой бокал на подносе проходящего мимо официанта, она схватила Габриэля за руку, переплетаясь с ним пальцами, как будто для них это совершенно привычное дело, и повела мимо пейзажей и картин импрессионистов в небольшой уголок, отгороженный матовым стеклом.
Там тоже прохаживались зрители, поодиночке и небольшими группами, переговариваясь вполголоса или молча любуясь картинами. На ровной белой поверхности противоположной стены переливались красками несколько ярко подсвеченных полотен.
Тут Габриэля охватило какое-то неизведанное до сих пор чувство, от которого бросило сразу в жар и холод, перехватило дыхание, по коже побежали мурашки, и, отпрянув от Лии, он прохрипел:
– Что же вы натворили!
Она замерла на месте, не отрываясь от полотна, на котором кружилась в танго пара, выхваченная из мрака ночи светом уличного фонаря. А с соседнего холста на зрителя смотрела балерина, пылая страстью к своему творчеству.
– Эти… – Габриэль запнулся и начал снова. – Эти картины…
– Тоже относятся к выставке, не меньше всех остальных. Им здесь самое место.
– Нет. Они же не из коллекции.
– А вот и нет. Как ни парадоксально, может статься, на самом деле из всей коллекции мне кроме них ничего и не принадлежит. А эти точно мои. Где хочу, там и выставляю. Кому хочу, тому показываю.
Габриэль не ответил, но приблизился к первому полотну и склонился над небольшой пояснительной табличкой с надписью жирным шрифтом:
APRÈS, 2017
ХУДОЖНИК НЕИЗВЕСТЕН
ИЗ ЧАСТНОЙ КОЛЛЕКЦИИ АУРЕЛИИ ЛЕКЛЕР.
– Художник неизвестен?
Габриэль выпрямился и уставился на Лию в упор.
– Ну не могла же я вас насильно впутывать. Вы пока неизвестный художник, так и написано. Заявлять о себе или нет – решать вам. Мое дело сторона.
Она достала из сумочки ещё одну белую табличку и вручила ему.
От висевшей на стене она чуть отличалась лишь текстом:
APRÈS, 2017
ГАБРИЭЛЬ СЕЙМУР
ИЗ ЧАСТНОЙ КОЛЛЕКЦИИ
АУРЕЛИИ ЛЕКЛЕР.
– Можете заменить или оставить как есть. Никаких затрат. Никакого риска. Картина останется здесь, а через месяц, после закрытия выставки, я заберу ее домой, а вы можете сколько угодно рассовывать свои работы по чердакам Милбрука.
– Вы не понимаете. Черт возьми, выставлять собственные работы – это одно, а примазываться к целой галерее чужих гениальных творений – совсем другое дело!
– А кто, черт возьми, имеет право решать, чьи творения гениальны, а чьи нет? – медовым голоском осведомилась Лия. – И нечего тут прибедняться.
– Опять вы за свое, – проворчал он сквозь зубы.
– А вы опять ошибаетесь.
– А вот и нет.
– А вот и да, – раздался позади знакомый голос.
Габриэль от удивления крутнулся волчком и обнаружил гибкую изящную даму с округлым лицом, увенчанным короной темно-рыжих волос, в воздушном светло-кремовом платье.
– Оливия! – ахнул он и склонился к ней, сжимая в дружеских объятиях. – Вот так встреча! Сколько лет, сколько зим! – Потом озадаченно отпрянул: – Какими судьбами… – и тут его осенило. – Господи…
– Нет, он тут ни при чем, – улыбнулась Оливия, похлопав его по плечу, и, скользнув мимо них с Лией, встала перед вторым полотном, от которого как раз отошла небольшая группа посетителей. – Это Лия меня уговорила. И правильно сделала. Кстати, название прямо в точку. Танец – моя первая страсть, и на всю жизнь.
Габриэль ущипнул себя за переносицу.
– Как она тебя нашла?
– Оказывается, среди танцовщиков Королевского балета не так уж много семейных пар, – объяснила Лия, подходя к любующейся своим портретом на стене Оливии. – Так что долго искать не пришлось.
– Сколько лет мы знакомы, Габриэль Сеймур, а об этом я даже не подозревала, – удивилась Оливия. – Не знала о твоем выдающемся таланте.
– Это не…
– И не спорь, – перебила Оливия, – пока не ляпнул такого, о чем всю жизнь будешь жалеть.
Лия отвернулась, но он успел заметить ее улыбку.
– Знаешь, когда муж увидел картину, даже прослезился, – продолжила Оливия, – а он не из особо чувствительных. Да что уж там, вместе плакали. Так что если тебя Лия назовет адским талантищем, сразу кивай и благодари.
Габриэль только хмыкнул, прикрыв глаза.
– Попробуй еще раз.
– Спасибо.
– Ну вот,
